— Хорошо. Вот тебе сотка, потом сам организуешь их питание. Здесь цены низкие, так что половина денег ещё останется.
— Я думал, пусть ещё домой возьмут и родителей угостят. Такие деликатесы, какие здесь, я слышал, продают, многие ни разу в жизни не пробовали.
— Без проблем. И вот тебе кассета с записями моих двух песен.
Я допил кофе и мы вместе пошли в нашу гримерку. Народ уже почти весь подтянулся и я заметил среди них Лещенко. Подойдя к нему и поприветствовав его, я сказал:
— Песня готова, слова напечатал, только ноты я пока записывать не умею.
— Пошли ко мне, — сказал Лев Валерьянович, — Там ты сыграешь и споёшь, а я с остальным разберусь.
В его гримерке я отдал ему слова и исполнил песню. Он внимательно слушал, а потом сказал:
— Очень хорошая песня, мне понравилась. Я люблю эту родительскую тему. Исполни ещё раз, а я запишу.
После того, как я спел и сыграл ещё раз, а Лещенко прямо на листе со словами записал ноты, он передал мне конверт с пятью тысячами и ещё раз поблагодарил.
— Если через пару месяцев ещё обращусь с такой же просьбой, сделаешь?
— Конечно, — ответил я и озвучил своё предложение. — У меня есть ещё одна песня, но там её исполняют три мужских голоса. Не хотите, Лёв Валерьянович, быть вторым голосом и спеть со мной?
— Идея интересная. А что за песня?
И я рассказал ему сюжет и отдал листок со словами, а потом исполнил её.
— Сильная вещь, — сказал Лещенко, покивав головой. — Ты хочешь, чтобы я спел за Клода Фролло?
— Да, а за капитана Феба хочу предложить спеть Кобзону. Как вы на это смотрите?
— С Иосифом надо хитрее. Если предложить в лоб, он откажется. У тебя же вторая песня последняя и закрывает концерт? А минусовка у тебя есть? Молодец, хорошо подготовился. Я Кобзону предложу послушать, как мы с тобой вдвоём эту песню будем исполнять, а потом приглашу с нами поучаствовать. Тогда он точно согласится.
— Здорово придумали. А охота будет Иосифу Давыдовичу ждать окончания, ведь его выступление будет открывать концерт?
— Захочет, никуда не денется. Это уже мои проблемы. Я знаю, чем его заинтересовать.
Мы так и договорились. Надеюсь, Льву удасться уговорить Кобзона остаться и прослушать наше выступление, а затем я буду рад, если он примет участие в этой нашей затее. В гримерке мои артисты уже переоделись в белые масхалаты и сидели, болтая между собой. Я рассказал, что я вчера написал песню и после окончания репетиции я её исполню вместе с Лещенко. Ребята загалдели, а девочки спросили о чем песня.
— О любви, — ответил я. — Я её написал под впечатлением от романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Кто читал «Собор»?
Руки подняли только три девочки. Видимо, сдали макулатуру и получили талоны на Гюго. Вот так, чтобы купить дефицитные книги, надо сначала насобирать двадцать килограммов старых газет и журналов и сдать их в обмен за подписку.
— Вот и расскажите, — предложил я трём счастливых обладательницам заветного томика французского классика, — очень коротко, всем остальным, о чём роман.
Одна из них решилась и быстро пересказала суть произведения.
— Молодец, — похвалил я её. — А теперь послушайте, как пересказал её я с помощью стихов и музыки.
И я спел и сыграл им свою новую песню. Две девочки заплакали, как и мои подруги, а ребята сидели задумчивые. Значит, песня, действительно, очень хорошая, раз даже молодых ребят зацепила.
— Вижу, что она вам понравилась, — сказал я. — А третьим будет Кобзон, но он об этом ещё не знает.
Все заулыбались. Тут в дверь постучали и заглянула Сенчина и, с улыбкой главной советской Золушки, обратилась сразу ко всем, а потом повернулась ко мне и спросила:
— Всем привет. Андрей, я по поводу песни. Зайдёшь?
— Привет, Людмила. Да, после первого выступления я к тебе обязательно зайду и покажу, что я написал.
— Хорошо. Спасибо, что выполнил мою просьбу.
