И он опять погрузился в жутковатое таяние ремонтного макета и суету аварийных команд.
На несколько мгновений мозг старшего корабельного инженера посетила странная мысль: как будто все происходящее в открытом пространстве — миф, игра, иллюзия, и нет никакой реальности в том, что отражается на экране внешнего обзора. Реальность только здесь, на борту бронированной скорлупки, где металл, ворвавшийся извне, корежит другой металл, увечит и губит людей. А люди упрямо стараются делать свое дело, подавляя ужас, надеясь на победу.
Посетила и сгинула…
— Есть, командир! Есть! Смотри! Обана! — и тут вечно корректный, образцовый Яковлев, добавил фразу, которую его начальник слышал последний раз семь лет назад на верфи: рабочие после получаса усилий по установке вакуумного насоса, обнаружили, что насос не той марки, и выразили крайнее удивление. Капитан-лейтенант оторвался от ремонтного макета и взглянул на экран внешнего обзора. Да, на это стоило посмотреть! Две эскадры слились в тесном объятии, проходя друг друга насквозь. Флагманский линкор второй линии «буйных» превратился в колоссальный факел. Не было видно ни бронированной плоскости, ни надстроек, ни антенн — один сплошной сгусток пламени. В вакууме огонь совсем не похож на своего неторопливого родича, обитающего на открытом воздухе: он подобен эпилептику, судорожно разбрасывающему конечности; сколько отпущено ему жизни, столько он агонизирует… Пылает, пока на корабле есть чему пылать, пока космос на задушит его ярость. Иногда судовой реактор, поврежденный прямым попаданием, не взрывается, но температура внутри корабля поднимается столь высоко, что горит все, чуть ли не броня. Так и вышло…
Сомов уже оторвал было взгляд от экрана, как на нем одновременно расплылись две огненные кляксы. Взрыв линкора необыкновенно красив. Увидев такое, люди рефлекторно отмечают про себя: да, очень красиво, ни с чем не сравнимо. И лишь потом вспоминают про шесть сотен семей, которые получат похоронки…
«Святой Филипп» и флагман Али Ходжи превратились в часть космоса.
13 минут…
В момент сквозного прохождения Сомов был очень занят. Непрерывно поступали данных о новых повреждениях. Их список пополнялся теперь ежесекундно. Ремонтный макет покрылся маленькими раковинками: тут и там взрывы ракет и удары излучателей вырывали куски из плоти «Святого Андрея».
Второй шлюпочный ангар… кормовой трюм… просто кусок брони без внутренних повреждений… еще раз одиннадцатый арткомплекс, и там сейчас мало что уцелело… рубка дальней разведки… второй батарейный марш… еще раз кормовой трюм… центральный пост…
— А! — вскрикнул Яковлев и засобирался спасать командора, пребывавшего как раз там.
— Стоять!
Сомов прервал его приготовления и связался с центральным постом. Молчание. Датчики показывают, что маршевые шлюзы изолировали отсек. Но старший корабельный инженер поберег мобильную группу: бой еще не закончен.
14 минут. Эскадры «расцепились».
На экране внешнего обзора траектории стрельбы русских кораблей утратили концентрацию и распределились между десятком аравийских линкоров.
— Господин капитан-лейтенант… люди гибнут…
— Молчать.
Еще раз второй батарейный марш… машинное отделение… топливный трюм… седьмой арткомплекс…
Сомов опять вызвал центральный пост. Молчание. Кажется, «Святой Андрей» превратился в летающий гроб. По-видимому, сейчас им не управлял никто. И вот еще: топливный трюм это плохо, очень плохо. Датчики показывали во всех соседних помещениях температуру, при которой люди не живут…
Виктор отправил туда все, что у него оставалось, кроме мобильной группы.
— Четвертый… — вяло откомментировал Яковлев.
И точно, экран внешнего обзора демонстрировал роскошную огненную клумбу посреди боевого порядка «буйных».
Маршевые шлюзы отрезали от окружающего мира седьмой арткомплекс. Он и так был поврежден, а тут до него добралось щупальце пожара из топливного трюма.
21 минута…
С аварийного пульта в резервной рубке управления вышел на связь капитан «Святого Андрея»:
— Капитан-лейтенант Сомов! Капитан-лейтенант Сомов! Вы слышите меня?
— Слышу отлично.
— Центральный пост разбит прямым попаданием. Приказываю немедленно заняться ремонтом и эвакуацией тех, кто остался в живых. Там командор Нифонтов со штабом… Примите все возможные меры!
— Так точно.
Возможно, там действительно кто-то уцелел. Возможно даже, если этих уцелевших не вытащить прямо сейчас, они умрут. Послать туда некого, кроме мобильной группы. Но между седьмым и двенадцатым кормовыми отсеками плескалось море огня. И оно триумфально запускало метастазы в соседние помещения, медленно пожирая корабль. В трех маршах от него аварийная команда латала дыру в машинном отделении: ракета «буйных» едва не умертвила «Святой Андрей». Если не остановить пожар, через четверть часа придется давать команду на всеобщую эвакуацию. Или, может быть, раньше. И дай Бог им всем после этого добежать до шлюпов и вовремя втопить пусковые клавиши… Сомов оценил положение дел в полминуты и решился:
— Яковлев! Давай-ка, мужик, сюда… — Он показал на ремонтном макете место между седьмым арткомплексом и машинным отделением. Хотел было добавить, что мобильной группе обязательно надо справиться, иначе кораблю хана. Но это все дурные эмоции, а потому старший корабельный инженер сказал совсем другое. — Резервов у меня больше нет. Если понадобится поддержка, свяжись, и я сам к вам приду.
— Не беспокойтесь, господин-капитан лейтенант…
Мобильная группа в ремонтных скафандрах понеслась по задымленным маршам.
24 минуты…
На разбитый корпус «Святого Андрея» продолжали обрушиваться удары. Кормовой кубрик нижних чинов… главный марш грузовой палубы… десятый арткомплекс… броневой лист над медицинским отсеком… Но искалеченный корабль все еще огрызался.
На пост зашел из коридора человек в мичманской форме, с лицом настолько белым, как будто на него наложили чудовищный слой грима… В правой руке он держал кисть левой — оторванную и кровоточащую. Он не кричал, не выл, не плакал. Он просто разглядывал обрубок. Удивленно и с обидой. Попытался приставить кисть к культе… Виктор не знал его: большой арткорабль — не рейдер, со всеми не перезнакомишься.
25 минут…
Кончено.
Эскадры разошлись на дистанцию, при которой артиллерийская дуэль неэффективна.
Раненый мичман рухнул у Сомова за спиной, поскользнувшись на собственной крови.
Сомова вновь вызвал капитан:
— …Доложите обстановку. Что делается на центральном посту?
