Называется, любовь нечаянно нагрянет. Самое время, в ваши-то годы, сэр. Но в общем и целом дядюшка прав — Дунька очень даже перспективный вариант. Да и опекун прекрасной дамы, то есть невинной девицы, спасенной вами от злодеев, а потом очарованной, нонче у вас в плену. Ну, прям как в романе, блин! Осталось пасть в ноги князю, попросить руки «прекрасной Евдокии» вкупе с благословением, а получив таковое, развернуть флотилию и всей компанией рвануть в Городно гулять свадьбу, ибо невместно содержать в плену будущего родича. Или лучше вначале широким жестом отпустить князя, а потом уже просить руки — чтобы совсем по-благородному вышло?
Для внука сотника из Богом забытого захолустья такая партия, как дочка боярина Федора — предел мечтаний. Но только для Мишки Лисовина, а вот для Ратникова с его планами девочка Катя могла стать не столько трамплином для будущих свершений, сколько хорошим жерновом на шее. На первых порах брак с ней, вероятно, стал бы преимуществом и ступенькой вверх (и то еще посмотреть нужно), но и потолок, до которого та ступенька поможет дотянуться, обозначил бы достаточно четко — выше не прыгнешь, так и будешь у боярина Федора под рукой ходить.
Ладно, хватит мечтать попусту, нашли время, ей-богу! Нет уж, если не Юлька, так жену надо выбирать в соответствии с размером прилагающегося приданного и точным учетом всех возможных последствий. И тут, безусловно, Дунька Катерине фору даст по всем пунктам. Ну и то, что лет «прекрасной даме» пока что только двенадцать, позволяет нам надеяться, что прямо сейчас под венец у девицы не горит. А Катя… А что Катя? И она, кажется, не перестарок, так что вопрос еще на повестке дня не стоит, но так или иначе придется когда-то эту проблему решать.
«Черт побери, если уж все равно придется жениться по расчету, то по крайней мере расчет должен быть верным. Ну чего бы, как в приличных романах (из того же разряда, что и «пасть в ноги предварительно освобожденному родичу») Юльке не оказаться незаконной дочерью какого-нибудь захолустного князя? Их сейчас тут, как блох на собаке, буквально на дороге валяются, сами убедились.»
После умотавшего всю сборную команду переволока из верховьев Немана в Случь отроки смогли немного расслабиться: все-таки по течению идти гораздо проще. Самый тяжелый и опасный участок пути прошли более или менее благополучно, команда коноводов отделалась минимальными потерями — пригнала чуть менее двух третей табуна, и хотя впереди был переход до Турова, но пугал он гораздо меньше. Да и слухи, распространявшиеся по реке как по течению, так и против него почти со скоростью телеграфа, утверждали, что в Слуцке стоит войско.
Но в городе прежде всего пришлось решать проблему Катерининого папы. Собственно, наличие там боярина Федора оказалось для Мишки приятным сюрпризом, потому что сведения, добытые Ходоком в течении первого же получаса после прибытия прямо на пристани, повергли его в немалую досаду: Младшая стража буквально на несколько дней разошлась с Ратнинской сотней.
Неделей раньше — и застали бы деда, причем не одного, а в теплой компании князей-Святополчичей. Оказывается, сюда сборное войско пришло из Пинска, преследуя противника, и достаточно долго стояло лагерем в окрестностях. После боев погуляли, видимо, на славу — во всяком случае, оставили о себе довольно яркие воспоминания местного населения и впридачу — раненого боярина Федора. Впрочем, то, что раненого, выяснилось уже позже, а вначале сказали — пьяного в стельку и продолжающего усугублять это прискорбное состояние.
— Душевно, похоже, тут боярин отдыхает, — усмехался в усы Ходок. — Говорят, челядинцы удивляются, сколько в человека влезает. Хозяева-то уже опасаются, не приведи Господи, брага кончится — всех зашибет! Грозен.
— А чего ему тут еще делать? — философски хмыкнул Никифор. — Лечится человек. Тут, поди, лекарок нету.
Но Мишка не был так благодушен, как дядюшка.
«Этого еще не хватало! Похоже, правду говорят, что бывших алкоголиков не бывает. Дед с Аристархом его уже один раз из запоя выводили, сколько лет он держался, а теперь опять с катушек полетел? Тяжелый случай и как не вовремя, чтоб оно все! Одно хорошо — водки тут еще нет, и прямых поставок кальвадоса от Журавля в Слуцк, тоже, надо надеяться. Значит, боярин наливается пивом и брагой. Почки бы не посадил.
А ведь он бы нам сейчас очень даже пригодился как раз в ясном уме и трезвой памяти! Дядюшку, как представителя бизнеса, к делу приставили, а опытный политик с богатым дипломатическим опытом и вхожий как раз в те сферы, что для вас, сэр, пока что по техническим причинам закрыты, то, что сейчас надо! Эх, деда бы тут застать…»
***
Боярин, наконец, выговорился и бессильно рухнул на лавку. Но глядел он теперь на Мишку более-менее осмысленно, хоть брага и давала еще о себе знать резкой сменой настроения: от гнева до безнадежной тоски. И монолог свой продолжил в том же ключе.
— Дурак ты, и дед твой придурок! — хлобыстнул Федор кулаком по столу. — Он же все порушил! Все! И свою, и мою жизнь… Сколько лет я из кожи лез вон — а он… В один миг… Думаешь, я спьяну невесть что несу? — он требовательно глянул на все еще стоящего перед ним навытяжку боярича. — Ну, отвечай!
— Никак нет! — браво, как рапорт по команде, отчеканил Мишка, с трудом удержавшись, чтобы не щелкнуть каблуками.
— Пьян! — неожиданно возразил Федор. — Еще как пьян! Был… Из-за тебя, засранца, почти отпустило… — он пошарил глазами по столу. — Кружка где?! Налей! Сил моих нет.
— Никак нет! — повторил Мишка все так же придурочно-бодро.
— Чего?! — взъярился Федор и еще раз саданул по столу кулачищем. — Налей, сказано!
— Подмогнуть, боярич? — сунулся в горницу Арсений: видать, на всякий случай стоял под дверью.
— Боя-ярич? — заржал вдруг Федор. — Будет вам с Корнеем боярство! Он и себя, и меня, и всех под монастырь подвел, скотина!
— Погоди, — остановил Мишка незваного помощника. — Боярин уже и не пьян. Вели нам принести квасу да еды, что ль, какой. Только брагу забери, — кивнул он на стоящую на столе братину, к которой уже тянулся Федор.
— Куда забери?! — взвыл тот, но Арсений, не слушая, уже волок посудину из горницы. Ни слова, ни вопроса — будто так и надо. Мишка в очередной раз порадовался, как быстро мужик врубается в ситуацию, ведь в других обстоятельствах и возмутиться мог: почему ратником командуешь, как пацаном? А тут даже бровью не повел — просто взял и вышел. Золото, ей-Богу!
