— Ну, вот все, что удалось достать, — сказал он, бросая узел на землю.
Они развязали узел, в котором оказались две монашеские рясы, сандалии и еще какие-то предметы одежды священнослужителей.
— Ты маг и волшебник! — восхищенно воскликнул лорд.
Они быстро переоделись, и скоро из ставшего уже привычным двора на заполненную людьми улицу вышли два ничем не примечательных монаха в глубоко надвинутых на глаза капюшонах.
— Где ты это взял? — шепотом спросил Сайлас у своего спутника. — В Англии же уже давно позакрывали все монастыри. Реформация.
— Здесь два странствующих католических монаха перебрали вчера в ближайшем кабачке, — ухмыльнувшись, заявил Ганс. — У бедняг сегодня очень тяжелое утро. И оно не станет легче, когда они заметят пропажу костюмчиков!
Посмеиваясь про себя над сложной ситуацией, в которой оказались беспутные странники, двое приятелей поспешно направились к центру Сити. К середине дня они изрядно утомились, но искомый адрес так и не обнаружили. Сайлас с тревогой подмечал, что бок болит все сильнее и слабость периодически накрывает его холодной волной.
— Знаешь, мне нужно передохнуть, — наконец не выдержал он.
— Конечно, заодно перекусим. Монахи оказали нам и денежное вспомоществование, — согласился Ганс.
Они перекусили на небольшом постоялом дворе, а после обеда Ганс заказал небольшой кувшинчик вина. Они выпили, и лорд неожиданно почувствовал, как комната закружилась вокруг него в безумной карусели. Потом это чувство прошло, и он решительно встал из-за стола.
— Давай двигаться дальше, — обратился он к своему спутнику, — а то я так замотался за последнее время, еще это промывание желудка… В общем, скоро я, по-моему, свалюсь.
— Не вопрос, — откликнулся Ганс. И они бодрым шагом направились «в дебри Лондона».
Сознание Сайласа путалось, он никак не мог найти нужную улицу. А вскоре с удивлением обнаружил, что стемнело и они бредут в неизвестном направлении по склизкой грязи улицы. Поднялся сильный ветер, который после обжигающего жаром дня показался лорду настоящим благословением. Ганс поддерживал его под руку и увлекал куда-то с удивительной настойчивостью.
— Куда мы идем? — заплетающимся языком спросил Бонсайт.
— Тебе плохо, — ответил Ганс, продолжая чуть ли не силком тащить лорда вперед. — Нам нужно найти пристанище на ночь.
Сайласу становилось все хуже, в глазах двоилось, ноги заплетались. Наконец они вышли на небольшую темную площадь, в середине которой стояла закутанная в черное фигура с факелом в руке.
— Я привел его, моя госпожа, — сказал Ганс, выталкивая лорда на середину пустого пространства, к ногам человека в черном.
— Ты будешь награжден, — произнесла фигура голосом Эллины.
От удивления лорд на какое-то время пришел в себя и поднял глаза на стоявшую пред ним женщину. Она отвела ткань от своего лица, и он разглядел в свете факела знакомые черты.
— Опять ты, — простонал он. — Что тебе еще надо? Зачем ты меня вытащила из этого чертова Бедлама? Я там не представлял для тебя никакой опасности!
— Ты и так не представляешь для меня опасности, — презрительно фыркнула Эллина, слегка ударив лорда под коленку носком изящного башмачка. — А вытащила я тебя потому, что то, что вы сделали с моим верным Гансом, однажды ты мог бы сделать самостоятельно. То есть сбежать. А я не хочу постоянно иметь за спиной потенциальную опасность.
Толчок был совсем легкий, но и от него Сайлас повалился на мостовую, как куль с мукой.
— Да, ты явно не в форме, — протянула инопланетянка. — Что же нам с тобой делать? Убить прямо здесь или оттащить подальше?
Сайлас лежал на земле, пытаясь правильно дышать и собирая все силы для решающего рывка. Наконец он, собрав волю в кулак, рывком поднялся на ноги.
— О, мы еще показываем зубы, — удивилась Эллина. — А как тебе эти?!
На глазах измученного лорда ее руки стали вытягиваться, лицо покрылось шерстью, а клыки отросли до поистине устрашающих размеров. Перед Сайласом стоял огромный мастиф. Она зарычала, такое же рычание послышалось и из-за спины Бонсайта. Он обернулся и увидел, что на месте Ганса стоит, роняя слюну, такая же огромная зверюга. Смертельная опасность подстегнула и без того напряженные нервы Сайласа, огромная порция адреналина выплеснулась в кровь, и он побежал.
Никогда в жизни он еще не бегал с такой скоростью и полной самоотдачей. Очень мешала бежать дурацкая ряса, пока Бонсайт не надорвал подол. «Ну и видок у меня сейчас, — думал он на бегу. — Похож на девицу легкого поведения с бородой!» Псы немного помедлили, как будто давая ему фору, а потом с утробным рычанием бросились по его следу. Сайлас несся по улице, скользя по грязи, слыша бешеный стук крови в ушах и чувствуя, как сердце подкатывает к горлу. Он уже ощущал горячее дыхание собак на своей спине, когда увидел небольшой проулок. Он буквально впрыгнул в него, загородив путь за собой сваленными там же в кучу корзинами. Это остановило преследователей только на несколько секунд, и в разгоряченную голову Бонсайта пришла дикая мысль — попросить убежища за одной из многочисленных дверей.
Как сумасшедший, он начал колотить в первую же попавшуюся дверь, выходившую в проулок. Дверь была настолько хлипкой, что поддавалась под ударами его кулака, но выбить ее — это значит навлечь опасность не только на себя, но и на обитателей дома. Несмотря на оглушительный грохот, дверь так и не открыли, и Сайлас бросился к следующей.
— Убирайтесь, или я спущу собак! — послышалось из-за двери в ответ на его стук и просьбы впустить.
— Уже спустили! — задыхаясь, ответил лорд, оглядываясь назад.
Жарко дышащие чудовища были совсем близко, и Сайлас опять бросился бежать. Улицы, дома, перекрестки мелькали перед его глазами. Собаки то подбегали совсем близко, то специально отставали. Играли, как кошки с мышкой. Наконец Сайлас почувствовал, что силы оставили его. Он остановился, беспомощно озираясь по сторонам. Он стоял около пекарни, откуда доносился аромат свежевыпеченного хлеба. Около входа стояла телега с мешками, судя по всему, с мукой. Поставщик пекаря, наверно, припозднился в этот день. В отчаянии Бонсайт решил, что пойдет на самые идиотские поступки, но жизнь свою задешево не продаст. Он ударом кулака сломал одну из досок в борту телеги, обмотал обломок куском материи, оторванным от нижней рубашки, и зажег этот самодельный факел от фонаря, освещавшего вход в пекарню. С этим импровизированным оружием он стал ждать псов, которые практически в тот же момент показались из-за угла. Бросившись к лорду, который уже сам был готов рычать, они оскалили пасти, и дурной воздух заставил Сайласа отпрянуть.
