Но приказ есть приказ, против него не попрешь! Во Владивосток Незнански прибыл поздно ночью. Водитель припарковал машину возле здания рейхскомиссариата, которое размещалось на центральной площади, и сразу же направился прямиком к гауляйтеру. Его уже ждали: секретарь, едва завидев его крепкую, коренастую фигуру в мундире офицера-Пса, сообщил по селектору:
– Герр Беренджер, прибыл Незнански!
– Пусть войдет, мы тут уже заждались!
– Проходи, блокляйтер, шеф ждет!
Петер распахнул обитую кожей дверь и вошел в просторный кабинет гауляйтера.
– Хайль Гитлер! – щелкнул каблуками Пес.
– Хайль! – невнятно произнес тучный гауляйтер, вяло взмахнув пухлой рукой. – Проходи, Незнански, садись. Значит, так, блокляйтер, – сообщил Петеру Беренджер, – вот тебе сопроводительный лист. Сейчас ты на моем личном автомобиле отправишься на военный аэродром. Начальник аэродрома уже в курсе, он тебя посадит на самолет, следующий прямым курсом в Берлин…
– А как же мой блок? Зима на носу! Мы и подготовиться как следует не успели! Вы же потом с меня спросите…
– Не перебивай, Пес! – презрительно одернул Незнански гауляйтер. – Блок теперь не твоя забота! На твое место уже назначен новый управляющий.
– А как же я?
– А тобой, Пес, заинтересовалось высшее руководство Рейха. Не знаю, в чем причина такого пристального внимания к вашему брату… Но сначала Путилофф, теперь ты… Не знаю, не знаю… Но мне ясно дали понять, что к прежнему своему занятию ты больше не вернешься.
– А кто конкретно заинтересовался мной?
– Распоряжение поступило с самого верха… От Лютера Зелмера, это личный адъютант фюрера, – пояснил гауляйтер.
– А ведь и Вольф перед тем, как пропасть, встречался лично с фюрером… – Незнански лихорадочно сопоставлял факты, предшествовавшие исчезновению командира и боевого товарища.
– То-то и оно, – развел руками гауляйтер. – В Рейхе творится что-то странное, – взволнованно сообщил он бывшему подчиненному.
– А что случилось? Я как-то замотался совсем – новости даже некогда посмотреть.
– Сегодня сообщили, что фюрер разогнал сенат и объявил военное положение! Грядет большая реорганизация Вермахта, да и всех остальных структур, я думаю, тоже. Что творится, что творится? – горестно воскликнул гауляйтер, но тут же осекся: негоже истинному арийцу и гауляйтеру так вести себя перед каким-то Псом. – Значит, так, в Берлине тебя должны встретить. Но если вдруг произойдет какая-нибудь накладка, тебе надлежит явиться в Управление имперской безопасности РСХА, лично к начальнику управления бригаденфюреру СС Рудольфу Кригу. Все, выполняй!
– Так я уже не вернусь в Терехоффку? Мне бы личные вещи собрать…
– Все твои вещи будут высланы по новому месту жительства, – сказал гауляйтер. – Таков приказ! Отправляйся немедленно! Мой водитель уже ждет тебя в машине. Хайль Гитлер!
На улице бывшего гауляйтера действительно уже поджидал заведенный автомобиль чиновника. Водитель опустил стекло, пробежался глазами по регалиям офицера-Пса и поинтересовался:
– Незнански?
– Так точно!
– Давай садись!
Через мгновение автомобиль гауляйтера уже мчался на большой скорости в сторону аэропорта. А еще через полчаса военный транспортный самолет с Псом на борту вылетел в Берлин.
24.12.2006 г.
Дальний Восток.
Россия. Тереховское охотоведческое хозяйство.
От гулкого выстрела содрогнулись ветки исполинского кедра, щедро посыпав незадачливого охотника мягким искрящимся на солнце снежком.
– Вот черт! – в сердцах воскликнул стрелок, облаченный в белоснежный камуфляж. – Ушел, козлина! Вольфыч, ну ты видел? Буквально за секунду перед выстрелом в сторону ушел! Как будто чувствовал, гад!
– Да не переживай ты так, Петр Семеныч! – примирительно произнес егерь. – Мы только что такого кабанчика завалили, любо-дорого посмотреть! А козел этот пущай живет, в следующий раз подстрелим!
– А! – хлопнул себя по шапке толстяк, стряхивая с головы снег. – Твоя правда, пущай живет! Не последний же раз я на охоту выбираюсь. Паша! Паша! Ты где? – позвал верного телохранителя банкир.
– Я здесь, Петр Семеныч! – привлекая внимание шефа, махнул рукой Паша. Облаченный, как и шеф, в белый камуфляжный комбинезон, он сливался с пушистым таежным снегом.
– Хватит на сегодня мерзнуть! – потирая щеки, распорядился Петр Семеныч. – Собираемся! Нам еще рождественский ужин готовить!
– Так я уже почти все приготовил, – сказал Паша, надевая на ноги широкие лыжи. – Только свежину осталось пожарить, и можно по пять капель принимать…
– Ну, по пять-то капель мы и до свежины принять можем, – весело подмигнул Вольфычу Петр Семеныч. – Так сказать, для сугреву!
Обмотав веревкой кабанчика, охотники забросили добычу в раскладные пластиковые сани. Добравшись до избушки, Вольф первым делом заскочил в дом, подкинул в печку дров и выскочил на улицу, чтобы успеть разделать не совсем еще задубевшего на морозе кабанчика.
– Вольфыч, давай помогу, – через полчаса предложил свои услуги Паша. – На столе уже все стоит, только свежины не хватает.
– Не откажусь, – оторвался от окровавленной туши егерь. – Бери нож и присоединяйся!
– Так, мужики! – из избушки с открытой бутылкой «Камю» выскочил Петр Семеныч. – По стопарику пропустить, я думаю, никто не откажется?
Заметив довольные улыбки, Петр Семеныч распорядился:
– Паша, тащи стаканы!
Паша метнулся в избушку и через мгновение выскочил обратно, держа в одной руке три граненых стакана, а в другой – блюдце с порезанными солеными огурчиками. Он поставил стаканы на измочаленный чурбак для рубки дров, а Петр Семеныч щедро наполнил их коньяком.
– Ну что, мужики, с Рождеством вас, что ли? – сказал он, ухватив мясистыми пальцами один из стаканов.
– С Рождеством! – выдохнул Вольф, прикладываясь ко второму.
– С праздничком! – произнес Паша, стараясь не отставать от старших товарищей.
– Ух! – Петр Семеныч с хрустом сжевал маленький огурчик. – Вот это Рождество! Вот это я понимаю!
– Петр Семеныч, – спросил Вольф, – а чего ты на праздник в тайгу поперся? Разве дома не сподручнее Рождество отмечать?
– Дома? А что дома? – отозвался банкир. – Семьей я до сих пор не обзавелся… Сначала не по понятиям было, а когда с этой дорожки соскочил – как-то не озадачился. А на работе эти корпоративные вечеринки уже вот где сидят! – Он стукнул себя ребром ладони по горлу. – Обрыдло все! Скучно! А у тебя, Вольфыч, я душой отхожу… Эх, вот в молодости было весело, – пустился Петр Семеныч в воспоминания. – Приключения… Как говорил один незабвенный персонаж: «Украл, выпил, в тюрьму. Романтика!» Да вот с тобой, Вольфыч, позапрошлым летом повеселились! – Он сдавленно хихикнул. – Мне исчезновение того немца-банкира до сих пор аукается. Кстати, – неожиданно нахмурился Петр Семеныч, – диверсантов больше не забрасывали?
