— Служба, не всегда может проходить под градом стрел и страхом для жизни, — нахмурился я, менять я его точно не собирался, поскольку по мнению сеньора Джакопо, Карло был идеальным хранителем секретов, поскольку даже с офицерами корабля не разговаривал, чтобы случайно не проболтаться.
— Так что Карло, отставить нытьё. Пока это твой крест и ты должен достойно его нести, — погрозил я ему пальцем, — а время расставит всё по местам.
— Слушаюсь сеньор Витале, — он был недоволен моим ответом, но перечить не мог.
— Выше нос, — я покачал головой, — каждый должен быть на своём месте. Я считаю, что ты сейчас на своём, но если хочешь, я могу передумать.
Он тяжело вздохнул, подумал и нехотя ответил.
— Нет сеньор Витале, если вы доверили мне этот пост, я буду нести его, хоть мне он и не по душе.
— Молодец, — я снова удивился его порядочности и хорошему воспитанию, хоть он и не был дворянином.
«Его надо взять на заметку, — думал я, уходя к лодке, — хорошие люди, к тому же преданные, мне очень нужны».
* * *
26 августа 1201 года от Р.Х., г. Экаб, полуостров Юкатан
Пару недель после нашего возвращения из города Ушмаль, мы все были заняты. Кто грузил принесённое золото на корабль, удивляясь его количеству, кто заготавливал солонину и рыбу, а кто проверял бочки и наполнял их свежей пресной водой из карстовой воронки, рядом с городом. Все были заняты делом, поскольку знали о моём приказе — готовиться к отплытию. Я собирался плыть в торговый город, поскольку не продал не единого товара, будучи у майя, лишь дарил или давал в качестве образцов. Так что надеялся освободить трюмы в Шикаланго. Туземцы на нас не нападали, даже не показывались поблизости, и мне было не очень интересно почему, главное нас не трогали. Я тоже не сидел без дела, поскольку обучался у девушек тому языку, на котором разговаривала высшая каста. Инна, как я перековеркал её имя, с удовольствием мне всё показывала и рассказывала, поскольку как более старшая лучше им владела, а две сестры тем временем едва не шипя от злости, смотрели, как она дотрагивается до меня, якобы поправляя перо в написании символов, а также старается быть нужной, полезной и нежной. Карло уже не раз жаловался мне на то, что эти трое не уживаются и постоянно оскорбляют друг друга, даже пытались раз подраться. Он успел предотвратить это и как я и приказывал, всыпал всем трём без разбирательств, по пять плетей. Первые дни этого хватало, но затем они снова принялись за скандалы. Бедного парня это утомляло, но он честно продолжал нести свою службу.
Я же, чтобы не отдавать кому-то больше внимания, дал зато сёстрам возможность меня помыть, они были так счастливы делать это простое действие, всё время показывая языки, кусающей губы от этого зрелища Ин Наишь, что ещё долго, они пытались продлить совместное купание, кутая и вытирая меня различными полотенцами. Я видел все эти женские склоки и был доволен, конкуренция — это всегда хорошо, особенно когда ты сам, предмет этой конкурентной борьбы.
* * *
— Сеньор Витале, — в комнату сначала постучал, и услышав «можно», заглянул смущённый Карло, — там гонец с берега, говорит пара десятков местных пришла. Безоружные. Всё время повторяют, он очень коряво повторил фразу, которую я с трудом понял.
— Халач уинике Витале.
— Так что сеньор Бароцци велел звать вас.
— Одеваюсь, — я отогнал девушек и сам быстро оделся.
— Не ссориться, а то точно высеку лично. Я вам не добрячок Карло, — пригрозил я им, перед тем как выйти. Все трое, упав на колени, провожали меня за порог, словно между ними ничего и не было, но стоило только мне закрыть за собой дверь и приложить ухо, как я моментально услышал, что-то похожее на кошачье шипение.
Хмыкнув, я заторопился на берег. Сеньор Бароцци был прав, возле лагеря, не пересекая первую оборонительную линию и правда стояло около сотни майя, которые раз в определённый период, произносили моё имя. Так что когда появился я, они тут же попадали на колени. Обведя их взглядом, я понял, что передо мной представители простых крестьянских общин: отсутствие дорогостоящих татуировок и минимум краски, на которую также нужны были деньги.
