стоял дополнительно на отдельном столике, и плов, и рассольник оказались вполне съедобны. Посмотрим, как будет на длинной дистанции. Юрий Михайлович, на своей личной «Волге» довез меня до небольшой деревеньки в Ленинградской области, где и держал хозяйство, в том числе свиней. У него, оказывается, ещё родители живы, которые и жили в этой деревне. По дороге расспрашивал меня о моём спортивном прошлом, приходилось много врать. С целью пресечь поток неудобных вопросов, стал спрашивать сам. Например, выяснил, что тренер Игоря — это не его сын, а похожи они внешне, так не сосед же! Посмеялся Михалыч:
— Вот когда сосед на тебя похож, то да — неудобно.
Ещё узнал, что звание заслуженного тренера СССР ему дали за четырехкратного абсолютного чемпиона СССР и двукратного чемпиона Европы Горсткова, якобы он был первым обладателем, а в общей сложности пятикратным, приза «хрустальные перчатки», который даётся сильнейшему советскому тяжеловесу. Почему такое название? Он не в курсе, я тоже слышал про этот приз, но истории его не знаю. Сейчас его ученик карьеру уже закончил, и Михалыч принял приглашение работать в сборной.
— У нас в Орске с этого года проводится турнир на призы имени моего ученика, — не удержался и похвастался он [1].
Вскоре остановились у двухэтажного бревенчатого дома с большим участком земли, баней и разными стайками-сарайками. В доме его родителей нас встретили не очень-то приветливо, ведь хряка забивать планировали только осенью, а тут такое разбазаривание добра!
Масла в огонь подлила теща Михалыча, особа, заметно моложе него.
«Это насколько же его жена младше-то?» — думал я, глядя на Михалыча.
Тренеру сейчас сорок восемь.
— Юрик! Это что за дела? — уперев руки в бока, выговаривает своему зятю статная женщина в узком длинном красном платье, обнажавшем её узкие щиколотки, роняя авторитет родственника при посторонних.
Прям такая огненная баба, лет сорока, наверное. Похоже, это второй брак тренера, ну не женился же он на двадцатилетней девушке сразу первым браком. Захотелось даже остаться тут с ночёвкой, глядишь, что и срослось бы у нас.
Через минуту, она, наконец, обратила внимание на восхищённого меня:
— Никаких забоев! Ишь, Борьку нашего задумал под нож! Давай всех пятерых забей, нам же мясо не нужно! А ты что смотришь, мальчик? Ты кто вообще и что тут делаешь? — переключилась она на своего поклонника, то бишь, на меня.
— Борьку приехал разделывать! — радостно отрапортовал я.
— А что уставился на меня? — нахмурилась теща.
— Вы такая… такая красивая, когда ругаетесь, и тело у вас такое, живое, вы когда говорите, у вас каждая жилка пульсирует. И жесты энергичные и одновременно плавные. Вы гимнастикой не занимались? — молол чепуху я, глядя на обалдевших и Юрика, и его родственницу. — Если надо, я ради вас всех пятерых забью! И ещё у соседей, я слышал, хрюкают!
— Юрий Михайлович, это кто с вами? — неожиданно вежливо обратилась она к другой жертве своего красноречия.
— Это Анатолий, он работал в убойном цеху с папой, умеет убивать и разделывать скот, а так боксер, почти в сборную СССР попал, может на чемпионат Европы поедет. Сам он чемпион СССР, очень талантливый мальчик! — повторяясь и делая паузы, стал говорить вопрошаемый.
— Да! Очень приятно, а я тетя Марина. Спасибо за добрые слова, спортом я не занималась. Не надо пятерых, Борьку так Борьку, — быстро согласилась она и ушла в дом, покачивая задницей.
— Первый раз вижу, чтобы она так быстро мнение своё поменяла, у тебя, Анатолий, есть подход к женщинам, хотя, может у неё материнские чувства взыграли, — растерянно сказал Юрий Михайлович, вытирая пот. — Она ж злая всегда, как этот самый Борька!
Со свиньёй управился быстро, убил, конечно, не кулаком, а ножом в сердце, с одного удара. В шею бить — та ещё задача, там мощный слой сала. Тетя Марина маячила на дальнем плане, то мелькнёт в окне второго этажа, наблюдая за моей работой, то пройдётся по двору в огород. Короче, дразнила меня как могла. Поэтому, пока трудился, вспоминал, песню группы «Сектора газа» — «теща моя — злая свинья».
В качестве поощрения мне дали с собой банку свежей малины, я её всю схарчил на обратном пути. Жаль только, что, когда я ополаскивался в бане, теща Михалыча ко мне не зашла. Эх, тетя Марина!
Обратно вернулись уже после ужина, но мне специально оставили порцию. Чувствую себя здесь блатным уже. Все спортсмены взбудоражены и случаем в столовой, и предстоящим шашлыком, я стал неожиданно популярен. Ещё выяснил, что мне зачли спарринг с Игорем в первый день! Так что у меня сейчас три победы и ещё восемь спаррингов впереди. Шашлык тоже удался, досталось грамм по триста каждому, значит, мяса докупили больше, чем выход был от свиньи. Единственное, что не понравилось, что общались по возрастным группам. Почти сто пятьдесят человек не стали собирать вместе.
Во вторник двадцать третьего, на четвертый день наших сборов я впервые проиграл. Один бой из двух, хоть все по три проводят за день, но Игорь и я по два. Ничего особенного, попался техничный вязкий парнишка из Перми, выиграл у меня по очкам. Бой, по-моему, равный, но разве поспоришь с рефери? Второй бой уже я выиграл по очкам, и тоже сказали, что бой равный. Победу мне отдали за то, что я бил сильнее и попадал немного чаще. Соперник хорошо держал удар, и в нокаут его отправить не получилось.
Итого, за два дня до окончания сборов лидерами были Костя, я и Игорь! У всех по четыре победы из пяти. Стало спокойнее немного. Кормёжка наладилась, и магазины искать не было смысла. Да и уставали за день, физухи никто не отменял, как и занятия на технику. Сегодня час бил двоечку по мешку — наклон корпуса влево, распрямляясь, бью апперкот в печень, скручивая тело вправо и, разворачиваясь справа налево, крюк в челюсть. Никакой челюсти и печени у мешка, конечно, не было, пришлось нарисовать мелом. Стёр за две минуты. Таких двоечек мне нужно было по три штуки делать подряд.
— Краской надо нарисовать, — вслух подумал я.
— Чего? — переспросил Костя, рядом отрабатывающий связку посложнее.
Идея ему понравилось, и на вечерней тренировке он, раздобыв где-то тюбик краски, нарисовал и печень мешку, вернее, живот, и челюсть. И глаза, и брови, и даже улыбку! Ребёнок, чё.
— Стрёмно бить такой мешок, он тебе улыбается, а ты ему в рыло, — пошутил я. — Хрен знает чего от тебя теперь ждать, сам тоже ходишь лыбу давишь.
— Не слушай его, Костя, — влез в разговор
