— Соображение одно, товарищ Сталин. — ответил Виноградов. — Выводить бригаду на британские морские коммуникации. Сейчас обсуждаем детали операции.
— Это возможно? — поинтересовался Иосиф Виссарионович. — Я имею в виду — технически.
— Так точно. — ответил Виноградов. — Подводные корабли трех из четырех дивизионов способны достигать британского побережья, а это десять из шестнадцати субмарин бригады. Конечно, придется вывести плавбазы за Нордкин, однако четвертый дивизион и эсминцы Северного флота способны их защитить, в случае обнаружения противником.
— А скажите, товарищ Виноградов, сколько времени потребуется вашей бригаде для начала такой операции, если война с западными империалистами все же начнется? Когда ви, например, сможете рапортовать о первых успехах советских подводников?
Каперанг бросил взгляд на настенные часы.
— Полчаса. — коротко ответил он, и мысленно застонал. Дернул черт за язык, называется… За самоуправство в советском флоте гладят против шерстки.
— Вот как? — удивился Сталин. — Ви хотите сказать, что в зоне досягаемости кораблей вашей бригады находятся британские или французские корабли, вышедшие из Мурманска, или держащие курс на него?
— Не совсем так, Иосиф Виссарионович. — Виноградов выдохнул, и решил идти до конца. — В настоящее время в районе Оркнейских островов находятся две субмарины Северного флота: Д-3 «Красногвардеец» и Щ-421. Для их обеспечения к вест-норд-весту от мыса Нордкин выдвинута плавбаза «Двина». Кроме того, в Северном море заканчивает ходовые испытания К-1, также приписанная к моей бригаде.
— И что же, товарищ Головко об этом знает? — мягко поинтересовался Сталин.
— О К-1 знает, об остальных — пока нет. — отчеканил Виноградов, уже представляя, как его забирают сотрудники НКВД.
В трубке послышался легкий смешок.
— Но ведь ви ему доложите об этом, Петр Ильич?
— Так точно, товарищ Сталин.
— Это хорошо, товарищ Виноградов. Командующий флотом обязан знать, где в настоящее время находятся его корабли. Это его прямая обязанность. А скажите, связь с этими подводными лодками имеется?
— Так точно. — кап-один вновь бросил взгляд на часы. — Плановый сеанс связи через двадцать пять минут.
— Тогда знаете что, Петр Ильич? Ви попросите их командиров, от моего имени, завтра, часов так с трех дня, начать прерывать английское морское сообщение. И остальные свои корабли готовьте к походам. А если необходимость в этом отпадет, я вам завтра, до трех часов, перезвоню. Вам понятно задание?
— Так точно, товарищ Сталин.
— Ну, тогда до свидания, товарищ контр-адмирал.
— Я ж не контр-адмирал… — ошарашено произнес Виноградов, опуская трубку.
— Да нет, Петр Ильич. — произнес командир первого дивизиона, Гаджиев. — Думаю, уже контр-адмирал. Не может же товарищ Сталин в таком ошибаться. Верно я говорю, товарищи?
Сирия, французская авиабаза Раяк
03 марта 1940 г., четыре часа утра
(время местное)
«Фарман-221» капитана Жака-Мориса Люка резвым зайчиком пробежался по взлетной полосе, подпрыгнул, и неторопливо, как обожравшийся селезень, начал набирать высоту. Следом за ним тотчас же стартовал еще один бомбардировщик, с полным боезапасом. Начиналась операция «Бакинская нефть».
Сам Люка никакой особенной неприязни к русским не испытывал, как и какой-то горячей привязанности к финнам. Ну воюют они себе, и Бог с ними — его это не касается. Коммунисты? И что? Была у него в Марселе одна коммунисточка так она… Впрочем, джентльмены о таких вещах не распространяются.
Однако, как человек военный, как офицер, он обязан был выполнить приказ, а потому его машина, как и еще четырнадцать таких же, взяла курс на одиннадцать часов. «Фарманы» шли бомбить Одессу.
Не испытывая ненависти к предстоящему врагу, не испытывал он и угрызений совести. С какой, спрашивается, стати? Кто-то улицы метет, кто-то роды принимает, а его работа — бомбы сбрасывать, куда укажут. Ну а то, что там внизу люди… Извините, граждане, вам не повезло — ваш лидер поссорился с Францией. А почему поссорился, так какое ему, капитану Люка, дело? Он не политик, он военный.
Действительно, идея о проведении операции «Кавказская нефть», или, как ее называли участвующие в ней англичане, «МА-6», принадлежала не военным, а политикам. Едва стала ясна неизбежность войны между Финляндией и СССР, Эдуар Даладье, в записке предназначенной для сведения членам правящего кабинета, предложил двум высшим военным чинам — начальнику генштаба сухопутных войск армейскому генералу Морису Гамелену и начальнику морского генштаба адмиралу Жану Дарлану продумать и изложить соображения о «предполагаемой операции по вторжению в Россию с целью уничтожения нефтяных источников».[41] Даладье имел в виду три возможных варианта действий: перехват в Черном море нефтеналивных судов, прямое вторжение на Кавказ или поддержка освободительного движения кавказских мусульманских народностей.
Несмотря на англо-советские экономические контакты, идея Даладье была активно поддержана и Великобританией, после чего Генеральные штабы обеих держав принялись за разработку плана совместной операции.
Конечно, борьба с коммунизмом, в большинстве западных держав, из национального спорта еще не превратилась в манию, однако изрядная доля доводов за проведение «Кавказской нефти» числилась именно по этой статье. Были и иные причины.
Восставшая из версальского пепла Германия, из страны стремительно превращалась в державу, вынуждая считаться с собой. Растущая мощь Рейхсвера, а затем Вермахта, а также Люфтваффе и Кригсмарине не то что бы пугали, но заставляли испытывать определенное опасение. Кровь же войны — топливо — производилась из нефти. «Германия предстанет перед фактом прекращения поступления нефти с Востока и вынуждена будет довольствоваться тем, что она получает из скандинавских и балканских стран», написал в своей докладной записке председателю Совета Министров Гамелен. Конечно, поставки из Советского Союза покрывали только около десяти процентов потребностей Германии, но ведь нефтепромыслы и захватить можно. А отдавать такой жирный куш как нефтеносные месторождения Кавказа Гитлеру, это чревато боком.
Да и растущая мощь СССР, надававшего по шеям не самой худшей в мире Японской Императорской армии, наводила на размышления о идее Мировой Революции. Может, конечно, русские и впрямь от нее отказались, но лучше было перестраховаться. Ну и война с финнами, разумеется. Нужен же формальный повод для развязывании агрессии против суверенного государства или, по крайней мере, превращения северокавказского региона в очаг вооруженного мятежа.
