В этот вечер у Перкинса должна была состояться небольшая дружеская пирушка в его мрачном кабинете наверху. Поэтому охранники допустили некоторую вольность в поведении и надрались раньше обычного. Все это вместе взятое привело к совершенно экстраординарному событию: двери камер-палат не заперли на ночь. В городе часы прозвонили полночь, когда в каморку Сайласа проникла темная фигура и, подойдя к лежаку, уселась на него, прижимая палец к губам. Лорд с удивлением узнал в ночном посетителе соседа-кататоника, которого считал абсолютно безнадежным.
— Тихо! — по-прежнему прикладывая палец к губам, сказал гость. — Не шумите. Я знаю, что вы не сумасшедший. Так же, как и я. И я знаю, кто вы.
Сайлас резко сел на койке, застонав, когда цепь впилась ему в горло.
— Я же говорю — тише! — сказал человек. — Мы можем помочь друг другу!
— Как? — шепотом спросил лорд.
— Я ведь тоже из этих, ну, которые вас сюда упекли…
«Все ясно, — подумал Сайлас, — очередной псих с манией преследования».
— Да, да, конечно, — вслух сказал он. — А теперь, может, вам лучше вернуться к себе? А то, не ровен час, вернутся сторожа.
— Они не вернутся еще как минимум несколько часов, — возразил ночной гость. — Я чувствую их опьянение, они слишком много употребляют алкоголя, — осуждающе добавил он. — Но я вижу, вы мне не доверяете.
— Не доверяю? Нет, ну что вы, — постарался успокоить его Бонсайт. — Просто, если вы из моих преследователей, я не могу доверять вам, а если это вам только кажется, то…
Он не закончил фразу, неопределенно махнув рукой. Но кататоник с неожиданной силой и скоростью перехватил его движение.
— Я понимаю ваши сомнения. Но мне нечем подтвердить мои слова. Все мои способности блокированы. — Он приподнял волосы на затылке и показал лорду металлическую пластину, идущую вокруг затылочной части головы. — Но я знаю, почему вы здесь. Я знаю, что Эллина…
Пораженный Сайлас дернулся на своей цепи и зажал посетителю рот рукой.
— Кто вы? — почти в мистическом ужасе спросил он.
— Я же говорю: я один из них, но когда я попал в это время и познакомился с людьми, мне показалось, что то, как мы с ними, с вами, поступаем, не очень справедливо, что ли. Я попытался объяснить это, как бы это сказать… начальству, главным, командирам. Меня выслушали, а потом… Я здесь. Занимаюсь йогой. До этого я был в Древней Индии. Все принимают меня за сумасшедшего, и никто не трогает. Но когда я увидел, что вас тоже поместили сюда… Я ведь участвовал в разработке вашей операции…
— Какой операции?
— Ну… — Судя по всему, кататоник хотел что-то ответить, но послышались тяжелые неровные шаги по коридору и звяканье ключей. Ночной посетитель тенью метнулся к дверям и исчез.
Взбудораженный, Сайлас долго не мог уснуть и только к утру забылся тяжелым, беспокойным сном. Он не знал, что думать. С одной стороны, он верил, что ночной гость действительно в курсе всего происходящего с ним, но с другой, кто может поручиться, что он не подослан самой Эллиной? Утро не принесло с собой никакого разрешения этим вопросам. Но привело Перкинса, глаза которого были налиты кровью после бурно проведенного вечера и большей части ночи.
— Ну, как наш упрямец? — с сарказмом поинтересовался он, обращаясь то ли к Сайласу, то ли к мордастому охраннику, которого, как выяснилось, звали Бен. — Все еще показывает характер?
— Вчера целый вечер не давал всем спать, — не моргнув глазом, соврал сторож. — Мы с Питером его едва успокоили.
— Ложь! — воскликнул возмущенный до глубины души лорд. — Они весь вечер пьянствовали и даже забыли запереть двери!
Он сразу пожалел об этой вспышке, но было поздно. В любом случае он не смог бы сдержаться, даже если его пытали каленым железом. «Нервы и впрямь становятся ни к черту», — с тоской подумал он.
— Вот как, — с садистской интонацией в голосе протянул Перкинс, сквозь полузакрытые веки наблюдая за потеющим и пыхтящим охранником. Тот прятал глаза, но все его поведение свидетельствовало против него. — Ну, с этим мы разберемся… А пока вернемся к вам. Если вы мешали всем спать — это очень, очень нехорошо. Поэтому, думаю, вам стоит еще немножко посидеть на диете.
Перкинс решительно встал и, направившись к выходу, как бы походя, обронил:
— А вы, Бен, зайдите ко мне на минутку, да, и не забудьте позвать с собой Питера.
Он вышел, а мордастый повернулся к Бонсайту с самым зверским оскалом на лице.
— Ах ты, сволочь, — прошипел он. — Я тебя за это в порошок сотру!
Не добавляя ничего больше, он бросился на лорда и нанес несколько зверских, но точных ударов, большинство из которых пришлось на чуть заживший ожог на боку. Считать, что это произошло случайно, было глупо, и Сайлас так не считал. Он почувствовал, как треснула начавшая нарастать кожа и по боку потекла сукровица. Охранник со злостью сплюнул и вышел в коридор. Сайлас еще какое-то время слышал, как он кричал на больных, которые имели неосторожность попасться ему на пути.
Еще один день он провел без еды, лежа неподвижно на соломе. Он мог бы перенести голод, но очень хотелось пить, а еще больше хотелось в туалет. Обозленные охранники решили оставить его без возможности справить даже эту столь естественную надобность. Он терпел из последних сил, не желая опуститься до того, чтобы лежать в луже нечистот. Наконец под вечер к нему зашел тощий Питер и отвел его к вонючей дыре. Если до этого лорд стеснялся оправляться при посторонних, то теперь ему было все равно. Когда его приковывали обратно к цепи, он испытывал облегчение, граничащее с эйфорией. Но потом голод и жажда принялись терзать его с новой силой.
— Вы не могли бы дать мне воды? — пересохшим горлом выдавил он.
Питер с укоризной покачал головой.
— Зачем вы так обидели Бена? — уныло спросил он. — Он так огорчился. Он ведь хороший человек, вы просто его не знаете, а он так обиделся…
Он долго еще распространялся на эту тему, но напиться все же Сайласу дал. Исполнив свои самые насущные желания, лорд забылся неглубоким сном, стараясь не поворачиваться на больной бок, который заныл в полную силу, а проснулся, когда к нему в каморку опять проник сосед-кататоник.
— Как вы себя чувствуете? Я слышал, вы поссорились с Беном? Это вы зря, очень зря. Он крайне злопамятен. Вам теперь будет нелегко. — Кататоник взволновано ходил по камере. — Перкинс — просто садист, к тому же ему, наверное, заплатили. Но Бен… Это совсем другое дело. Вам будет трудно.
Он еще несколько раз прошелся по комнате, пока Сайлас пытался окончательно проснуться и прийти в себя.
— Но у меня есть план, есть план, — продолжал взволнованный человечек. — Мы с вами выберемся отсюда.
