— Разве ты никогда не слышал о дружбе, которая угасает на расстоянии? Думаю, с враждой может произойти то же самое. Люди постепенно забывают привычку постоянно думать об этом. Но, тем не менее, я очень рад, что нам больше не нужно работать бок о бок с господином Алекситом. Он из тех, кто может быть очаровательным, когда занят собственным делом. Но попробуй обойди его хоть в чем-то! Тогда пеняй на себя!
На следующий день, когда Зопирион завтракал, как обычно, у источника Аретузы, перед ним в начищенной до блеска кирасе и шлеме, украшенном гребнем, появился Сеговак.
— Чтоб тебе пусто было, дружище Зопирион, — хмуро прорычал он.
— Почему?.. За что?..
— За то, что порекомендовал меня как лучшего солдата, какой только мог выйти из кельтских лесов! — хмурое выражение лица сменилось улыбкой. — Если быть до конца честным, мне было крайне неприятно. Когда архонт вызвал меня и спросил, не хотелось ли мне стать командиром расчета катапульты, я подумал: «Интересно, о чем бы подумали мои благородные предки, увидев меня не в гуще битвы с мечом и копьем, а стоящим на расстоянии десяти лиг от места сражения и нажимающим на крошечный рычажок? Копье летит в человека, который стоит так далеко, что выглядит не больше москита! Наверное, им было бы очень стыдно за меня. И, посули мне хоть все золото Персии, я был готов отказаться. Но Дионисий сказал, что как только производство катапульт наберет силу, он переведет меня в или, возможно, даже в стратеги. Вот я и призадумался. Если я всего лишь направляющий и получаю скромное жалование со множеством обещаний, то в чине по меньшей мере жалованье мне обеспечено. Плюс обещания. Короче, я согласился. Но есть одна помеха, грозящая рухнуть нашему грандиозному плану.
— И какая же?
— Я не умею ни читать, ни писать. Дионисий считает, что это непременное условие для его на случай, если придется прочитать приказ стратега, стоящего слишком далеко, чтобы услышать его голос.
— Я предлагал тебе приходить ко мне и брать уроки. А теперь ты просто обязан это сделать.
— Горе мне, скоро вообще ничего не останется от храброго кельтского воина!
На ближайшем симпосиуме, устроенном в честь мастеров, Зопириону вручили золотую медаль. Годом раньше он принял бы ее с восхищением, и юношу распирало бы от гордости. И теперь он был рад получить награду, но он чувствовал радость вперемешку со зрелой иронией. Зопирион принял бы медаль с радостью, как гарантию обещанной прибавки к жалованию, насколько это возможно. Но это было не так. Ему вручили медаль, но обещанное повышение оставалось только на словах. В случае крайней необходимости золото потянуло бы на сотню драхм. На эти деньги можно протянуть около года.
Три последующие месяца Зопирион сражался со своими катапультами. Оказалось, что проблемы, возникающие на производстве, сильно отличаются от трудностей разработки экспериментальной модели. Теперь он как ястреб отслеживал некачественные материалы или нерадивых работников. Научился проводить для каждой катапульты серьезные испытания: две одинаковые на первый взгляд машины могли по-разному проявлять себя в работе.
В Мемактерионе была спущена на воду, оснащена и укомплектована командой «Сиракуза». Беглым взглядом Зопирион заметил Алексита. Тот стоял на квартердеке [58] нового корабля, изрыгая проклятия на головы гребцов, работающих не в такт. Гребцы — выносливые профессионалы, с мозолистыми руками и крепкими мускулами — получали солидное жалованье. Но как видно, наличие крепких мускулов никак не связано с мозгами. Оказалось, что научить их грести по-новому на необычном корабле — задача не из легких. Люди привыкли к триремам, и от одного вида судна с пятью рядами весел их сковало ужасом. Они то и дело ударялись спинами или задевали за весла соседей.
«Сиракуза» плавала взад и вперед по гавани, пока Алексит не убедился, что гребцы слаженно работают веслами, не хуже, чем на обычной триреме. Тогда он устроил гонку в присутствии Дионисия. Пятивесельная «Сиракуза» выиграла у обычной триремы. И, несмотря на то, что обошла последнюю только на длину своего корпуса, кораблестроитель заслужил похвалу архонта и медаль.
На следующем пиру для строителей Дионисий расхаживал среди гостей, то и дело обмениваясь любезностями с кем-нибудь из них.
— Как продвигается производство? — поравнявшись с Зопирионом, спросил он.
— Гораздо лучше, господин. Теперь каждые десять дней мы выпускаем по одной катапульте.
— Почему так много времени ушло на раскачку?
