Саев продолжил.
— Унтеров в строю пятеро, ефрейторов трое, нижних чинов пятьдесят три. Боеприпасов вынесли много, у всех не меньше двухсот патронов на винтовку, гранат нет ни одной.
Это тоже понятно, в ночном бою стреляли мало, больше действовали штыками, а чугунные гранаты бросали в первую очередь, чтобы лишнюю тяжесть на себе не тащить.
— Что с продовольствием?
— Ничего нет. Совсем ничего. Солдаты грызут сухари, у кого сохранились. С водой тоже плохо, фляги у некоторых сухие.
Поразмыслив над сложившимся положением, Алекс распорядился.
— Все оставшееся продовольствие и воду собрать и отдать раненым. Судя по карте, где-то здесь есть река, без воды не останемся. Выполняйте, лейтенант.
— Слушаюсь, господин капитан!
Саев развернулся, но не успел сделать и пары шагов, как капитан его остановил.
— Стойте. Мою флягу возьмите. И найдите мой ранец, помнится, там у меня был сверток с сахаром, тоже заберите.
После этих слов в горле моментально пересохло, а живот голодным урчанием тут же попытался опротестовать это решение. Усилием воли Алекс приказал ему заткнуться. После ухода Саева, капитан взялся за бинокль и первым делом отыскал пасущееся на горном склоне мясо в курчавых шкурах. Далековато, и не в нужную сторону, но придется сходить уже сегодня ночью.
А пока выдалось свободное время, капитан Магу решил переформировать роту, сведя ее в два взвода. В этом случае, вместо четырех огрызков он получал два почти полнокровных подразделения с тремя десятками стволов в залпе. Под самый конец перестановок на служебной лестнице, один из выставленных наблюдателей доложил.
— Господин капитан, стадо уходит!
С неприличной для своего звания скоростью, Алекс кинулся к краю рощи, где смог наблюдать, как спустившееся по склону стадо неторопливо исчезает в складках местности. Причем, пастух увел баранов в противоположную от расположения роты сторону, найди их теперь ночью! Капитан не удержался, и выдал матерную тираду. Оставалось надеяться, что это только случайность, и спрятавшаяся в роще рота до сих пор не обнаружена.
За весь день по дороге проследовали несколько местным жителей, верхами и пешком, пара повозок, одна порожняя, вторая с грузом сена, и полтора десятка увешанных оружием кавалеристов в разномастной верхней одежде.
— Иррегуляры из Арса, — определил их принадлежность Саев.
И только под вечер появилось то, что ждали весь день. Обоз был невелик, всего четыре повозки, запряженными парой лошадей каждая. Катился он со стороны Арса. Неторопливо катился, так как кроме возниц его сопровождали с десяток пеших солдат, судя по мундирам, из регулярных войск. На дороге не видно никого, и охрана слабенькая. Как раз то, что нужно оголодавшей роте. Вопрос брать обоз на штык или не брать, вовсе не стоял, пустые животы диктовали единственное возможное решение.
— Первый взвод, занять позицию!
Едва только солдаты начали движение, как с ними запросился лейтенант Саев.
— Разрешите с вами, господин капитан.
Двум офицерам там делать явно нечего, но Алекс разрешил лейтенанту присоединиться. Если хочет, пусть идет. Позиция была выбрана в сотне шагов от дороги и обеспечивала укрытие для целого взвода. Жаль только, что нельзя было перебраться на другую сторону, а значит, после первого залпа кто-то из обозников может уцелеть. Осторожно, чтобы не выдать себя бликом линз капитан еще раз проверил отсутствие еще кого-либо на дороге, затем начал рассматривать будущую добычу.
Чем ближе подходил османийский обоз, тем пристальнее вглядывался в него капитан. Что-то настораживало его в приближающихся повозках, но он никак не мог понять, что именно. И только когда расстояние сократилось до четырехсот шагов, Алекс смог разглядеть перевозимый груз.
— Севрюжаев!
Унтер подполз с правой стороны.
— Я, господин капитан!
— Видишь третью от головы повозку?
— Вижу.
— На ней под рогожами бочонки, видимо, с порохом. Передай по цепи, чтобы ни одна пуля в них не попала! И лошадей беречь, они еще нам пригодяться.
— Так точно, господин капитан!
Саев, в свою очередь, рассмотрел будущие трофеи в бинокль.
— Странно, что они порох не в крепость везут, а из нее.
— Да, действительно, странно, — согласился с субалтерном Алекс. — Ладно, захватим обоз — увидим. Взвод, товсь!
Защелкали взводимые курки винтовок. Капитан дождался, когда обоз поравнялся с местом засады.
— Пли!
Алекс дал возможность уцелевшим османийцам разрядить свои винтовки в сторону находившихся в укрытии руоссийцев, и только тогда скомандовал.
— Вперед!
Сам, с револьвером в левой руке, правая еще побаливала, бросился в атаку одним из первых. Сто шагов вниз по склону, десяток секунд. Успеют уцелевшие османийцы перезарядить винтовки или не успеют? До первой повозки оставалось не больше десятка шагов, когда в конце обоза грохнул одиночный выстрел, и тут же вскрикнул кто-то из раненых руоссийцев.
Повозка была загружена горой каких-то тюков, убитый возница лежал у переднего колеса, левая лошадь, чуя запах свежей крови, нервно косила глазом на подбегавших руоссийцев. Прежде, чем сунутся на другую сторону, Алекс, укрывшись за колесом, заглянул под повозку. Засевший за повозкой османиец, видимо, считал, что хорошо укрылся, хотя ноги его с этого места видны были очень хорошо. Вторым выстрелом капитан его достал, подбежавшие солдаты добили и этого, и остальных.
Алекс быстро прошел вдоль обоза, убедился, что все кончено. Около третьей повозки, кроме убитых османийских солдат обнаружилось еще два трупа. Один — офицер, судя по узким погонам с одной звездочкой, в невеликих чинах. Он и командовал солдатами конвоя. Мундир второго, украшенный золотым шитьем, идентифицировать не удалось, но на военный он был не похож, видимо, какой-то гражданский чиновник. Трофеем капитана стала полевая сумка чиновника.
— Повозки увезти, убитых убрать! Быстро, быстро, пока никто не появился! Кого ранили?
Раненых оказалось двое. Одному солдату пуля слегка задело бедро, его уже перевязали. Вторым оказался лейтенант Саев, напросившийся в засаду в последний момент, и там все было намного серьезнее. Османиец целился в грудь, но пуля попала в плечо и пробила его, навылет задев кость. А тут еще и унтер Севрюжаев сунулся под руку с докладом.
— Господин капитан, в бочонках не порох, а что-то тяжелое.
— К черту бочонки, потом разберемся! Унесите раненого! И кровь на дороге пылью присыпьте.
На подъем повозки шли с большим трудом, солдатам приходилось толкать их сзади. И так работа тяжелая, пот заливает глаза, сапоги вязнут в высокой траве, а тут еще ротный над ухом зудит «Быстрее! Быстрее!». Наконец, повозки укрыли в кустах, капитан Магу убедился в том, что с дороги они не видны, а если кто и стал свидетелем нападения на обоз, то пока это ни в чем не проявилось. Через три же часа стемнеет, и рота уйдет с этого места, ищи ее потом в этих горах.
