Год 1941 Священная война - Александр Борисович Михайловский

за звонкий металл, что-то мне изготавливают мастерские «Неумолимого», а все остальное, в первую очередь вооружение, приходится комплектовать из того, что мое войско добывает в бою. Сейчас мои первая и вторая армии вооружены трофеями моего похода в мир русско-японской войны, где я помог разгромить экспедиционную армию императора Мацухито. И если винтовки Арисака и пулеметы Мадсена еще вполне адекватны нынешним условиям, то тогдашняя артиллерия уже проходит по категории «устаревшая», а о танках и автотранспорте в начале двадцатого века даже не мечтали. Поэтому в вашем мире я намерен продолжить деятельность по сбору трофеев для того, чтобы укомплектовать свои войска людьми и вооружением по самым лучшим местным стандартам.

- Сказать честно, - хмыкнул подполковник Седов, - германские танки и гаубицы скорее отличаются качеством производства, чем вершиной конструкторской мысли. С новой советской техникой все наоборот: конструкторские решения зачастую просто гениальные, а вот качество изготовления на тройку с минусом. Еще хочу сказать, что при резком увеличении количества техники моя ремрота банально зашьется. Нельзя ли специалистов из немецких ремонтных батальонов, которые имеются в каждой танковой и моторизованной дивизии, не отправлять в советский плен, а приспособить к делу у нас? Не все же они там фанатичные нацисты...

- Это, Владислав Петрович, вполне возможно, - сказал я, - особенно если провести с людьми идеологическую работу. Не надо никого бить или пугать, достаточно очертить грядущие перспективы. При отказе от сотрудничества - советский плен, а в случае добросовестной работы -эмиграция в империю кайзера Вильгельма образца четырнадцатого или восемнадцатого года...

Примерно десять минут спустя. Там же

На нормальный воинский строй это собрание походило мало, как и на беспорядочную толпу гражданских. Так, серединка на половинку. Передний край выстроился по линии дороги довольно ровно, а вот дальше люди стояли хоть и плотной массой, но в полном беспорядке, а в последних рядах некоторые еще торопливо доедали свой ужин. Но главной эмоцией, витающей над этими людьми, было нетерпеливое ожидание. Все они если не понимали, то догадывались, что сейчас решится их судьба.

- Здравствуйте, товарищи, - сказал я, и магия Слова эхом разнесла мои слова по окрестностям. - Давайте знакомиться. Меня зовут Сергей Сергеевич Серегин, и я тут первый после Бога и самый главный воинский начальник. Все вы, кто больше, кто меньше, уже познакомились со знаменитым арийским гостеприимством и тем новым порядком, который несет миру германский фашизм. Скажу честно: если бы все шло своим чередом, то до нового тысяча девятьсот сорок второго года из вас дожил бы только каждый десятый или даже меньше. Но эту развилку в своей жизни вы уже прошли. А сейчас кто хочет дальше сражаться с врагом за Советскую Родину - два шага вперед и повторяйте за мной: «Клянусь, что я это вы, а вы это я, и я убью любого, кто скажет, что мы не равны друг другу! Вместе мы сила, а по отдельности мы ничто!».

Едва я договорил слова клятвы и, вздев к небесам меч, поцеловал теплый шелк знамени, как с неба громыхнул гром с ясного неба, раздались раскатистые крики «ура», а меня окатила волна эмоций новых Верных. Сколько их там было - пятьдесят тысяч, шестьдесят или же все семьдесят - мне и не сосчитать. И ведь что характерно: на этот раз майор Здорный совсем не возражал против принятия Клятвы, вместо того я ощутил его внутри себя в составе Воинского Единства.

- Ну вот и все, - сказал я Карбышеву, - вот ваша армия, точнее, ее будущее тело. Теперь этих людей нужно отвести в город и провести сортировку, выделив командиров и технический персонал. Владислав Петрович, поскольку ваш полк не будет принимать участия в предстоящей операции, окажите Дмитрию Михайловичу содействие в организационных вопросах. Вы-то знаете, что и как в таких случаях нужно делать. Кстати, технические специалисты по танковой или авиационной части (что совершенно без разницы) могут присутствовать и среди этих людей. Их вы сразу забирайте и подчиняйте товарищу Потапову. Водителей автомашин, мотоциклов и танкистов тоже берите к себе. Будем развертывать ваш полк в корпус, а ремроту - в танкоремонтную бригаду. Летчиков и штурманов, если такие найдутся, передавайте Елизавете Дмитриевне, а из остальных мы будем формировать танкодесантные штурмовые батальоны. Если задача понятна, то приступайте, товарищи. Первых докладов я жду от вас уже к полуночи.

Только что из этого кабинета вышли Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Берия, Микоян и Жигарев, после чего в нем, наконец, наступили благословенные тишина и покой. Товарищ Сталин заметил, что, если долго пользоваться Истинным Взглядом, разглядывая своих неблагонадежных соратников, то потом начинает болеть голова - сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее. И не пользоваться этой способностью тоже нельзя. Чем больше вождь старался разобраться с истинными причинами того, что произошло двадцать второго июня, тем больше приходил в недоумение, вызывающее желание все же докопаться до сути.

То есть заговора в его классическом понимании среди его соратников не просматривалось ни в каком виде. Зависть, неприязнь и прямой страх перед персоной товарища Сталина у этих исторических персонажей имеются, а вот заговора не видно. Для заговора нужен явный лидер, но таковой среди его окружения отсутствует, а есть группа товарищей, которые недовольны тем, что Коба взял себе слишком много власти, и опасаются, что на следующем витке чисток полетят уже их головы. И справедливо опасаются. С таким настроем этой публике в руководстве большевистской партии и советского правительства не место. И даже Лаврентий, у которого тоже есть свои темные стороны личности, на их фоне выглядит вполне полезным персонажем, надо только расставить с ним все точки и запятые. Так что головы среди деятелей ЦК и некоторых наркомов полетят обязательно, но... потом. Прежде надо во всем разобраться. Да и вредно это сейчас -в военное время швыряться направо и налево оторванными головами...

И как раз в этот момент, в кармане френча у Сталина тихонько запищало - звук шел от «портрета» Артанского князя Серегина. Верховный, надо сказать, оказался рад этому неожиданному звонку. Накопились некоторые вопросы, но по своей инициативе выходить на связь с новым союзником советский вождь не хотел. И тут вдруг тот сам желает с ним поговорить.

Вечером, когда Жуков по ВЧ докладывал обстановку на Западном фронте, Сталин спросил у него вроде бы между