– Сэм, – окликнул его полицейский.
– Что?
– Ты в следующий раз будь поосторожней, в своих суждениях насчет нашей чувствительности, – проговорил полицейский, прикуривая.
– Это почему?
– Здоровей будешь.
– Барни, ты мне угрожаешь?
– Предупреждаю. Стив должен был быть шафером на свадьбе Джона. А со Стелой у него что-то начало получаться. Ты же знаешь после смерти Сандры, Стив пять лет не заговорил ни с одной женщиной. И только когда появилась Стела, он немного оттаял. Вот отсюда и чувствительность, – полицейский отбросил сигарету, направился к машине.
– Извини, Барни, я не знал, – смутился санитар.
– Ладно, проехали, – махнул рукой страж порядка.
После этого случая к добровольцам стали относиться серьезно. Живущие в отдалении фермеры, вздохнули чуть свободней, зная, что рядом есть те, кто может их защитить. Местные хулиганы притихли, понимая, что дружинники долго разбираться не будут.
Стивенсон летел на допотопном вертолете, мысленным взором окидывая все, что он успел сделать за пять лет. Сделано было немало, но ещё большего Инвар не успел сделать.
Два года, всего два года, и все и как жить дальше, он не знал. Нет, умом Инвар понимал – жизнь не закончится, и даже представлял общие черты этой новой жизни. Но вот сердцем принять этого не мог, не мог прочувствовать душой и пока этого не произойдет, полного понимания не будет, а значить не будет и осознания. А без осознания нет будущего, по крайней мере, для него. Тяжело вздохнув, Стивенсон взглянул в иллюминатор. Внизу мелькал серый пейзаж, дождь кончился, но небо по-прежнему оставалось мрачным. Тяжелые дождевые облака, казалось, хотели прижать маленький вертолет к земле. Стало ещё тоскливей, и он вернулся к своим мыслям. На память пришла одна встреча, которая состоялась почти сразу после разговора с русскими.
Сомнения тогда разрывали его, правильно ли он поступает, пойдя на контакт с русскими. Не совершает ли он ошибку, собираясь пойти наперекор своим нынешним соратникам. И как ни крути, по сути, предавая их. Моральные принципы, привитые ему в детстве родителями, терзали душу Инвара. Радж, видя терзания шефа, предложил Стивенсону съездить в Тибет, так сказать отдохнуть от людей и дел. Стивенсон согласился. Прибыв на место, они потратили несколько дней на акклиматизацию, затем, наняв проводников, отправились в горы. Инвар ещё в юности увлекался альпинизмом, и только загруженность делами не позволяла ему вырваться. И вот, оказавшись на вершине, он с болью в сердце почувствовал, как ему не хватало этого воздуха, вырывающихся из под ног камней и волшебной красоты, которая окружала его в этот момент. Вечером в их временный лагерь забрел буддийский монах.
– Да пребудет с вами благословение Будды, – произнес появившийся из темноты старик. Самое удивительное, монах произнес это на чистом английском языке. Проводники и носильщики, завидев старика, поднялись и стали почтительно кланяться, Стивенсону даже показалось, что в глазах местных жителей был благоговейный трепет. Старик что-то произнес на местном наречии и проводники, кланяясь не жалея спины, вернулись на свои места, кидая восхищенные взгляды в сторону европейцев. – Позвольте одинокому путнику погреться возле вашего костра.
– Конечно, почтенный, присаживайся, – произнес Радж, уступая своё место. Но старик не сдвинулся с места, словно не слышал слов пакистанца.
– Что же вы не проходите? – поинтересовался у него Стивенсон. – Радж, предложи нашему гостю чаю.
Теперь, когда его во второй раз пригласили, старик подошел к костру и уселся на место, которое уступил пакистанец.
– Нет ничего лучше на исходе дня, чем погреться у огня, – протягивая руки к костру, – позвольте узнать, что вас заставило покинуть ваш мир и придти к нам?
Монах вроде бы обращался ко всем, но Стивенсон почему-то был уверен, что старик спрашивает именно его.
– Захотелось сменить обстановку, вот и приехали, – пожал плечами Инвар.
– Ты можешь обманывать всех, но не себя. Ты приехал сюда, чтобы найти ответ, – потирая руки, произнес монах.
– Найти ответ на что? – не понял Стивенсон.
– На то, что мучает тебя.
– Почему вы решили, что меня что-то мучает?
– Твоя душа в смятении, я вижу это. Знания обретенные давят на тебя. Тобой ещё не осознано, услышанное, но поверь, ты не сможешь жить по– прежнему, – произнес старик, грея озябшие руки.