— Проблема состояла в ведении рабочих в курс дела и налаживании поставок качественных материалов. В результате недостатка то одного, то другого у нескольких первых катапульт были выявлены недостатки, и их пришлось разобрать. Кстати, о, архонт, у меня скоро свадьба.
— Поздравляю, о Зопирион.
— И тебя вдвойне, господин.
Дионисий, испытующе посмотрев на Зопириона, разразился одним из своих редких смешков.
— Дело принципа, мой мальчик! И что только не сделаешь для моих любимых Сиракуз? Если ты хотел напомнить мне об обещанном повышении заработной платы, то в течение нескольких месяцев я найду возможность выполнить свое обещание.
— Я буду тебе очень признателен, однако не об этом я хотел сказать.
— А о чем?
— Я слышал, что ты собираешься в следующем месяце послать «Сиракузу» в Локры.
— Да, я хочу привезти сюда свою невесту — Дорию дочь Ксенета.
— Моя возлюбленная живет в Мессане, это как раз по пути… — и юноша рассказал о настойчивом желании Ксанфа устроить свадьбу в этот счастливый день.
Тиран почесал лохматую бороду.
— Очень интересная идея. Мы могли бы высадить тебя по пути в Локры, а на обратном пути забрать. Очень красиво! Кроме того, ты уже не будешь сходить с ума от любви настолько, чтобы забыть вернуться к назначенному сроку. Такое с тобой уже было. Но есть некоторые трудности.
— Какие же, господин?
— Я хочу справить свадьбу в полнолуние Гамелиона. Поэтому в этот день твоей свадьбы нам не удастся высадить тебя в Мессане: к этому времени Дория должна быть в Сиракузах… Подожди, у меня идея! По-моему, четвертое гамелиона не менее удачно для заключения брака, чем пятнадцатое. А если мы высадим тебя за пару дней до четвертого и заберем спустя два-три дня? Это устроит нас обоих, — и тиран расплылся в улыбке, радуясь собственной находчивости.
— Благодарю тебя, господин! Я напишу об этом отцу моей возлюбленной!
Так и случилось. Четвертого гамелиона Зопирион стоял рядом с Коринной в ее родном доме. Каждый из них отрезал прядь волос и сжег их на семейном алтаре. Они разломили медовый пирог, и оба съели по половинке, а гости — друзья Ксанфа — спели им венчальные песни. Вечером после праздника они вышли на улицу. Началось шествие с факелами. Главк правил свадебной колесницей, в которой находились Зопирион и Коринна. Возница направил лошадей к дому одного из друзей Ксанфа, которого последний уговорил предоставить на один день жилище новобрачным.
— Будет просто до безумия, — пояснил Ксанф. — пройдем шествием по городу и снова вернемся домой. При этом обычай окажется соблюден.
Когда Зопирион и Коринна под дождем из зерен и оливок съели на пороге дома друга Ксанфа ритуальную айву и, наконец, закрыли за собой дверь, невеста откинула вуаль. Они долго смотрели друг на друга и без всякой на то причины разразились хохотом.
— Слава богам, что это уже позади! — в один голос сказали они.
— Не пойти ли нам на кровать, дорогая? — спросил Зопирион.
— Почему бы и нет? Мы и так ждали достаточно долго.
На протяжении зимы и весны Зопирион руководил строительством катапульт. В Арсенале постоянно наращивали темпы производства. Производство оружия достигло невероятных масштабов: мастерские кузнецов и плотников стояли на месте Сиракузского рынка, территориях вокруг храмов и палисадниках богатых домов. На улицах Ахрадины не вызывали удивления люди, несущие связки стрел, дротиков и копий, связки пращей. Тиран рыскал повсюду, проверял, одних хвалил, а других разносил в пух и прах. Привычные дела жителей Сиракуз постепенно замирали: город вытягивал все силы в гигантском порыве. Только золотых дел мастер трудился не покладая рук, занятый производством медалей, венков, и корон для лучших мастеров Дионисия — победителей соревнований в изготовлении оружия.
Зопирион поселился с женой и приемным сыном в небольшом домике, снятом в Сиракузах. Архит, по настоянию тирана перебрался на Ортигию. Зопирион избежал переезда на остров только из-за того, что дом для семейных мастеров не был достроен. Дионисий тоже начал супружескую жизнь со своими двумя женами, которых он вместе поселил на женской половине дворца.
— Такое впечатление, что он управляется со своими женами с той же эффективностью, как и со всем остальным, — заметил Архит за чашей вина во время обеда в доме Зопириона. — Говорят, он развлекает их обеих, и женщины преданы ему, несмотря на их… необычный статус.
