— Кто такие? — спросил он, заглядывая в окно (стекло со своей стороны Кэп предусмотрительно опустил).
— Капитан Дементьев с переводчиком, — ответил Кэп. — Скажи ему, Каронин, что дон Эстебан пригласил нас к десяти ноль-ноль.
На часах было без десяти десять.
— Документы, — потребовал мулат, когда я объяснил ему, кто мы такие.
Кэп протянул свой паспорт и посмотрел на меня.
— А у меня нет, — растерянно пробормотал я. Мой паспорт остался в отеле — Кэп же не предупредил меня, что он может понадобиться.
Кэп тихо выругался.
— У меня с собой нет документов, — сказал я мулату. — Я же не знал, что у вас тут такие порядки. Но я и вправду переводчик.
— Выйди из машины, — скомандовал мулат.
Я вздохнул и открыл дверцу.
— Ты куда? — забеспокоился Дементьев.
Я не ответил. Мулат подошел ко мне и довольно профессионально обыскал с ног до головы. Видимо, осмотр его удовлетворил, потому что он молча мотнул головой, отдал Кэпу паспорт и ушел в свою караулку.
— В следующий раз, Каронин, — проговорил Кэп сквозь зубы, — я с тебя за такое скальп сниму...
— В следующий раз предупреждайте, — удивляясь собственной наглости, сказал я. — И не нужно так нервничать, это очень чувствуется. Получается, мы заранее признаем, что виноваты...
— Психолог, блин, — фыркнул Дементьев. — Доктор Фрейд сопливый...
Очень хотелось ответить ему грубостью, но ясно было, что Кэпа просто колбасит в ожидании предстоящих разборок. Поэтому я проигнорировал его слова.
Створки ворот медленно поползли в стороны. За ними открылась пальмовая роща, прорезанная упирающейся прямо в океан аллеей. «Мерседес» неторопливо миновал ворота, проехал немного по аллее и свернул вбок, к большому ярко освещенному особняку. Под колесами громко захрустел гравий.
У парадного входа особняка нас ожидали двое «горилл» в строгих черных костюмах — пиджаки пятьдесят шестого размера красноречиво оттопыривались под мышками.
— Добрый вечер, сеньор Дименте, — вежливо поздоровался один из них, с пышными щегольскими усами. Посмотрел на меня и добавил: — Добрый вечер, сеньор...
— Каронин, — подсказал я. — Переводчик.
«Горилла» важно кивнул.
— Дон Эстебан примет вас в белой гостиной, — сказал он. — Я провожу.
И мы пошли — один «горилла» впереди, второй у нас за спиной. Кем бы ни был загадочный дон Эстебан, к вопросам своей безопасности он относился серьезно.
Белая гостиная представляла собой огромную полукруглую комнату, одна стена которой была полностью стеклянной. Эта стена-окно выходила на океан — в лучах скрещенных прожекторов перекатывались тяжелые маслянистые волны.
«Гориллы» остались стоять у двери. Мы с Кэпом немного побродили по гостиной — она была уставлена низенькими мягкими диванчиками, креслами, больше напоминавшими белые бесформенные тюфяки, так что непонятно было, сидят на них или лежат. По стенам были развешаны картины — в основном нагромождения геометрических фигур и цветных пятен. Мне понравилось, что все они были заключены в простые, строгие и элегантные белые рамы — кем бы ни был человек, разрабатывавший дизайн этой комнаты, в определенном вкусе отказать ему было нельзя.
Я так увлекся разглядыванием картин, что не услышал, как в дальнем конце гостиной открылась дверь.
— Apareciste? — Голос вошедшего в комнату мужчины ударил меня по ушам, как хлыст. — Yo quiero saber que significa toda esta mierda?
Он широкими шагами пересек гостиную и с размаху швырнул Кэпу в лицо ворох каких-то бумаг. Бумаги разлетелись стаей плоских белых птиц. Кэп стоял как оплеванный, лицо его медленно наливалось темной кровью.
«Сейчас он его убьет, — подумал я с тоской. — Все-таки военный летчик, Афган прошел... А у дверей — «гориллы» с пушками... Нет, зря мы сюда приехали...»
А потом я неожиданно услышал собственный голос, спокойный и ровный, будто бы принадлежавший совершенно постороннему человеку.
— Леонид Иванович, этот человек хочет знать, что все это значит.
Мужчина резко обернулся и уставился на меня большими, слегка навыкате глазами. Он был среднего роста, полный, с округлым лицом, обрамленным черной с проседью бородкой. На вид ему было лет сорок.
— А ты еще кто такой, мать твою?
— Денис Каронин, переводчик, — сухо представился я. И на всякий случай уточнил: — Новый переводчик.
— Так переведи ему, — рявкнул бородач, — что я не получил за свой груз два с половиной миллиона гребаных американских долларов! И я, черт возьми, очень хочу знать, где мои деньги!
— Кэп, — сказал я, обращаясь к совершенно уже багровому от гнева Дементьеву, — он хочет знать, где его деньги. Кстати, это и есть тот самый дон Эстебан?
— Кто же еще, — процедил Кэп сквозь зубы. — Скажи ему, что его деньги остались у либерийцев. Объясни, что нас кинули. Расскажи ему все, что я рассказывал тебе, да будь, ради бога, поубедительнее...
Я обернулся к бородачу:
— Уважаемый дон Эстебан, произошло ужасное недоразумение...
— Ужасное недоразумение, — перебил меня наркобарон, — произойдет через несколько минут. Двое гостей моего дома по ошибке решат искупаться в аквариуме с акулами. Возможно, виной всему большое количество водки — они же русские. Конечно, охрана попытается их остановить, но будет слишком поздно. Акулы в моем аквариуме всегда очень голодны.
— При всем уважении, — сказал я, — никакой водки я и в глаза не видел. Нам с Кэпом вообще не предложили выпить. И это прославленное венесуэльское гостеприимство?
Зачем я это сказал — не знаю. Возможно, потому, что почувствовал — живыми нас отсюда не выпустят. А раз так, то можно было идти ва-банк.
Несколько секунд дон Эстебан молча смотрел на меня, видимо, пораженный моей наглостью. Потом, нехорошо усмехнувшись, сказал:
— Перед казнью принято исполнять последнее желание приговоренного. Ты хочешь водки, парень?
— Я хочу, чтобы вы меня выслушали, дон Эстебан, — сказал я. — Пять минут. А потом можете делать с нами все, что захотите.
Дементьев настороженно смотрел на меня, пытаясь понять, о чем мы говорим с хозяином поместья. Я отдавал себе отчет в том, что рискую не только своей, но и его жизнью, но, сделав первый шаг, остановиться уже не мог. Понятно было, что Кэп после нанесенного ему оскорбления в переговорщики не годится; поэтому мне ничего не оставалось, как из простого переводчика превратиться в дипломата. Я очень коротко описал дону Эстебану наш визит в Колумбию и рассказал о конфликте с Хуаном и Боно. Рассказал о расписке, написанной мною под диктовку старика в черной рясе, и о том, что Кэп взял на себя всю ответственность за не полученный колумбийцами груз. Затем пересказал историю, услышанную от Кэпа, — о либерийцах, подменивших тюки, и об избиении Пети Трофимова.