Я сразу понял, что Людмила специально так при ребятах говорила, чтобы они ничего не подумали лишнего. Поэтому сходу подыграл её выдуманной проблеме с песней. Значит ждёт и соскучилась. А приятно, черт возьми, когда тебя красивые девушки и женщины ждут. Это говорит о том, что я нужен им и они мне тоже.
Очередной стук в дверь отвлёк меня от приятных мыслей. Ребята уже привыкли к тому, что известные исполнители заглядывают ко мне и что-то от меня хотят. Им нравилось, что их кумир всем поголовно нужен. Значит и частичка моей славы касается и их тоже.
Это была опять Пугачева. Мои помощники уже не впали в ступор, как в четверг, от её вида, а хором поздоровались первыми. Алла даже удивилась, чего это они так все сразу вместе здороваются, как в армии.
— Мой заместитель Дима, — ответил ей я и показал рукой на Димку, — ввёл армейские порядки среди моих фанатов. Они теперь и строем везде ходят.
— Вот это правильно, — сказала Алла, с уважением посмотрев на моего заместителя. — А мои фанаты только орут у меня под окнами круглые сутки и никакой управы на них нет. Даже милиция ничего не может сделать с ними. Гоняет их, а они опять возвращаются.
— Ты тоже по поводу песни?
— Пока нет. У меня другой вопрос. Пошли, пообщаемся.
Мы вышли и Алла рассказала мне почти похожую на мою вчерашнюю ситуацию историю, которая произошла с ней на этой неделе. Какие-то неизвестные бандиты потребовали с неё денег за крышу и она не знает, что делать. Муж предложил обратиться к ментам, но они сейчас сами напуганы Андроповым и боятся каждого шороха.
— Ты, я слышала, имеешь знакомых среди кэгэбэшников, может они помогут? — спросила Алла с надеждой в голосе.
— Они такими вопросами заниматься не будут, — ответил я погрустневшей Алле. — Но против беспредельщиков есть авторитетные люди в уголовной среде, которые будут решать твои вопросы и защищать тебя от других. Но, естественно, небесплатно.
— Да я понимаю. А ты их хорошо знаешь?
— Даже очень хорошо. Сам сталкивался с этой проблемой.
— И сколько они берут в месяц?
— Они прекрасно знают о наших левых доходах, поэтому с таких, как мы с тобой, берут пять тысяч в месяц.
— Немало. Но с другой стороны, они будут решать мои проблемы и на гастролях. А там бывает всякое. Хорошо, я согласна. Мне это надо срочно, они там какой-то счётчик включать собрались с процентами за неустойку.
— Сегодня после репетиции позвоню и вечером с ними сама встретишься. Это в районе Черемушкинского рынка.
— Доедем с мужем. Тогда звони мне домой. У меня нет, как у тебя, в машине телефона. Может и с этим вопросом поможешь? А то телефон очень нужен.
— Попробую, но ничего обещать не буду.
На этом мы и разошлись по своим гримёршам. Моя банда сидела тихо, вот что значит порядок. Надо будет Алле посоветовать у своих фанатов так сделать, а то они без контроля на голову ей скоро сядут.
— Ну, как вы тут, — спросил я их.
— Через две песни нас должны вызвать, — ответил Димка. — Я смотрю, ты тут у всех нарасхват. И Пугачева, и Сенчина с Лещенко тебя ценят.
— Я же им всем песни пишу, только об этом, чур, не болтать. Ясно?
— Вот это да, — загалдели все, узнав, что их кумир ещё и всем звёздам советской эстрады песни пишет. — Мы будем молчать, как немые.
— Вот и хорошо. Меня Сенчина попросила ей песню написать, не за просто так. На эти деньги я вас могу одеть, обуть и накормить. Поэтому я после нашего выступления пойду работать, а вы сидите тут тихо. Если ребята есть захотят, то Дим, сходи и купи. Возьми пару помощников, если много заказов будет. А так терпите до конца, а потом наедитесь от пуза.
Тут вызвали нас и мы пошли по направлению к сцене. За кулисами уже стояла Сенчина и ждала нас. Она мне улыбнулась и я почувствовал теплоту в груди. Ах, эти ямочки, сведут меня с ума. Черт, опять стихами уже даже думать стал. После Людмилы вышли мы и всё повторилось, как было позавчера. Правда, в этот раз не плакали те, кто стоял за кулисами. Но лица у них были сосредоточенные и серьёзные. Ольга Николаевна опять смотрела на нас из зала и, как только я закончил, захлопала и сказала:
