монотонно.
Однако в один прекрасный день я услышал разговор двух провизоров Валерия Валерьевича Гордиенко и Цаплиной Клавдии Васильевны.
Говорили они в курилке, не замечая, что я тихо поднимаюсь по лестнице и, остановился, услышав свою фамилию.
-Вы представляете, Валерий Валерьевич, оказывается, наш франт, Гребнев –фарцовщик! — сообщила шепотом Цаплина.
-Да, вы что, откуда сведения? — недоверчиво спросил Гордиенко.
— Мне рассказала Вероника Геннадьевна, оказывается, на имя главного врача пришел запрос из КГБ, оттуда просили представить характеристику на Виктора Гребнева.
-Ну, и с чего вы решили, что он фарцовщик?
-Да, как же! Неужели вы не видите, как он одевается? У него одна рубашка стоит, как две ваших зарплаты. Я вам точно говорю, он занимается спекуляцией. КГБ так просто характеристики не запрашивает.
— А может он просто сексот и ничего больше? — спросил Гордиенко.
Цаплина ойкнула, и начала нервно оглядываться.
В этот момент я продолжил подниматься по лестнице.
Клавдия Васильевна поглядела в мою сторону с таким ужасом, как будто я уже настрочил на нее в комитет целую кучу серьезного компромата.
Валерий Валерьевич же смотрел оценивающе, как бы решая для себя, кем является их новый коллега, сотрудником КГБ, или на самом деле спекулянтом.
Мне же было совсем не до них. Все-таки не сразу, но спецслужбы заинтересовались фармацевтом, обладающим непонятными способностями.
И сейчас я лихорадочно думал, что делать.
Я был так погружен в свои мысли, что периодически не слышал, как ко мне обращаются по тому, или иному вопросу.
Сейчас мне вспомнился недавний визит телефонного мастера, якобы проверяющего телефонную розетку, хотя я никого не вызывал.
— А вдруг, они обыскивали мой гараж? — подумалось мне. — Да, ну, мой тайник, так просто не найти, а больше ничего в гараже и нет. — Успокаивал я сам себя.
Однако, сразу после работы помчался в гараж.
И там понял, что тут действительно был обыск. Конечно, никаких волосков и ниточек я никуда не подкладывал. Но когда банки с мастикой или свинцовым суриком годами, стоящими на полке, кто-то осматривает, то прежний слой пыли он при всем желании восстановить не сможет.
Единственный взгляд в нужный угол и я облегченно вздохнул. Деньги остались в целости и сохранности.
Убедившись в их наличии, я отправился домой, однако настроение оставалось на нуле. Хочешь, не хочешь, теперь придется ждать и гадать, с какими вопросами обратятся ко мне сотрудники КГБ.
Однако, первыми напомнили о себе военные, большим сюрпризом для меня явилась повестка в военкомат, принесенная ближе к вечеру усталым мужичком лет сорока. Судя по офицерскому планшету, набитому подобными повестками, ходить ему предстояло допоздна.
В повестке обычным казенным языком сообщалось, что как выпускник института, не прошедший военную кафедру я подлежу призыву на военную службу в осенний призыв 1973 года, согласно приказу министра обороны. И мне необходимо явится в райвоенкомат для прохождения медицинской комиссии.
В том, что обо мне вспомнили, ничего странного не было. Поэтому я особо не встревожился. Институт окончен, сведения в военкомат поступили, так, что придется в очередной раз идти на комиссию.
Узнав, что повестка попала в нужные руки, мужичок облегченно вздохнул, дал мне расписаться в ведомости и понесся вниз по лестнице. Впереди у него еще было море работы.
Вся медицинская документация у меня хранилась в полном порядке, так, что в назначенный день я спокойно отправился в военкомат.
Первые подозрения, что мне уделяют гораздо больше внимания, чем обычному призывнику появились сразу после явки на комиссию. Доктора буквально вчитывались в каждую буковку медицинских заключений и обследований.
Но все же через два часа эта пытка завершилась, и я стоял в одних трусах перед призывной комиссией.
Когда глава медицинской комиссии зачитал заключение о негодности к военной службе в мирное время, в глазах военкома мелькнуло заметное сожаление.
Зато я был доволен. Провести два года в армии не хотелось совершенно. Хотя, скорее всего, направили бы меня служить провизором в какой-нибудь заштатный госпиталь.
Так, что домой я, шел в отличном настроении. Армии и на этот раз придется обойтись без меня. Через четыре года моему нынешнему телу исполнится двадцать семь лет и тогда военкомат навсегда забудет о нём. Единственно, что изредка царапала мысль, на кой черт сегодня медики так въедливо изучали мои документы. Чего они там хотели найти?
Интермедия.
Военный комиссар Артемьев Николай Павлович, выйдя из кабинета, где заседала призывная комиссия, направился к себе. Усевшись за стол, он придвинул к себе телефон спецсвязи и позвонил по нужному номеру.
— Алексеич, приветствую, послушай, сегодня видел твоего протеже. На вид крепкий паренек, ничего не скажешь. Но болячек миллион. Медики встали на дыбы, признали негодным к службе в военное время.
Да, кстати, ничего в нем особенного в нём нет. Не понимаю, чего ты так настаивал на призыве. Обычный парень, ничем не выдающийся. Не знаю ваших проблем, но мне кажется, что вы только время с ним зря теряете.
Ладно, понял, не мое дело. Ну, давай, до встречи, привет супруге.
С этими словами военком положил трубку.
Улыбнувшись, подумал
— Блин, пожалуй, за последние годы первый раз просят призвать не футболиста, или там боксера, а аптекаришку. Интересно на хрен им сдался этот парень?
А ладно, действительно, не мое дело.
В известном здании на Литейном проспекте, капитан Корепанов, получив данные наружного наблюдения, надолго задумался.
-Итак, грушники не успокаиваются, видимо, попытка призыва в армию нашего фигуранта объясняется именно таким образом.
Интересно, чем он так им приглянулся?
Его размышления были неожиданно прерваны голосом из интеркома.
— Товарищ капитан вас срочно требует к себе Николай Александрович, подойдите сейчас, пожалуйста.
Вздохнув, Сергей Васильевич сложил бумаги в папку, и направился в кабинет начальника.
-Ну, товарищ капитан, доложи, что там у тебя с моим поручением по поводу этого фармаколога, мать его! Что-нибудь удалось выяснить?
-Увы, товарищ генерал, за время наблюдения фигурант вел обычный образ жизни. Помимо работы ни с кем особо не контактировал, Вообще именно это обстоятельство обращает на себя внимание. Молодой парень, с высшим образованием, ведет практически жизнь аскета.
На этом месте генерал весело хмыкнул.
— Ты, капитан, всех мужиков по себе не равняй, мы ведь знаем, какой ты раньше ходок был. Ну, ладно, извини, что прервал, продолжай.
— Понимаете, Николай Александрович, еще есть один момент. Судя по обстановке квартиры, парень живет явно не по средствам. И откуда он их берет непонятно. По
