сидели, глядя друг на друга, пока не надоело. Первым не выдержал командир ассирийской уммы, состоявшей из пяти кисиров по тысяче человек. Подняв над головой ветки в знак мира, он позвал на переговоры командира осаждавших.
— Я Шамши-Уцур, раби-умурум Великого царя (звание, примерно соответствовавшее генералу). Кто там у вас, пастухов, главный? Переговоры! — заорал он со стены.
От лагеря осаждавших неспешно подъехал пожилой перс в панцире из железных колец с нагрудными пластинами. Сам Пророк подарил ему на рождение очередного внука и своего племянника. Ох, и хорошая вещь оказалась. Для конного лучника — то, что надо. Ассириец с удивлением посмотрел на незнакомый доспех, но ничего не сказал. Завидовал молча. Как завидовал и коню, продав которого, обычный воин мог безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.
— Я Тиссаферн, персидский князь и тесть великого царя Ахемена. Это ты тут будущими покойниками командуешь?
— Чего это покойниками? — обиделся Шамши-Уцур. — Повелитель вашему царьку задницу надерет и осаду снимет. А вас назад в горы погоним, баранам хвосты крутить. Ты воевать то будешь? А то мы тут от скуки одурели уже.
— Если не сдадитесь — вы покойники. Я не знаю, чего там и кому твой царь надерет, да только зять мой уже Вавилон взял и на Ниневию идет. Там от твоей земли один пепел остался, а вы тут голые жопы со стен показываете. Как дети малые, право… — спокойно ответил Тисаферн.
— Врешь! — не поверил ассириец.
— Ты не забывайся, козопас! — возмутился Тиссаферн. — Я персидский князь. Для меня лгать — это все равно, что для тебя — с собственной матерью блудить.
— Да, точно… — ассириец растерялся. Персы не лгали никогда, это было общеизвестно. — Да как же так? А царь Ашшур-надин-шуми где?..
— Да его вавилоняне на копья подняли, а потом нам ворота открыли. Вот теперь ждем, когда Синаххериба твоего расколотят. Потом сюда тараны с огнеметами подойдут, да и спалим вас к демонам в этом Уруке. Но это если не сдадитесь, конечно, — спокойно излагал Тиссаферн.
— Вот твари, — выдохнул Шамши-Уцур, — мало мы их резали. Надо было тогда весь город под нож пустить. Не зря великий царь обещал Вавилон затопить. Я сам тогда это слышал. Да, пожалел их повелитель, а зря. Ударили все-таки в спину.
— Я тебе еще одну интересную историю расскажу, хочешь? — спросил князь.
— Давай, все равно скучно. Тут ни вина, ни баб. То есть бабы есть, но либо старые, либо страшные, либо те, которых трогать не велено. Из развлечений — только задницы вам со стены показывать, — согласился ассириец. Воины на стенах развесили уши, новостей в Уруке не было никаких, тоска была смертная.
— Ну слушай. Месяц назад царь Мардук-апла-иддин моему зятю царский титул передал прилюдно, а благочестивый жрец Аткаль-ан-Мардук живым к богу вознесся в огненном столбе.
— Да ну??? — ассирийцы раскрыли рты, но обвинить во лжи персидского князя не посмели. — Прямо живой на небо вознесся? В огненном столбе?
— Священным огнем клянусь! — торжественно сказал тот. — Весь город это видел. У храма Эсагила то чудо свершилось.
— Да как же так? Вавилонский царек жив, что ли? Я чуть не утонул, когда мы за этой сволочью в Нагиту плыли. Ох и натерпелся я тогда страху! И где же он был?
— Да в Аншане прятался под чужим именем, дом купил и на глаза никому не лез. Купцом на покое притворялся.
— Вот ведь змей хитрый! Слушай, а я про жреца что-то не понял. Мы с тобой об одном и том же человеке говорим? Просто того, что я знаю, богиня Эрешкигаль в преисподней должна целую вечность раскаленными крючьями драть. Жадный мерзавец, лгун, предатель и распутник, каких свет не видывал. — Ассириец был в полном замешательстве.
— Да я его не знал при жизни, но как он на небо вознесся, своими глазами видел. Был я на той площади. Может, он богу дары какие-то уж очень богатые принес, я не знаю. Но теперь северные ворота его именем называются и жрец тот — полубог, как Гильгамеш. Ему сейчас статую бронзовую льют в два человеческих роста, и паломники к месту вознесения идут со всей Вавилонии. Так-то!
— Вот демоны, сидишь тут в этой дыре, как последний дурак, и не знаешь ничего! — расстроился Шамши-Уцур. — Ну ты глянь, что происходит то вокруг, пока мы голые жопы вам со стены показываем. И еще вы, сволочи, драться не хотите. Кстати, а почему не воюете то? После Вавилона вы нас тут, как котят, могли бы передавить. Я не пойму что-то.
— Вот ты кому служишь? — спросил Тиссаферн.
— Знамо кому! — удивился ассириец. — Великому царю Ассирии служу.
— А если твой царь моему проиграет, то кто царем Ассирии будет?
— Вон ты о чем? — Шамши — Уцур глубоко задумался. — Так вы чего, нас убивать не собираетесь, что ли?
— Слушай, — рассердился князь, — вот ты вроде пятью тысячами командуешь, должен умным быть. Ну вот скажи мне, зачем великому царю собственную пехоту губить? Охраняем мы вас тут, чтобы не разбежались. Понадобитесь еще.
В то же самое время. Вавилон
Первосвященник Персидского царства медленно сходил с ума. Милый и незатейливый экспромт, который устроил покойный Аткаль-ан-Мардук, полностью ломал все планы и стройную религиозную систему, которую он выстраивал много лет. Ему теперь каким-то образом нужно внести в священные книги еще одного полубога, и это с учетом того, что никакие полубоги в них предусмотрены не были. И теперь все стремительно катилось к взаимному проникновению двух религий. Вавилоняне уже медленно шли к единобожию, но были только в начале пути. Многие боги уже давно объявлены воплощениями Мардука. Так, Энлиль был Мардуком Власти, а Нергал- Мардуком смерти. Ахурамазда, как верховный Бог, укладывался в эту схему вполне неплохо. Но как поступить с чудовищной по объему мифологией, которая была в Вавилоне и Шумере, Первосвященник решительно не понимал. Ну что сделать с историей, когда Энлиль домогался малолетней девственницы, а та мужественно отбивалась? Вот табличка в руках:
Властелин хочет с нею сочетаться — она не желает, Энлиль хочет с нею сочетаться
