Ксюхи, поехавшей собирать фольклор и инспектировать учебные заведения под патронажем деревенских — никуда не делись. Да и куда их денешь, жили у них же, присматривая за домом и питомцами. А уже лично за ними присматривала Маня. По словам Ксюхи — на время их отсутствия поселившаяся к ним. Заодно подготовиться к будущему замужеству, так сказать, проверить свои силы в домоводстве и воспитании детей.
В Мане Егор нисколько не сомневался, а вот судьба детей под её опекой немного тревожила. Поэтому, увидев Рустика, живого, здорового и радующегося жизни — вздохнул с облегчением.
— Ну как вы тут без нас живете, Маня не сильно вами помыкает? — Широко улыбаясь спросил пацана.
— Мы живем просто офигенно! — Ничуть не менее радостно ответил Рустик. — Да ты сам всё увидишь!
Егор ощутил укол ревности, и недоверчиво хмыкнув: «И посмотрю, и проверю!» — отправился домой…
Южный Урал, апрель 1797 г.
«А порядок то не хуже чем при Ксюхе!» — С удовлетворением отметил Егор, наконец то добравшийся до дома. Во дворе его встретил заливистым лаем Трезор, от избытка чувств прыгая на сетку вольера, тут же грелись на солнце и Гугл с Масей. Кошачьи, в отличие от прямолинейного Трезора, выражавшего свою радость всем организмом — приветствовали его сдержанней. Но радости не скрывали, мурчали, терлись о ноги и заглядывали в глаза. «Животинки мои!» — Приговаривал Егор, выпустив из вольера песеля, который теперь носился, ошалев от всего, кругами по двору и наглаживая кота и кошечку: «Тоже ведь по вам скучал, питомцы! Жрать небось хотите? Сейчас найдем что-нибудь, только вот что, интересно, лафа с холодильником кончилась, зоомагазинов тоже не наблюдается. Эх, растет поколение, нормального кошачьего корма не видевшее…»
Нашарил в тайнике ключ и отперев дверь — вошел в сени, подслеповато прищурившись, со света в полумраке. «А это что? Уезжал — не было, Маня притараканила, скорее всего. То ли сыр, то ли окорок». — снял висевший на стене округлый сверток: «Мясо скорее всего, только чо в полиэтилене? Испортится же, на улице как раз май месяц по нашему». Зашел в дом, на кухне поднял руку с зажатым в ней кульком и тут же с криком: «Бля!» — уронил его на пол и машинально отпнул ногой в угол. «Да что здесь происходит⁉» — Риторически вопросил у лежащей в углу человеческой головы, запаянной в толстую полиэтиленовую пленку: «Ты кто, Йорик⁈»
Поправил ногой, присмотрелся и признал в нем одного из таджиков, соучеников Мани. То ли Абассат, то ли Шакал. А на пакете, сбоку, черным маркером красовалась надпись: «№ 1». «Мы память о одноклассниках как-то человечней сохраняли», — передернул плечами Егор: «фото общее там, вечера выпускников каждый год в феврале, а головы не консервировали». Принюхался и опознал в приторно-сладковатом запахе, исходящем от головы — формалин.
«Я им этот формалин с такими трудностями делаю, а они вон оно что!» — С возмущением думал Егор, брезгливо отмывая руки в рукомойнике. Заодно с фырканьем и разбрызгиванием воды по всей кухне — умыл лицо. Гугл, с крайним неодобрением наблюдавший за этим, заметил: «Какой-то ты ущербный недокот, языка нет что-ли⁉» А Мася наябедничала: «Да они вообще знаешь какие нечистоплотные⁉ Как в туалет сходят — не вылизываются там, представляешь⁉» К счастью для кошаков — Егор их не понимал, а то бы показал, мокрым полотенцем, кто в доме хозяин…
«Ну хоть в доме чистота и порядок», — нашел и плюсы: «вон сколько банок стоит чисто вымытых, целая батарея. Постой, они что, одними закатками питались, столько тары пустой?» Присел на корточки и стал изучать еле различимые надписи на приклеенных к банкам полоскам строительного скотча: «Кр. Смородина 2019, Крыж. 2020, Малина 2018 и прочее». «Бедные дети!» — Потрясенно потряс головой Егор: «Это они же всё старое засахарившееся варенье сожрали, которое я у Анисимовской бабки сменял, хотел брагу на нём поставить. Куда только Маня смотрела, она же всё таки врач почти!»
Прихватил тряпкой голову таджика и пошел на улицу — прибрать до выяснения обстоятельств, не дома же это держать. «В дровник закину», — решил Егор: «чтоб ни птицы не расклевали, ни питомцы не объели. Хотя кто в здравом уме на этот формалин польстится…»
А во дворе наткнулся на Серёгу, в сопровождении двух мордатых священнослужителей.
— А мне говорят, что приехал ты! — Радостно поприветствовал Егора брат. — Вот мы сразу к тебе!
Служители культа радости участкового не разделяли, разглядев, что в руках у хозяина — принялись истово креститься. Но как-то уж напоказ и излишне демонстративно, так что сразу было понятно — мрази лицемерные, этих не то что головой отрезанной, но и расчлененкой с пытками не удивишь. Сёрега хмыкнул:
— Норм атмосфера для знакомства, думаю, лучше здесь переговорить, представляю, что у тебя дома…
— Да это… — начал было Егор, но решив разобраться с Маней сам, не стал её сдавать отцу. — Давайте здесь, да, только учебное пособие приберу. Чо хотели то?
Егор приоткрыл дверь дровника, пристроил голову на поленницу, критически оглядел получившуюся композицию и отступил назад. Трезор неуверенно облаял пришедших, сконфузился и убрался в будку в углу вольера. Серёга решил сгладить напряженную обстановку и представил прибывших с ним:
— Это, значит, Елпидифор и Феодор, знакомьтесь. А это мой брат Егор.
Не дождавшись реплик, вроде: «Очень приятно!» и «Рады знакомству!» — продолжил:
— Хули молчите, святые отцы? Вчера вон как возмущались! — И пояснил Егору. — Захар их вежливо встретил, так они в себя поверили. Ну и моя вина, признаю, тоже вчера приехал, нормально с ними поговорил, уважительно, после чего и началось. Пошли отца Гнидослава искать, к Савве вломились, руки распускать давай. Пришлось их угомонить, эти вот самые благоразумные оказались, остальные отлёживаются.
— Не по христиански это! — Насупился один из священнослужителей. — На лиц духовного сана руки поднимать!
— Священники с кистенями и ножами не ходят! — Парировал участковый и добавил. — И на людей не кидаются, спасибо скажите, что легко отделались! А могли бы и на учебные экспонаты разобрать! — кивнул он на дровник.
Егор, с недоумением слушавший их перепалку, поинтересовался:
— От меня то что требуется, этих пристрелить⁈ Я так сразу не готов, если чо…
— Негоже умы прихожан языческой скверной смущать! — Осмелился наконец-то и выступил доселе молчавший Феодор. — Сведения верные, на тебя указывают! — Обличающе
