Пока триеры выполняли маневр, Федор понял, что они все-таки не успеют. Корабли Марцелла были уже слишком близко к берегу и две квинкеремы успели пройти сквозь водные ворота в осажденный город, но остальные капитаны судов, завидев приближение триер, поспешили уйти обратно в море. Этот нелогичный поступок сначала озадачил Федора, но в целом капитаны поступи верно. Скопление кораблей, шедших на малой скорости в порт, было отличной мишенью для триер. Немногие смогли бы добраться до цели. Теперь же они развернулись в боевой строй и, под прикрытием метательных машин, стали уходить вдоль берега.
Федор немедленно атаковал группу из пяти кораблей, которую удалось отсечь от Неаполя. Поджег и утопил три из них после абордажного боя, убедившись, что ни Марцелла с сенаторами, ни Юлии с Бодастартом на них нет. Он уже почти праздновал победу и собирался продолжить преследование — пять оставшихся квинкерем под прикрытием дымовой завесы, быстро уходили в море, — но вдруг произошло нечто, заставившее его удивиться еще больше. Из бухты Неаполя вышло шесть римских кораблей местной эскадры, и атаковали его суда. Бой завязался нешуточный. Торсионы метательных машин рвались от напряжения, а в воздухе было так много огня, что, казалось, вот-вот загорится само море. Сражение было выиграно, но затянулось до темноты. В этом бою Федор потерял пять своих кораблей, но уничтожил все вражеские. Костер из пылающих останков римских кораблей на воде полыхал всю ночь, наводя защитников крепости на мысль о неминуемом конце.
Покончив с римлянами, Федор приказал встать на ночевку. Резко усилившийся к вечеру шторм помог беглецам оторваться от преследования, но он же мог и утопить все эти корабли, спешившие сейчас по направлению к Риму. Чайку беспокоили две пентеры, что вошли в бухту Неаполя и остались там. Зачем они вошли в гавань осажденного города и кто на них был? Этот вопрос требовал ответа, как и в равной степени другой: где Марцелл со своими спутниками — в Неаполе или плывет дальше?
Во время схватки к нему в руки попало несколько римских офицеров, в том числе капитан одной из пентер. Чайка приказал привести их, едва оказавшись на берегу. Как ни стремился он отправиться в путь немедленно, этот проклятый шторм вынудил его пристать к холмам Неаполя, которые, к счастью уже контролировала армия Ганибалла. Еще до отплытия в погоню, Федор получил от Гасдрубала радостные вести. Почти одновременно со взятием Карфагена, наступил перелом и в войне на территории самой Италии. Ганнибалу удалось выиграть сражение за Тарент и перейти в наступление. Отбросив римлян от города, он быстро вновь подчинил себе всю Калабрию, разбив находившиеся там легионы союзников римлян и взяв Брундизий. Затем он распространил свою власть на Бруттий, освободив все южное побережье от легионеров, ну а Лукания, узнав об этом, восстала сама. Непокорные луканы, которых Федор еще в бытность свою легионером, отправлялся усмирять, припомнили своим поработителям все. Лукания вспыхнула как факел, едва весть о победах долетела до непокорных горцев, а к ним присоединились и самниты. Под ударом тут же оказалась Капуя и Неаполь, а обе дороги на Рим перестали быть безопасными. Военные лагеря, колонии и поселения римлян были атакованы повсеместно. Остатки разбитых под Тарентом легионов, вынуждены были пробираться по своей земле к Неаполю и Капуе, как по вражеской. Владычество Рима на центральных землях было подорвано. Армия же Ганнибала росла день ото дня. В нее вливались все новые добровольцы. И к тому моменту, когда Федор догнал Марцелла у Неаполя, его окрестности уже подчинялись новому тирану. Лишь сам крепость еще была в руках римлян.
Так что, пока Гасдрубал не без помощи Чайки готовил падение Карфагена, Ганнибал постепенно отвоевал всю Южную Италию, не говоря о Сицилии. На Сицилии война со сторонниками сената также подходила к концу. Несколько городов держалось, но это был вопрос времени. «Когда они узнают о падении Карфагена, а эта весть до них долетит очень скоро, — размышлял Федор, — большинство решит сдаться. Выхода у них нет. Ну а самых упорных ждет смерть. Впрочем, с ними можно и подождать, сначала нужно уничтожить главное зло».
Высадившись на берег вблизи Неаполя, Чайка приказал немедленно найти лагерь войск Ганнибала и сообщить местным военачальникам о своем прибытии. А сам пока занялся допросом пленных, оставив на потом даже ужин.
Начать он решил сразу с капитана квинкеремы, которого привели к нему в шатер. Римлянин выглядел избитым, с рассеченной бровью и в окровавленных доспехах, разорванных во многих местах. Он стоял перед Федором на коленях со связанными за спиной руками, но Чайка не предложил ему встать.
