Дмитрий Колодан - Зеркала. Маскарад

И сейчас Томка готова была подписаться под каждым его словом. Она же собственными глазами видела эту особую амальгаму.

Привстав на цыпочки, девушка заглянула в зеркальный осколок. Отражение как отражение, ничего особенного... На удивительное зеркало из палаццо графини М. совсем не похоже. И выглядела она в нем как в обычном зеркале — то есть выше всяких похвал, но не более того.

— Тем не менее, это зеркало очень странное, — продолжил Тинкет.

— Куда уж страньше! — сказала Томка. — Тебе мало таинственной надписи?

— Надпись это еще не все... Вот, смотри.

Он повернул осколок, чтобы девушка могла лучше видеть свое отражение.

— И что? — спросила Томка, приглаживая растрепавшиеся после душа волосы.

— Ничего не замечаешь?

Томка всмотрелась в зеркало как могла внимательнее. Изучила свое лицо до мельчайшей черточки, от кончика носа и карих глаз до крошечной родинки рядом с ухом.

— Нет. Не вижу...

— На стены посмотри, — подсказал Тинкет. Томка послушно посмотрела на стены, — а теперь обернись...

Томка выполнила и это указание. Зачем это было нужно, она не понимала, но, может, Тинкету нравится, как она поворачивает голову, всякое ведь бывает?

— И все равно, — неуверенно начала девушка, — ничего не... Ой!

— Ага.

— Обои! Они другие!

— Не совсем, — покачал головой фокусник. — Сперва мне тоже так показалось, но потом я присмотрелся — нет, обои те же самые.... Разница в другом. Здесь, — Тинкет постучал по осколку, — они выглядят лучше. Смотри: и цвета ярче, нет подтеков и пузырей...

— Как? — только и смогла произнести Томка.

— Если б я знал! — сокрушенно заметил Тинкет. — Оптическая иллюзия? На ней можно было бы построить отличный фокус...

У Томки тем временем появилось некое подобие объяснения.

— Не забыл, что я тебе говорила про особую амальгаму?

— Египетскую, от Клеопатры?

— От нее самой. Эта амальгама заставляет вещи выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Не знаю, как это получается... Вроде, туда добавляют золото и еще какие-то элементы. Правда, мне казалось, действует это только на людей... — Томка вспомнила о Снуппи перед зеркалом графини. — И на собак. Но не на обои же!

— Та еще загадка, — протянул Тинкет. — Кстати, когда ты смотришься в это зеркало, у тебя нет странного ощущения?

— Какого именно?

— Не могу понять, — сказал фокусник. — Такое чувство, что не только я в него смотрю, но и оттуда кто-то за мной наблюдает. Как бы подглядывает из-за угла. Не сочти меня параноиком...

— И не подумаю! — с горячностью воскликнула Томка. — Скажешь тоже — параноик... В этом зеркале взаправду кто-то есть. Кто-то же написал на нем ледяными буквами «Помоги мне» и поставил три восклицательных знака! Зуб даю, там кто-то прячется. И, кажется, я знаю кто именно.

— Кто? — фокусник удивленно приподнял бровь.

Ответила Томка не сразу.

— Вот скажи, — проговорила она после минутной паузы. — Ты веришь в привидений?

— Я же шотландец!

— Это ответ на вопрос?

— В какой-то мере, — кивнул Тинкет. — Понимаешь, в Шотландии не верят в призраков...

— А... — разочаровано протянула Томка, но Тинкет продолжил:

— Еще мы не верим в дождь, овец, «Глазго Рейнджерс» и лохнесское чудовище — какой смысл верить в очевидные факты? Если ты родился шотландцем, с первого дня тебя сопровождают пять-шесть фамильных привидений плюс призраки, живущие в родильном доме, призраки, живущие в доме родителей, призраки из домов соседей, призраки младшей школы, средней и старшей, призраки, которые воруют по утрам молоко, и призраки, которые воют по ночам...

— Какая у вас в Шотландии насыщенная потусторонняя жизнь!

— Не то слово, — согласился Тинкет. — Так что ты говорила про привидений?

На всякий случай Томка повернулась, чтобы не встречаться взглядом с доктором Коппелиусом, таращившимся с афиши. Почему-то казалось, что нарисованный карлик внимательно слушает каждое произнесенное ею слово.

— Я думаю, в зеркале заточен призрак моей прабабки, — сказала Томка зловещим шепотом. — Это она просит о помощи.

Если Тинкет и подумал, что у Томки не все дома, то вида не показал. Наоборот — понимающе кивнул и с серьезным выражением посмотрел на осколок зеркала.

— Твоей прабабки? Той, которая гимнастка?

— Именно, — кивнула Томка.

— Знаешь, призраками просто так не становятся. Нужно соблюсти некоторые формальности. Твою прабабку кто-то жестоко убил, однако преступник остался безнаказанным?

— Нет, но...

— Тогда она кончила жизнь самоубийством от неразделенной любви?

— Нет, но...

— Есть еще вариант: смерть в результате трагического несчастного случая.

— Нет, но... — собравшись духом, девушка выпалила: — Думаю, с ней случилось то же, что и с графиней М.

При упоминании имени графини глаза Тинкета блеснули. Слишком поздно Томка поняла, в какую ловушку сама же себя загнала.

— А что именно случилось с синьорой графиней?

— Э... Это запутанная и долгая история...

— Но мы никуда не спешим, правда? — Тинкет присел на спинку кровати. — Если думаешь, что я не заметил, как ты что-то скрываешь, ты ошибаешься. С твоим лицом нельзя хранить секреты.

— Эй! — возмутилась Томка. — Что не так с моим лицом?

— Все замечательно, — сказал Тинкет. — Самое прелестное лицо, которое мне когда-либо доводилось видеть...

Томка кивнула — сурово, но удовлетворенно, а фокусник продолжил:

— Просто оно, как бы сказать, слишком живое. Слышала выражение — «на лице написано»? Это про тебя. Я с самого начала понял, что про графиню ты знаешь куда больше, чем рассказала. А мне не нравится, когда вокруг меня происходят важные события, а меня даже не ставят в известность.

— Прости, но...

— Если мы собираемся работать вместе, — сказал Тинкет, — между нами не должно быть никаких тайн и секретов. Полное абсолютное доверие — краеугольный камень в отношениях... фокусника и ассистентки. Может, стоит выложить карты на стол?

Томка пристыжено уставилась в пол. Фокусник прав, это тот самый груз, который лучше нести вместе. Что за приключение, если его нельзя разделить на двоих? Ввязываясь в опасную авантюру, важно знать, что кто-то прикрывает спину. Тинкет же был единственным человеком, которого Томка могла представить в данной роли. Он уже доказал это. Страшно представить, где бы она сейчас была, если б не фокусник. Сидела бы на холодном и сыром чердаке, и с бантом на голове дожидалась дня рождения Маркиза.

То, что она до сих пор ничего не рассказала, объяснялось исключительно упрямством и тупостью, и еще некоторыми чувствами, в которых ей не хотелось себе признаваться. Но, видимо, срок пришел...