'Блям!!' - звук , свидетельствующий о последствиях штатного применения секретного русского прибора - биг рашен хаммер , он же кувалдометр - гулко разнёсся по агрегатному отсеку... 'Ёбс!!'- радостно отозвался агрегатный отсек.
Мало- помалу обитателям космической лаборатории это начинало надоедать... шестой уж месяц, различными способами, включая шесть выходов в открытый космос, Крикалёв и Арцыбарский пытались устранить кое-какие мелкие недостатки, допущенные как криворукими слесарями МИКА, так и безмозглыми инженерами КБ 'Энергия'...
Впрочем, так 'наземников' космонавты называли исключительно в сердцах... на самом деле руки у слесарей, конечно, были золотые, а головы у инженеров исключительно светлые - 'иначе эта рухлядь вообще бы не взлетела, а если бы взлетела, то пиззззданулась бы тут же за бугор, а если бы не пиззззданулась - так мы тут три раза уже сгорели бы, задохнулись и заодно замерзли. Про встреченный нами на борту летающий сортир я уж и не говорю'- как образно высказал своё мнение ЦУПу командир экипажа...
И он был в чём-то прав... когда ' Союз ТМ-12' причалил к станции - она была практически мертва... без света, с отключившимися вентиляторами, промерзшая до хрустального звона...
Мрачная, ледяная духота- вот чем пахнуло из открывшегося люка...
При этом на станции сильно воняло сгоревшей изоляцией, а в свете карманного фонарика прямо в морду лица бортинженера , красиво помахивая крылышками, летела импортная женская прокладка. Судя по всему, использованная...
'Серёга, смотри, как красиво...' - обратился к бортинженеру,( выполнявшему в соседнем отсеке , судя по его виртуозному мату, какую-то ювелирной точности работу) пристроившийся у иллюминатора с Б-8 в руках Арцебарский...
'Не хочу. Надоело. Остобрыдло. Настоебло. Опизззденело, в рот мне пароход'- устало отвествовал Крикалёв и тут же грязно выругался, видимо, попав кувалдочкой себе по пальцу...
'Домой хочу!'
'Куда-куда?!'
'Домой. В посёлок городского типа Звёздный , Московская область, Советский Союз...'
'Серёга, а ты уверен, что он есть?'
'Чего-о-о?'
'Да нет, я не про Звёздный- есть он, я его в бинокль давеча наблюдал...'
'Ну и как там?'
'Всё нормально - стоит на прежнем месте. Квасом на площади Гагарина торгуют и арбузами. Вот, даже Тамару твою видел. На балконе загорает, и опять без лифчика. Заметила, что я за ней подсматриваю- и американский 'фак' мне показала...'
'Трепло ты.'
'Ага... я про то- что Советский Союз-то, он вообще есть?'
'А ЦУП чего говорит?'
'А то ты не знаешь? У них установка- нас не волновать... '
'Тьфу. Поганая установка. Так, глядишь, Большой кирдык наступит- а мы и не узнаем...'
'Ну уж нет. Вспышки отсюда будут видны как на ладони...'
'Типун тебе на язык. Ты чего добиваешься, командир...не пойму'- ханжески задал риторический вопрос бортинженер.
Анатолий отправил бинокль в свободное плавание и с глубоким чувством прижал ладонь к сердцу :'Серёга, не томи... ведь душа болит.'
'Нет'.
'Серёга, я же знаю, ты , поганый жид, запасливый как два хохла...'
'Нет'.
'Что, правда нет?!'
'Есть, конечно. Но нет.'
'Кой чёрт ты его экономишь?'
'А! А вдруг придётся нештатно садиться? Помнишь, как Леонов сел - в заснеженной тайге? В летнем шёлковом комбезе? Если бы не спирт, сдох бы. Так что мой ответ - нет...'
'Эх, Серёга, Серёга... гнусной ты души человек. Возишься со своими железками, и сам стал как железка...'
Из агрегатного плавно и величаво выплыла полная под пробку пластиковая канистрочка, маленькая, литров на десять ...
'Во. А говорил - что нет...'
'Да что тут пить-то...почитай, ничего и нет.'
'Ладно, ладно, мы же не всю... так, чисто символически...'
'Огурчики достань... чего там, губы-то мочить... символически...'
Командир фарисейски закатил глаза :'Нет, ну если только по стаканчику, вреда ведь не будет... '
'Какой там вред. Натуральный продукт. Настойка элеутеррокока, с клюквенным экстрактом, лимонной корочкой, и ещё кое-что , для вкуса... вздрогнем.'
'Ух.'
'Вот.'
'Мать его.'
'Х-хых...'
'Щас бы ещё и сигаретку... А чего мы отмечаем-то?'
'Горюем... тоска по Родине.'
'А. Ностальгия! Понимаю...'
'Нет, не понимаешь... вот я - украинец.
Всю жизнь прослужил в родном ПВО,эскадрильей командовал, потом - летал испытателем в НИИ ВВС имени Чкалова... чего только не испытывал.
Три раза ... ну ладно. И вот теперь какие-то уроды , политики, мне скажут - ты не советский лётчик, а лётчик украинский, и должен с русским лётчиком сражаться!'
'Бу-а-а-га-га...'
'Тебе смешно. А вдруг ТАМ, внизу, такое вправду произойдёт?'
'Да ты что, Толя... сдурел? Быть такого не может. Наш Союз - нерушимый.'
Бортинженер был человеком основательным и во всякий бред никогда не верил.
21 августа 1991 года, Восемь часов тридцать минут Московского времени.
Город Ходжент Таджикской ССР, улица Гафурова, дом 32. Ленинабадский ордена Дружбы Народов Шелкокомбинат имени Розы Люксембург.
Заводская поликлиника, кабинет главного врача.
Затаив дыхание, операционная сестра Гюльчатай Ивановна слушала, как её любимый табиб, акушер-гинеколог, старый и мудрый Яков Константинович Балабушко, подыгрывая себе на рубабе, приятным баритоном проникновенно выводит вечные строки любви, которые полтысячи лет тому назад написал на каменистых брегах Сырдарьи местный поэт - Камоли Худжанди :'Эй чони ман асират!' ('Ты - пленница моей души! ')
Когда смолк последний стон растревоженной струны, Гюльчатай Ивановна смахнула невольно набежавшую слезу и захлопала в ладоши :'Офарин, рустам!'
Яков Константинович опустил инструмент, по восточному изящно прижал руки к груди :''Ташаккур. Як бори дигар идатон муборак. Ман хамаи шуморо дуст медорам.'
В который раз Гюльчатай Ивановна была удивлено, как легко, свободно, изящно и красочно изъяснялся её начальник на местном наречии...
Сама-то Гюльчатай и дома старалась говорить исключительно по-русски... потому что она по-русски, честно говоря, уже и думала. Смешно, правда- пытаться произнести по -таджикски слова скальпель, зажим или эррозия шейки матки.
Так что и в школе, и в медучилище и она, и другие девочки говорили на русском языке, а таджикский ассоциировался у неё с чем-то милым, детским, деревенским- кишлак, ишак, бабай, чурек... детство, это хорошо и очень приятно. Но человек всё равно когда-нибудь становиться взрослым...
Но, вероятно, Взыскательный Читатель уж недоумевает, почему ленинабадский комбинат размещается в Ходженте , а главврачом поликлиники трудится не терапевт, как обычно, а гинеколог?
