молоткастый, как положено.
— К кому? — поднимая на меня глаза, спрашивает бдительный милиционер.
— Мне к завотделу, Виктору Семеновичу, — начинаю я.
— Бери выше, он уже второй секретарь со вчерашнего дня, и думаешь, у него есть на тебя время? — мент смотрит насмешливо.
И в самом дела, как мне дать о себе знать? Камушек тут в окно не кинешь как брату. Но на моё счастье я услышал сзади голос Андрея.
— Толя, с приездом, ты к Виктору Семеновичу? Ну, пойдём, мы тебя завтра ждали с утра. — Это со мной, запиши, — сказал он милиционеру.
— У нас тут черт-те что творится, у шефа совещание с УВД нашим, представляешь, серийного убийцу поймали! И как, знаешь? Ходил по улицам и срывал вот такие штуки, — и Андрей показал мне мой же листок. — Сдал его кто-то! Приехал поступать в наш город на должность начальника отдела МТС «Спецэнергоавтоматики». Милиционеру показался подозрительным тип, срывающий листки с инфрмацией о маньяке, он проверил его документы и, на всякий случай, его задержал. Таких листков около десятка уже нашли по городу.
— А может и не он? А скажем, любовница отвергнутая? — закинул удочку я, вспоминая, что его вроде как тоже раньше задерживали несколько раз для проверки документов, но потом отпускали.
— Не признаётся пока, но дома у него уже нашли улики. В портфеле тоже улики были. Извини, пока секрет какие.
— Я — могила, никому не скажу, — щелкаю ногтём по зубу я.
— Да уже весь город гудит, — смеется Андрей. — В приёмной подождём, когда совещание закончится, ты рассказывай, давай, что и как там у тебя.
— Сегодня с девушкой познакомился, вечером её к дяде Мише позвал, они с женой всё равно в театр идут, часы вот надо купить и вещи у тебя забрать.
— Тебе, может, место для встречи надо? У меня квартира есть, и я в театр тоже с Виктором Семеновичем и его семьей иду, — наклоняясь, шепчет Андрей.
— Нет, уже попросил брата погулять, — говорю я, давя внутри себя жабу, жалеющую десятку, отданную Генке.
Совещание закончилось, из кабинета стали выходить люди в форме, в том числе и майор утрешний.
— Толя, приехал уже, ну заходи, и ты Андрей тоже, — крикнул в раскрытую дверь второй секретарь обкома КПСС, удивив при этом майора, и не подозревавшего с человеком каких связей он утром ехал вместе в машине.
— Я Вас поздравить зашёл, а что вы в старом кабинете ещё? — смущенно говорю я, комкая ненужные уже бумажки с информацией о Чикатило.
— Не успел, не до этого, сразу в работу включился, — смеется Виктор Семенович. — Уже с понедельника и перееду, любят у нас люди с понедельника новую жизнь начинать.
— А у меня со вторника начнётся, когда в Красноярск приеду. Спасибо Вам за подарок, я себе столько вещей купил, даже неудобно. И Вам от бабушки тоже подарок привёз небольшой.
Достаю литровую банку соленых огурцов и банку варенья вишнёвого. Огурчики такие меленькие, свежего посола, отец очень их уважает.
— Ух, ты! Это ценный продукт, пожалуй, с первым продегустируем, — радуется простому подарку второй секретарь обкома. — И красивые какие, один к одному, небольшие, пупырчатые.
— Баночку надо вернуть, бабуля просила! Шучу, шучу! — пытаюсь юморить я.
Собеседники смеются, а Андрей говорит:
— А вот ничего смешного, моя бабушка тоже требует тару назад, и не дай бог не вернём! — вызвав ещё большее веселье.
— Обязательно эту шутку расскажу, — давится он смехом. — Эх, хороший сегодня день. Ты телефон запиши Андрея служебный и, если надо, звони. Я бы свой дал, да тебя не соединят чего доброго со мной. Во сколько поезд завтра?
— В четырнадцать часов десять минут, я тогда завтра заезжать не стану, — говорю я. — Купить ещё кое-что надо в дорогу.
— Ну, успехов тебе, телефон доцента я тебе дал, в школе директор предупреждён о тебе, что ещё…
— Отвезти, наверное, его надо завтра к поезду, — предлагает племянник Виктора Семеновича.
— Да, точно, позвони в таксопарк, пусть на завтра машину подгонят, сам заплати, и сам помоги с вещами, — говорит старший товарищ, и мы прощаемся.
Я понимаю — дел у него много, а у меня всего одно было, и то уже сделал.
— Идём ко мне в кабинет, я оттуда в таксопарк позвоню насчёт тебя.
— Андрей, а можно и сегодня на вечер машину, часиков в семь и обратно часикам к одиннадцати, девушку отвезти, — наглею я.
— Да можно, чего нет, — и он договаривается о машине на завтра и сегодня. — Вещи я твои тебе завтра отдам, с тебя за кроссовки полтинник, я взял три размера, выберешь. Сегодня машина на твой адрес приедет к половине седьмого, и к половине одиннадцатого.
Я отдаю батин полтинник и свой адрес, и мы прощаемся.
Выхожу довольный, и иду домой к дяде Мише. Генка уже свалил, но у меня ключи, и я инспектирую, чего там бабуля передала мне в дорогу, наконец.
Бабуля-бабуля! Во-первых, я точно не возьму с собой сетку с овощами и фруктами, много в дороге не съем. Сразу откладываю себе килограмма два-три, ополовинивая тару. Во-вторых, на кой хрен столько банок!
Оставляю две поллитровых банки огурцов, и две банки варенья — вишня и клубника. В-третьих, выкладываю варёную картошку и яйца, не люблю особо их. Молоко? Мимо! Домашняя колбаска, уже жареная — беру полкило всего, остальное — в холодильник дяди Мише на съедение. Сало? Сало беру всё. Две огромных домашних курицы, запеченных в печи сегодня утром, — оставляю одну — рекордсменку. Вторую заточим под коньяк, если будет Полина пить. Самодельный сыр — беру, он вкусный, и бабка делает его двух сортов. Один — навроде брынзы, второй — настоящий твердый. Остальное почти всё выложил — жареная рыбка, куча выпечки, и прочее, прочее.
Не торопясь переливаю во фляжку одну бутылку коньяка. Укладываю в освободившееся место радиоприёмник и фляжку, бинокль и книгу запихал в рюкзак. Всё равно получается много вещей. Пересчитываю наличность и прячу по разным местам, батин полтинник в карман трусов, я их завтра надену, ещё в три разных места по пятьдесят рублей. На руках у меня осталось сорок шесть рублей. Незачем все яйца класть в одну корзину. Яйца. Подумав, решаю взять три яйца, пяток картошин молодых, и конечно соль в спичечном коробке.
Тут с работы пришли дядя Миша с женой.
— О! Толик приехал! Ты как добрался? А Генка где, оболтус? — забросал он меня вопросами.
Осмотрев дары бабули и порадовавшись изобилию, они стали собираться в театр, а я — на встречу
