Это смелое и рискованное решение позволял сильно сократить время подноса боеприпасов, и батарее могла значительное время вести непрерывный огонь. Пойти на столь опасный шаг, Покровского заставило сложное положение дивизии Унгерна и полное отсутствие артиллерии у противника.
Убедившись, что на левом фланге всё идет относительно нормально, полковник перевел взгляд, и чуть было не застонал от злости. Пулеметчики Ярцева уже давно вступили в бой, а подопечные Костенко ещё не выставили огневой заслон по своему направлению. Не обращая внимания на пулеметный огонь русских, кавалеристы Бао Линя неудержимо приближались к русским позициям. Усеивая белое пространство степи телами павших бойцов, они стремительно наступали на русский вагенбург.
- Огонь, огонь, мать вашу! – крикнул офицер, сразу позабыв про свою сдержанность, гневно потрясая кулаком в сторону минометных расчетов – огонь Костенко!
Подстегнутые столь громкими эпитетами командира, артиллеристы лихорадочно засуетились возле своих орудий и вскоре мины уже летели навстречу врагу. Цепочка белых разрывов раз за разом подобно невидимой гребенки прочесывала ряды атакующих всадников, неустанно сокращая их число. Пораженные осколками кони и всадники падали на землю, а по ним уже шли новые всадники гаминов, гонимые приказом грозного генерала Бао Линя.
Яростно трещали пулеметы, непрерывно гремели минометы защитников вагенбурга, создавая перед китайскими кавалеристами стену огня, преодолеть которую смогли немногие. Большая часть конных гаминов повернуло обратно, но были и такие что несмотря ни на что шли напролом.
Расстояние между противником и русским отрядом стремительно сокращалось.
- Гранаты к бою! – выкрикнул Алексей Михайлович и лежащие на снегу солдаты, стали подниматься на колено, извлекая из подсумков свои бомбы. Когда до кавалеристов неприятеля оставалось чуть менее сорока метров, Покровский приказал минометчикам сменить репер и перенести огонь ближе к вагенбургу. Наступил решающий момент противостояние двух сторон, в котором вверх одержала не численность гаминов, а выучка и мастерство русских солдат.
Не обращая ни на что внимание, русские пулеметчики и артиллеристы хладнокровно уничтожали врагов, а тех кавалеристов, что все же прорвались к русским саням, были уничтожены гранатами гренадеров и выстрелами укрывшихся за санями стрелков.
Увлекшись отражением атаки, Покровский несколько позабыл о своем левом фланге, а когда обернулся посмотреть, как идут там дела, то обнаружил там стремительно бегущего противника. Не дожидаясь его команды, Ганжа сам перенес огонь своих минометчиков на новый репер и тем самым окончательно сломал наступательный порыв вражеских конников. Победа была полной и с осознанием этого момента к Алексею Михайловичу неожиданно пришла усталость, вместе с шальной мыслью: - Отбились, отбились!
- Отбились господин капитан, раскатали косоглазых – радостно прокричал Ярцев, порядком, оглохший от треска пулеметов и грохота мин – наша взяла!
- Молодец Филиппыч – ответил Покровский – но не сильно радуйся. Чует мое сердце, снова полезут, поэтому прикажи срочно пополнить боезапас. Это и тебя касается Костенко, главное еще впереди.
Полковнику очень хотелось наговорить много неприятных слов нерасторопному подчиненному но, подавив эмоции, он решил отложить на потом, этот неприятный разговор, памятуя старую солдатскую истину, что в первом бою не вся воин полностью кажет своё умение.
Послав вестового к Унгерну с запиской о результатах боя, Покровский стал ждать дальнейших действий противника и Бао Линь действовал точно так как и предполагал полковник.
Слушая торопливые доклады своих подчиненных, генерал всё больше и больше укреплялся в мысли, что русский обоз это главный козырь Унгерна и его нужно уничтожить как можно быстрее, любой ценой. К этому времени к основательно потрепанной кавалерии подошли пешие соединения гаминов и генерал, не колеблясь, решил бросить их на русских, ради достижения победы.
Именно этой, третьей атаки с напряжением ждал Покровский. Весь боезапас его подразделения был истрачен больше чем на половину и полковник опасался, что в самый нужный момент, они останутся безоружными. Прискакавший от Унгерна гонец, передал короткий и ясный приказ держаться до конца, что не придавало особой радости Алексею, знающего не понаслышке, чем всё это может закончиться.
Было уже около полудня, когда многочисленные цепи китайских пехотинцев устремились в атаку на отряд Покровского. Усталые от длительного перехода по заснеженной степи, они с трудом двигались вперед подгоняемые своими офицерами, что бы выполнить волю своего командира и спасти себя от ужасной смерти в заснеженных просторах Монголии.
Глядя на густые цепи противника, Покровский искренно радовался отсутствию у китайцев какой-либо артиллерии. Это обстоятельство давало его команде определенный шанс на победу в борьбе с превосходящим по численности неприятелем. По команде офицера, ездовые уже вновь развернули свои сани ломаной линией, предоставляя каждому пулеметному расчету свой сектор стрельбы.
- Молодцы, молодцы ребята – подбадривал своих солдат Покровский, торопливо перебегая от одной команды к другой - окапывайтесь лучше. Это вам братцы не конница, пехота, ответных гостинцев быстро накидает.
Полковник внимательно посмотрел на приближающиеся цепи врага. Созерцание нестройное построения китайцев, говорящее об отсутствии у противника умения правильно наступать, радовало душу Покровского
- Костенко, откроете огонь, как только подойдут к десятому реперу. Понятно?
- Так точно вашбродь!
- Только постарайся не оплошать на это раз – сказал Покровский и, хлопнув Костенко по плечу, побежал дальше.
Все, что было потом, в воспоминаниях Алексея слилось в одну огромную мозаику ужасного боя. Ободренные, ранее одержанными победами, казаки грамотно и с азартом встретили врага, полностью уверенные в окончательной победе. Вновь с визгом летели в сторону китайцев мины, трещали пулеметы, но фортуна не спешила склонить чашу своих весов в пользу русских.
Несмотря на сильный встречный огонь и большие потери, противник упрямо шел вперед, стремясь, во что бы то ни стало заставить замолчать ненавистную русскую батарею. Небольшими группками, не очень умело, совершая перебежки под огнём противника, гамины приближались к вагенбургу. Минный заградительный огонь заставлял китайцев очень рано ложиться на землю, чем очень облегчал работу пулеметчиков успевавших основательно пощипать ту или иную группу солдат, упрямо ползущих к рубежу броска гранаты.
