а дальше, у опущенных ворот на улицу, еще двое из группы захвата. Иисус униженно сутулился перед главным.
Тимофей вздохнул, снова немного помедлил, а потом решительно шагнул из-за угла.
Громко бахнул «большой» Браунинг, в унисон ему тявкнул его маленький собрат. Главный контрразведчик с рацией схватился за плечо и боком упал, боевика возле Алана развернуло и тоже сбило на пол.
Еще раз выстрелить Тимофей не успел, спецназовцы были отлично тренированы и мгновенно открыли огонь из своих немецких «трещоток».
Оглушительно загрохотали очереди, пули застучали об стены, выбивая искры и снопы пыли.
Тим юркнул за колонну, выматерился ощутив жгучую боль в ребрах, выхватил «лимонку» из кармана и, не вынимая чеки, зашвырнул ее в сторону ворот.
Звонко постукивая ребрами граната покатилась по кафелю на полу.
— Граната! — заорал кто-то из оставшихся в живых спецназовцев.
Тим уловил топот, шагнул из-за колонны и влепил в каждого по паре пуль.
— Брат… — Алан улыбнулся, размазывая кровь по лицу. — Я знал, знал…
— Не надо, пожалуйста! — Иисус упал на колени и поднял руки. — Мистер Бергер… я не хотел, меня заставили, простите! Они сказали, что… депортируют меня обратно в Замбию… не-ет, не надо…
Сухо щелкнул «маленький» Браунинг, выплюнув последний патрон. Иисус завалился на спину, все еще продолжая держать руки вверху.
— Уходи, быстро! — приказал Тим Алану, подхватил пистолет-пулемет с пола и сменил в нем магазин. — Машина на ходу есть? Ключи и открывай ворота…
Зажужжал моторчик, ворота начали подниматься.
Тим сел в «гольф» Сары, завел машину, газанул и с визгом покрышек вылетел на улицу.
В голове мелькнула счастливая мысль:
«Неужели ушел!»
Но уже в следующее мгновение в «Фольксваген» с грохотом врезался микроавтобус и отбросил его на тротуар.
Тим сильно саданулся грудью об руль, на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, его уже выдергивали из кузова.
Руки закрутили за спину, звякнули наручники, на голову натянули черный мешок, а потом Тимофея закинули как мешок в какую-то машину.
— Прыткий, сука коммунистическая… — чей-то ботинок больно врезался в ребра Тиму. — Вот же тварь!
— Хватит! — прикрикнул кто-то. — Он нам пока нужен живым и здоровым.
— Как прикажете… — обиженно пробасили в ответ. — Но я бы ему сначала яйца отрезал…
Ехали недолго, уже через полчаса машина остановилась, а Тима потащили куда-то вниз.
— Сейчас тебе порвут жопу, краснопузая сволочь… — сопел в ухо бас. — Мой отец таких как ты недочеловеков на Восточном фронте пачками резал. Я тебе сам очко порву, тварь…
Тимофей молчал. Он прекрасно понимал, что его сейчас начнут жестко колоть и пытался найти хоть какой-то выход из положения.
«Только ты обошлось без пентонала… — думал он. — Полиграф им ничего не даст, главное плести всякую чепуху без зазрения совести, а вот под сывороткой можно и проболтаться. Тянуть время, главное тянуть время…»
Через пару минут Тима посадили в кресло, а на шее, руках и ногах затянули кожаные манжеты.
Слетел мешок, в глаза ударил яркий свет.
Тим проморгался и обнаружил себя в небольшой комнате полностью облицованной белоснежным кафелем. Обстановка напоминала больничный кабинет, за исключением мощной железной двери. За столом напротив Тимофея за столом сидел средних лет блондин с помятым, незапоминающимся лицом. Курт Фергюссон, личный порученец директора ЦРО Флауэра.
— Мистер Бергер, — Фергюссон вежливо склонил голову. — Как вы себя чувствуете?
Тимофей поморщился и честно признался:
— Отвратительно, мистер Фергюссон. Просто отвратительно.
У него очень сильно болела голова, кроме того, жгла огнем рана на ребрах.
Помощник Флауэра с сожалением пожал плечами.
— Увы, мистер Бергер, придется немного потерпеть. Поверьте, я с большим уважением к вам отношусь, но так сложилось обстоятельства. Вы просто оказались не в том месте и не в то время.
— Какого черта вам от меня надо? — Тимофей поморщился. — Ладно, я уже давно все понял. Наша миссия по спасению русских была безвозвратной. Мы не должны были никого спасти. И вернуться не должны были. Скажите лучше, выход есть?
— Конечно! — с готовностью отозвался Фергюссон. — Все можно решить. Только решение зависит от вашей готовности сотрудничать.
— Что от меня надо?
Порученец немного помедлил, пристально рассматривая Тимофея, а потом вкрадчиво поинтересовался.
— Где Сара Смит?
— Да откуда я знаю! — выкрикнул Тим. — Я пришел к себе домой за ней. А там… там трупы, а ее нет. Это легко проверить. Сравните пули из моих пистолетов с пулями в трупах.
— Она могла сама их убить? — быстро спросил порученец.
— Хрен его знает, — Тимофей пожал плечами. — Вряд ли. Но стреляет эта девчонка хорошо.
— Зачем вы напали на группу захвата?
— Говорю же… — Тим еще раз поморщился. — Когда нас начали поливать напалмом «Вампиры», я сразу понял, что меня уже списали. Вернее, тогда я окончательно в этом убедился. Поэтому и вернулся из рейда скрытно. Жить хотел, понятно? А группа захвата? Я никого не убил, просто хотел скрыться. Может врача позовете? Я так кровью истеку.
— Позже, врач займется вами позже, — сухо ответил Фергюссон.
— Дружище… — Тимофей гнусно ухмыльнулся. — Ты же знаешь, я скаут. И ничего тебе не скажу, пока сам этого не захочу. Так что давай дружить. Ты мне — я тебе. И останемся довольными друг другом. Не хочешь — я откушу себе язык, мать твою!
— Не спешите, мистер Бергер, — порученец пропустил мимо ушей тираду Тима. — Для начала подробно расскажите мне, как получилось с русскими.
— Вертолет обстреляли над границей, свои же уроды обстреляли… — Тимофей ругнулся. — Вся группа получила ранение, высадился только я. Нашел русских, выполнил приказ: защищал их от терров из ЗАПУ. Приказ, мать вашу! Потом нас поливали напалмом, но почти всем удалось выжить. Погибла только стюардесса и второй пилот. Потом пришел русский спецназ и забрал своих. Я ушел в другую сторону перед ними. Все. Нельзя было сразу приказать ликвидировать экипаж и посла со свитой? Они бы уже были мертвыми.
— Не все решения очевидны, мистер Бергер, — прокомментировал Фергюссон. — К русским мы еще вернемся, но сначала, я обрисую вам ваши перспективы. Первый вариант — вы даете нужные нам показания, свидетельствуете в суде, потом получаете двадцать лет тюрьмы за шпионаж в пользу Советского Союза. Через пару лет формально умираете за решеткой, а на самом
