Околоземная орбита.
Международная космическая станция.
В космосе все происходит бесшумно. По крайней мере – для человеческого уха. Зато на станции всегда присутствует звуковой фон. Тихий, на пределе слышимости, но вполне различимый и даже успокаивающий. Так как если он есть – значит, все работает и ничего опасного не произошло. Но сегодня и этот фон раздражал именно своей обыденностью. Александр отвернулся от экрана, на котором Земля, в полном соответствии с движением МКС, плавно поворачивалась ночной стороной.
– Все, Трейси. Плохие дела. Фантастика стала реальностью.
– Понимаю вас, Александр, – американка тряхнула головой, отчего ее развернуло в сторону от Скворцова. – Потерять родных и страну, – в голосе Колдуэлл слышалось неприкрытое сочувствие.
– Не только это, Трейси, не только, – в разговор вступил Уилкок. – Они потеряли и космос. Два упавших спутника, не подчинившиеся управлению сектора "Хьюстон-Москва" – это только начало…
– Это так? – удивление было ненаигранным, хотя Александру показалось, что в ее словах промелькнула некая фальшивая нотка.
– Для страны, отставшей от всего мира на семьдесят лет, космические исследования будут ненужной и невозможной роскошью. Если эта страна вообще уцелеет, – Уилкок словно бравировал своей прямолинейностью.
"Или провоцировал скандал", – мелькнула в голове Скворцова мысль. – Возможно, возможно, – ответил он примирительным тоном. – Хотя я могу вам напомнить, что в нашей истории Советский Союз отправил в космос человека всего через двадцать лет после начала войны и через шестнадцать после ее окончания. Несмотря на огромные потери во время боевых действий.
– Это было давно, – висящий у переходного люка Уилкок осторожно оттолкнулся м плавно пролетел мимо Скорцова, поближе к люку в российский сектор, словно перекрывая ему путь. Александр столь же плавным движением развернулся к нему, продолжая косится на висящую сбоку Трейси. "Не стоило читать на ночь американский сектор интернета, черт побери – мысленно выругался он, – паранойя разыгралась".
– Даже не это главное, – продолжил добивать своего собеседника Уилкок. – Вы уже прочли почту, Александр?
– Да, – признал Скворцов, – и, признаться, весьма удивлен.
– О чем вы? – удивилась Трейси, которая по графику отдыхала как раз во время сеанса связи.
– Хьюстон передал, что в течение двух дней со станции будет эвакуирован весь персонал, – ответил Александр. – Приказано законсервировать все…
– Буллшит, – от неожиданного известия сорвалась Трейси.
– Вот и я также отреагировал, – печально улыбнулся Александр.
– Они что, решили прекратить все космические исследования из-за одного События? – нет, удивление Колдуэлл было вполне естественным. Значит, она тоже ничего не знала, как и Уилкок, решил Скворцов. Тогда вполне вероятно, что американцы действительно решились на эвакуацию только из-за недостатка ресурса "Спейс Шаттлов". Только, как помнил Александр, вывод челноков из эксплуатации планировался лишь в следующем году. "Кажется, НАСА нашла какие-то другие задачи для своих аппаратов. Или американцы решили эвакуировать всех, чтобы потом спокойно вернуться на станцию одним, получив ее в свое полное распоряжение" – опять вспомнил свою первую реакцию на сообщение Александр.
– Неожиданное решение, – протянула Трейси, – но я так понимаю, что вы уже приступили к его выполнению, – посмотрев на влетевшего в отсек Михаила, заметила она.
– Александр, нужна помощь, – извинившись, перед американцами, заметил Корниенко, – там одна стойка не разбирается.
Извинившись и оставив американцев обсуждать последние новости и действия русских, Александр с Михаилом перебрались в модуль "Рассвет", где прицепившийся у стойки Юрихин изображал демонтаж недавно собранной для эксперимента с металлами схемы.
– Ну и что? – нетерпеливо спросил он.
– А ничего, – ответил Александр, – в смысле ничего хорошего. Трейси не в курсе, Уилкок хамит, но скорее по собственному почину.
– Я все же считаю, что американцы хотят отхватить всю станцию для себя, – заметил Федор, понизив голос. – Нашим сейчас не до станции, если они вообще что-то знают о космических программах.
– Знают, или нет, – отсоединяя кабель, произнес Михаил, – ничем помочь нам они не могут. Нет сейчас у СССр ни ракет, ни космодромов.
– А ракеты на Куру? А наш персонал там и в Хьюстоне? Неужели ничего нельзя сделать?
– Пожалуй, ничего. Разве что включить программу "Одиночество", – печально улыбнулся Александр.
– Это еще что за хрень? – Какую программу? – одновременно спросили оба его собеседника. Федор даже отцепился от неожиданности, отлетел в сторону и сейчас аккуратно возвращался назад, оттолкнувшись от соседней стойки.
– В самом начале создания наши программисты предусмотрел возможность враждебных действий против русских модулей. Ну и создали такую программу. Если мы ее запустим, то любой несанкционированный вход в систему управления приведет к отделению от МКС всех наших модулей с последующей их разгерметизацией…
– Это слишком, – заметил Федор, – Россия потеряет модули, а их можно еще использовать. Да и договариваться с другими странами после такого поступка будет невозможно.
Продолжая разбирать стойки и переводить аппаратуру в ждущий режим, космонавты еще долго обсуждали возможные действия. В результате было решено ограничиться сменой всех паролей в программах на известные только Александру и полной консервацией станции. У каждого, хотя они ни за что не признались бы в этом, в глубине души до сих пор тлела надежда, что все происходящее окажется всего лишь затянувшейся галлюцинацией…
Япония, г. Вакканай.
Тейго Ёсино, капитан, пехотная группа 'Карафуто' 7-й пехотной дивизии
По сравнению с встретившим его неподалеку от острова большим, футуристических очертаний, похожим на легкий крейсер, боевым кораблем 'Курама', пароход 'Сикока-мару', несмотря на внушительное водоизмещение в пять тысяч тонн, сразу показался устаревшим и каким-то незначительным, словно рыболовный катер против линкора. Почему-то мелькнула мысль, что потомки специально выделили для встречи такой корабль, чтобы унизить прибывающих на гражданском суденышке предков. И хотя умом Есино понимал, что это не так, внутри все равно саднило, не давая успокоиться. Стараясь сохранить невозмутимый вид, он лишь слегка покосился на группу стоящих у борта чиновников, словно цыплята наседку, окруживших губернатора. Масаёси Огава выглядел обеспокоенным не менее своих подчиненных. 'Шпаки' – пренебрежительно подумал Ёсино, старательно изображая абсолютно невозмутимый вид и сдерживая стремящийся вырваться удивленный выкрик при виде взлетевшего с кормы 'Курамы' необычного летательного аппарата, похожего на большую стрекозу.