— Марцелл плыл на твоем корабле? — спросил Федор, сразу переходя к главному.
Капитан отрицательно замотал головой.
— Нет. Он был на флагмане, а я лишь должен был охранять его.
— Значит, он уплыл на тех кораблях, которым удалось сбежать? — уточнил Федор, почти уверенный в своих догадках.
Капитан молчал.
— Твоя смелость и преданность Риму похвальна, — проговорил Чайка, поморщившись, и сделал несколько шагов к пленнику.
— Но, Риму скоро конец, — пообещал он, — так что, чем больше ты будешь говорить, тем дольше проживешь. Мне нужна информация о том, где сейчас Марцелл и его спутники. От того, что ты скажешь, зависит твоя жизнь. Пока что ты не сказал ничего, за что тебя стоило бы пощадить.
Капитан исподлобья взглянул на Федора и молча усмехнулся.
— Кто был на тех кораблях, что вошли в гавань? — взревел Чайка, теряя терпение. Он подскочил еще ближе к римлянину и в ярости пнул его ногой в грудь, — где пленники, говори!
Капитан упал на землю, но его тут же подняли два морпеха, находившиеся за спиной.
— Я солдат и служу Риму. Если Риму конец, — сплюнул капитан, — то я умру вместе с ним.
— Хорошо, — кивнул Федор, не моргнув глазом, — я предоставлю тебе такую возможность, — и, вынув фалькату, всадил ее в живот капитану квинкеремы, почти по самую рукоять.
— Уберите это бесполезное тело отсюда, — проговорил Федор, вытирая лезвие о доспехи мертвого римлянина, — и ведите остальных.
От остальных толку было еще меньше. Но их убивать лично Федор не стал, перепоручив это своим солдатам. Все, что удалось узнать, — на двух вошедших в гавань кораблях ни сенаторов, ни самого Марцелла не было. «Значит, там просто солдаты, которые успели первыми войти в гавань, — размышлял Чайка в одиночестве, при свете жаровни и под вой ветра, который грозил унести шатер, — а может быть, это хитрость, чтобы сбить меня со следа и выиграть время? Если так, она почти удалась. Я до сих пор не знаю, был ли кто важный для меня на этих пентерах и узнаю только лишь, когда город падет. А Марцелл с пленниками, тем временем, достигнет Рима, скрывшись за его стенами».
— О, боги! — взмолился Чайка, внезапно падая на колени, посреди шатра, — не дайте ему достигнуть Рима! Завтра на рассвете, чтобы ни было, я выйду в море и настигну его. Но, клянусь, если ему все же удастся избежать встречи со мной в море, я найду его хоть в самом Риме. И никакие стены мне не помешают!
Едва он закончил молиться, как у шатра послышался конский топот и какой-то шум.
— К вам посланник от Ганнибала, — доложил морпех из охраны.
— Как, — изумился Федор, уже стоявший на ногах, — сам Ганнибал здесь? Немедленно впусти.
Явившийся гонец принес ему свиток, в котором действительно содержалось послание нового тирана. На словах он сообщил, что Ганнибал находился в лагере под Неаполем, обогнав свои основные силы с небольшим отрядом.
— Как это на него похоже, — усмехнулся Чайка, — предай, что я буду немедленно.
Когда гонец ускакал, Федор развернул папирус и быстро пробежал послание. Узнав о морском сражении и о том, что корабли Карфагенян под командой Чайки остались на ночевку, тиран немедленно затребовал Федора к себе. «Похоже, в эту ночь спать не придется, — подумал Федор, по старой привычке сжигая послание главнокомандующего, и выходя из шатра, — главное, чтобы он позволил мне продолжить преследование».
— Эй, коня мне! — крикнул он своим охранникам.
Взяв собой всего тридцать человек, на всякий случай, — все же Неаполь еще не капитулировал, и от его защитников можно было ожидать вылазки в любое время, — Федор ускакал в сторону лагеря. Вокруг своего временного лагеря он не стал возводить стены, но выставил мощное охранение, чтобы местные жители не попытались нанести вред кораблям. Солдат у него хватало.
Ганнибал принял его в своем походном шатре, как всегда в доспехах и за столом, на котором были видны остатки скромного пиршества и несколько подсвечников, придававших походному жилищу слегка помпезный вид. Кроме него за столом находилось еще двое, — подлечивший старые раны Атарбал, командир ливо-финикийской пехоты, и предводитель конных отрядов, Магарбал. Обоих Федор не видел уже давно и рад был встретить в добром здравии, особенно Атарбала, к которому питал особое уважение. Военачальники пили вино и обсуждали что-то, глядя на кожаную карту Италии, что была развернута перед ними.
