М-м-да… они, похоже, решили превратить всю прилегающую территорию в безлюдную пустыню. Не скажу, чтобы эти их намерения вызвали у меня горячее возмущение. Здесь жили наши враги, в среде которых грабежи и убийства чужих мирных жителей были возведены в ранг доблести. И каким образом можно было бы переломить вековые установки, я не предполагал. Наверное, такие способы присутствовали, беда состояла в том, что у меня в данный момент не имелось никаких возможностей для их поиска и реализации. Можно, ясен пень, поднимать благосостояние здешнего населения, постепенно отучая их от вековечной привычки жить за счет чужого горя. Никто и не спорит, путь правильный и гуманный. Но вот только за это придется заплатить весьма немаленькую цену. Кровью мирных жителей предгорья. Ибо эти привычки не пройдут за день. И за год не пройдут, даже и за десять лет. Как грабили и убивали – так и продолжат. Те из горцев, что жили мирным трудом (а здесь и такие были), глядя на своих «удачливых» соседей, тоже понемногу втягивались в этот кровавый бизнес на чужом несчастье. Понятное дело, что забрать чужое всегда проще, чем создавать своё. Ну что ж ребятки, теперь у вас есть возможность побыть в чужой шкуре. Посмотрите, каково это, когда в ваш собственный дом вваливаются такие же отморозки, каких вы пытаетесь вырастить из собственных сыновей. Истинное предназначение мужчины – путь воина! Так, кажется, у вас говорят? Ну, так получайте на свою голову таких вот «истинных мужчин»! И попробуйте им сейчас растолковать, что грабить и убивать – нехорошо.
Как аукнулось – так и кукукнулось. И никак иначе, дорогие вы мои. Долг, он платежом красен.
Безжалостные действия наёмников очень скоро дали свой эффект. Доселе спокойно сидевшие на скалах горцы заволновались. Отдельные храбрецы стали спускаться вниз и вызывать на единоборство своих противников. С таким же успехом они могли долбить кулаками по скале, дабы её обрушить. Молчащие просто их проигнорировали. Тогда вниз спустилось уже несколько десятков человек. Выстроившись перед лагерем, они стали бить мечами о щиты, вызывая желающих на поединок. Из лагеря неторопливо выехало около трехсот конных стрелков. Остановившись неподалёку от поединщиков, они методично их перестреляли. Всех до одного. Раненых спокойно дорезали. Мертвые тела беззастенчиво ограбили, сняв с всё мало-мальски ценное, и бросили их на дороге на поживу стервятникам. Сидевшие на скалах их товарищи орали сверху, выражая своё возмущение. Бесполезно, никакие крики ни на кого не действовали.
На следующий день сверху спустился парламентер. Около часа он проторчал перед лагерем, ожидая какого-то внимания к себе. Подъехав к иерархам, я поинтересовался – выйдет ли к нему кто-нибудь?
– Зачем?
– Ну… наверное, он хочет что-то сказать?
– Ну и что? Может говорить, ему никто не мешает.
– Но ему, видимо, и ответ нужен.
– Иди и ответь. Нам он не интересен.
Тем не менее, один из них со мною все-таки поехал.
Вот и парламентер. Немолодой, лет тридцати, мужик нервно расхаживает около дороги. Доспехи неплохие, стало быть – князь. Или кто-то в этом роде.
– Чего тебе от нас надо? – нехотя спрашивает мой сопровождающий.
– Что вы хотите?
– Нам нужна голова вашего предводителя.
– Иди и возьми! Зачем для этого разорять окрестные поселения?
– Они нужны вам всем. Голова же предводителя нужна ему одному. Вот и прикиньте – что и кому ценнее. Вам – ваши села или одна-единственная голова? К тому же – чужая?
– Он – наш вождь!
– А жители сел – ваши семьи. Дети и родители. Ты готов ими пожертвовать во имя своего вождя?
– Так не воюют! Вы дерётесь бесчестно!
– Мы дерёмся так, как нам это удобно. Нравится это тебе или нет – изменить ничего нельзя.
– Почему?!
– Нам так удобно. А ничьё чужое мнение нас не интересует. Принеси голову вашего вождя – и мы уйдём.
– Вы все останетесь здесь! Мертвыми!
– Попробуй. Если бы вы могли это сделать – давно бы уже напали.
– И как много вы тут сможете ждать? У вас скоро иссякнут все запасы еды!
– Ещё привезут. Ведь так? – смотрит на меня иерарх.
– Привезём, – киваю я. – Сколько будет надо – столько и привезём.
– А, ты! – поворачивается ко мне горец. – Мы все знали, что Серые – исчадия ада, но даже и у вас должны же быть какие-то…
– Что? С чего это ты взял? – вкрадчиво интересуюсь я.
– Тебе-то что нужно?
– Хочу уничтожить вас всех.
– Почему?
– Не нравитесь вы мне…
Словом, переговоры не удались. Обе стороны расстались, несолоно хлебавши. Только вот, не показалось мне, чтобы иерархи ордена были бы уж совсем круглыми отморозками. Нет, тут явно присутствовал какой-то расчет… какой?
А к горцам, тем временем, подходило подкрепление. На скалах они уже маячили сотнями. По самым приблизительным прикидкам, нам противостояло не менее пяти-шести тысяч человек. Не есть гут. Ударь они сейчас вдоль дороги, орденское войско может и не выдержать. Какими бы хорошими рубаками не были наемники, но в данных условиях никакого пространства для маневра у них не было. Горцы просто задавят массой – их почти вдвое больше. Да, дострелить до нас сверху они не могли. Стрелы просто не долетали, не говоря уже о камнях. Но это значило то, что мы не могли мешать горцам выйти с узкой дороги на ровное место. Запереть проход и методично перемалывать вражескую кавалерию – идея хорошая.
Но!
Как раз на выходе из прохода стояли две скалы, густо облепленные разозлёнными стрелками и пращниками. Это их товарищей недавно расстреляли лучники скролльцев. Уж эти-то своего не упустят. И все запасы стрел и камней неминуемо упадут на наши головы. Так что запереть в проходе горскую кавалерию нам не светит.
Есть, конечно, и орденская пехота. Но в деле я их не видел. Хотя и мог уже прикинуть их возможности. Так вот, до моих пехотинцев они явно не дотягивали. И противостоять атакующей в плотном строю кавалерии не могли.
В чем же состоит задумка ордена? Они не лопухи и головы ихние соображают быстро. Я уже имел возможность в этом убедиться. Иерархи чего-то ждут…
– Сандр!
Выламываюсь из сна и пытаюсь врубиться в происходящее.
На улице темно, и поэтому я не сразу замечаю около себя темную фигуру. Лексли!
– Чего тебе? – также шепотом отвечаю я.
– Орденская пехота куда-то уходит.
– Куда же?
– Да, кто их знает… Вокруг палатки охрана стоит, никуда пройти не дают. Неспроста это всё…
Выскакиваю на улицу.
И почти тут же утыкаюсь в часовых. Они стоят вокруг палатки сплошной стеной, только что за руки друг друга не держат. А вдали я слышу неумолчное шарканье подошв – мимо нас идут люди. Не лошади, ибо стука копыт не слышно.