— Слушаю вас, — я остановился перед ними, не доходя пяти шагов.
— О великий халач уинике Витале, — ко мне на коленях подполз один старик, — земля майя полнятся слухами о твоей мудрости и воинской доблести. Поэтому мы, посланцы своих родовых общин, хотели спросить у тебя совета.
— У меня? — искренне удивился я, — вы ведь обычно у жрецов своих богов спрашиваете?
— О великий халач уинике, — он бросился низко кланяться, а за ним последовали все остальные, — мы спрашивали жрецов, но они говорят лишь о послушании и продолжении служить богам. Ничего о налогах и почему бросили на жертвенный алтарь наших родных.
Вот тут, уже стало интересно мне.
— Хорошо. Какой вопрос вы хотели у меня спросить? — прищурился я.
— Что говорит ваш бог про нас? — поинтересовался он, а остальные его внимательно слушали.
— Что вы трудолюбивые, набожные, хорошие люди, — конечно же ответил я, — а ещё, что ваши жрецы, говорят вам совершенно не то, о чём вещают боги, а сами вы, не в силах этого понять.
Удивлённые вздохи прокатились по рядам, а глаза общавшегося со мной старика заблестели от слёз.
— Что же нам тогда делать? Нас никто никогда не учил, как общаться с богами. Жрецы всегда сами говорили нам, как поступать, чтобы боги были к нам милостивы.
— Ну, я могу предложить вариант, сменить богов, жрецы которых вас обманывают, на одного нового бога, с которым вы можете общаться напрямую, — пожал я плечами, — у нас священники нужны, только чтобы читать проповеди, мессы, проводить обряды и помогать людям правильно общаться с богом, но молиться ему, спрашивать совета и получать ответы, можете вы и сами.
«Надеюсь Папа меня за это не распнёт, — подумал я, поскольку пока церковь была категорически против, того чтобы прихожане обращались к богу вне стен церквей, поскольку это резко уменьшило бы её влияние на людей, если те начнут молиться дома, — но думаю смогу, как-то тут объясниться с ним».
— Это действительно так? — удивился тот, — я могу лично, без вас ему молиться? И бог ответит мне?
— Конечно, — я развёл руками, — если ваша вера без сомнений тверда, а желание, обращённое к богу искреннее, то бог всегда отвечает.
Он повернулся к своим и они тихо зашептались.
— О великий халач уинике, — он вернулся ко мне, — покажи. Научи нас новой вере!
— Хорошо, только мне нужно переодеться, ведь я жрец, не могу обращаться к богу, как простой человек, — сказал я, а они понятливо закивали. Для них это было понятно и естественно.
Мне пришлось опять сплавать на корабль, дать попутно плетей подравшимся девушкам, поскольку у Инны светился фингал под правым глазом, а у сестёр были поцарапаны лица, и погрозить Карло кулаком, чтобы он меня не разочаровывал, только потом вернуться обратно, уже переодетым.
Взяв крест и Евангелие, я стал рассказывать им с самого начала, о рождении Иисуса, его жизненном пути и страдании за людей. После перешёл к общим понятиям христианской веры, обрядам, обязательным знаниям молитв и прочего. Очень скоро крестьяне взмолились о пощаде, поскольку сыпавшейся на них информации было слишком много для запоминания. Всё же они были простыми трудягами, а не сословной высшей кастой. Пришлось тяжело вздохнуть, признаться самому себе, что это будет небыстро и сначала загнать их в море, окрестив и попросить матросов нарезать из дерева крестиков, которые затем вручал каждому из них, шепча над ним молитву, а затем пустить в лагерь и накормить всех.
Солдаты и матросы, видевшие обряд, а также мои речи, стали лучше относиться к туземцам, поскольку они были уже христианами, так что дальше дело пошло быстрее, но всё равно, ушло несколько дней, прежде чем они удовлетворились полученными знаниями, и уговорив меня не уплывать ещё две недели, отправились в обратный путь.