Инвар даже приоткрыл рот, удивляясь, откуда этот человек, наверняка не покидающий горы, прознал о его тайне.
– О каком знании вы говорите? – настороженно спросил Стивенсон.
– Мир готов к изменениям и они неизбежны, иначе гибель. Человечество не восприняло всерьез те предупреждения, которые были посланы ему, и не одумалось. Миллионы жизней были загублены, но мы так ничему и не научились.
– Подожди, почтенный, о чем ты говоришь, какие предупреждения?
– Я простой странник, который был послан, чтобы развеять твои сомнения и подсказать ответ на некоторые вопросы, – ответил монах.
И тут Инвар заметил, что окружающий мир словно исчез, растворился в темноте, и вокруг ничего не было, кроме потрескивания костра и странного старика напротив.
– Что случилось? Где все? – оглянувшись, спросил Стивенсон.
– В нескольких шагах от нас, – ответил монах.
– Почему я их не вижу?
– Маленькая хитрость с моей стороны, им незачем слышать, о чём мы говорим. Они просто люди, которые призваны помогать тебе.
– А как же Радж?
– Он просто одно из звеньев цепочки, которая привела нас к тебе, – произнес старик, затем, чуть подумав, добавил, – Но ты, пожалуй, прав – он полезен и имеет право присутствовать. Тем более что он уже посвящен в тайну.
– Радж, – позвал старик, и Стивенсон заметил, как темнота расступилась, открывая взору сидящего неподалеку пакистанца. Услышав, что его зовут, начальник разведки встал и подошел к костру.
– Садись, – сказал монах, словно он был здесь хозяин, а они пришли к нему погреться у костра.– Какие предупреждения, спрашиваешь ты. Предупреждения от живого создания под именем Земля. Человек возомнил, что он полновластный хозяин и может творить на этой планете все, что ему захочется. И глубоко в этом заблуждается. Он всего лишь одна из составляющих частичек этого мира. И то, что Земля возвысила его над другими созданиями, не означает что человечеству дозволено все. У человечества есть своя миссия, это бесспорно. Но если люди продолжат вести себя по-прежнему, они исчезнут с лица Земли. А миссия, возложенная на человечество, перейдет к другому виду. Поверь, Земле некуда спешить, она способна взрастить ещё один разумный вид.
– О какой миссии вы говорите? – прервал монаха Стивенсон. Монах несколько секунд смотрел в глаза скандинава, прежде чем ответить.
– Человек должен связать Землю с другими мирами.
– Но разве не к этому мы стремимся?
– Стремитесь, ведь по-другому и не может быть, это было заложено в нас с самого начала. Ты не задумывался, почему в людях такая тяга к путешествиям и тоска по звездам, когда мы смотрим на них?
Инвар пожал плечами, ему нечего было возразить, но и согласиться он не мог. Трудно признать, что весь род людской всего лишь инструмент в руках более могущественных сил.
– Вы говорили о каких-то предупреждениях? – напомнил он.
– Да, говорил, – согласился старик, – первое предупреждение было, когда люди стали беспощадно вырубать лес, ради новых земляных угодий и металла, на выплавку которого люди губили великолепные леса. Положение было критическим и Земля, чтобы спастись, стала остывать. Это остановило людей на несколько столетий. Потом пришла эпоха парусного флота. Нет, чтобы строить суда ради познания – мы, люди, стали воевать на море в таких масштабах, что Европа буквально стала меняться на глазах, превращаясь из покрытого лесом материка в голую степь. И тогда, чтобы остановить истребление лесов, на человечество была наслана чума. Города опустели, поля стали зарастать лесом, Земля вновь вздохнула спокойно, на пару веков людей удалось успокоить. Но мы слишком быстро развиваемся, Земля уже не поспевает за нами. Войны, раньше помогавшие сдерживать человечество, теперь угрожают самому существованию Земли. Люди достигли той грани, за которой только две дороги. Первая ведет в могилу, вторая тропа ведет к изменению направления нашей цивилизации.
Единственный народ, к которому нам удалось достучаться с этой мыслью, были русские. Их связь с Землёй не была разорвана до конца и это дает шанс человечеству хотя бы частично сохранить цивилизацию и не скатиться до уровня каменного века.
– Прости, отец, – вновь перебил монаха Стивенсон, – я долго слушал тебя. Не скрою, в твоих словах есть логика и смысл. Но к чему все эти речи, мы не русские и не прониклись той исключительностью, которая возложена на них. Если честно, мне неохота спасать мир, я просто не хочу его губить. И ещё, я хочу знать зачем я нужен тебе, и чтобы вы не говорили, моё мнение – вы не очень похожи на монаха.
