бы и вполовину так хорош, если бы я смотрел его без вас, Виктория. Так что это я должен вас благодарить.
Морозова вздохнула, ее рука привычно потянулась к виску, но локон, который она обычно заправляла за ухо в моменты сильного волнения, был надежно закреплен в прическе. Осознав это, девушка смутилась еще больше.
— Полагаю, самое время отправиться на речную прогулку, — предложил я. — Если вы не возражаете, разумеется.
Виктория кивнула и позволила вести себя к выходу из театра. Пара охранников двигалась перед нами, другая прикрывала спины. Однако я все равно чувствовал себя так, будто мы идем только вдвоем, и наслаждался этим моментом. Судя по тому, как Виктория сжимала мою руку, ее тоже переполняли эмоции.
Сотрудники быстро вернули нам верхнюю одежду, я накинул плащ на плечи спутницы, позволив себе на мгновение задержать руки. Виктория коснулась моей руки и медленно повернулась, глядя на меня снизу вверх.
Мой взгляд зацепился за чуть приоткрытые губы. И мне стоило серьезных усилий, чтобы не поцеловать их здесь и сейчас. Впрочем, судя по глазам девушки, ей этого хотелось не меньше моего.
— Княжич, — вежливо кашлянул за моей спиной Сергей, возвращая нас к реальности. — Машина подана.
— Да, спасибо, — кивнул я, убирая, наконец, руки с плеч Виктории.
Событие вновь было мимолетным, однако для нас обоих оно однозначно не прошло незамеченным. Наваждение прошло, я вновь вернул себе контроль над собственным разумом, и в очередной раз подумал, как же хорошо испытывать эмоции.
Мы вышли наружу, и я открыл дверь перед девушкой. Виктория до последнего держала меня за руку, и лишь когда потянулась за ремнем безопасности, я выпустил ее пальцы.
— Виктория Львовна! — услышал я громкий голос за спиной, и буквально кожей ощутил, как перемещается охрана, протягивая руки к оружию.
Медленно обернувшись, я встретился взглядом с высоким молодым мужчиной в военной униформе с капитанскими знаками отличия. На своего отца Василий Емельянович не слишком походил, но вот великокняжеская стать была заметна невооруженным глазом.
Рюрикович привык повелевать, привык, что ему подчиняются. Весь его облик кричал об этом, начиная от начищенных металлических частей униформы и кончая строгими стрелками.
— Прошу прощения, — произнес он хорошо поставленным голосом, шагая ближе к моему «Танку», — но я должен поговорить с Викторией Львовной.
Я обернулся к Морозовой. Она поспешно выбралась наружу и посмотрела на великого княжича. В ее взгляде преобладала растерянность, и я четко понял, что Виктория его боится.
Мои люди по моему знаку пропустили Невского, и Василий Емельянович подошел к нам с боярышней, не обратив на них ни малейшего внимания.
— Извольте представиться, — сказал я, плавно отводя Викторию себе за спину, — капитан.
Он будто на стену натолкнулся, и бросил взгляд на герб Романовых на машине. Пара секунд ему потребовалась, чтобы перестроиться под изменившуюся ситуацию, и великий княжич сделал еще один шаг вперед.
— Великий княжич Невский Василий Емельянович, — представился он, глядя на меня сверху вниз, хотя мы и были примерно одного роста. — Капитан второго гвардейского мотострелкового полка царской армии.
— Рад с вами познакомиться, Василия Емельянович, — кивнул я. — Я княжич Романов Дмитрий Алексеевич. Виктория Львовна будет с вами говорить только в том случае, если сама того пожелает.
Я почувствовал, как сжала мою руку Морозова, а Невский сжал челюсти. Он явно не ожидал отпора. Он же Рюрикович! Им подчиняются, а не противятся.
— Дмитрий Алексеевич, я попрошу вас оставить нас наедине, — чуть наклонив голову, повторил свое требование он.
Я обернулся к девушке.
— Виктория, вы желаете пообщаться с Василием Емельяновичем? — уточнил я, не обращая внимания на напряженного капитана.
Она вздохнула, явно не решаясь ответить, и я повторил уже сказанное сегодня:
— Не волнуйтесь, вы под моей защитой.
Это вновь придало ей уверенности, и Морозова вышла из-за моей спины с гордо поднятой головой. Я видел, как тяжело ей это дается, но пока что вмешиваться причин не было.
— Я слушаю вас, Василий Емельянович, — произнесла она ледяным тоном.
Глава 24
Если изначально Невский смотрел на меня, как на пустое место, после слов Морозовой его взгляд метнулся ко мне, ничего хорошего не предвещая. Великому княжичу крайне не понравилось, что боярышня не приняла его предложения поговорить наедине, и он сразу же нашел виновного. Меня.
Впрочем, Василий Емельянович не стал терять время и воспользовался предоставленной возможностью.
— Виктория Львовна, я вернулся, как только смог. Я бы примчался раньше, но это было бы дезертирство, — торопясь высказать все, что явно накопилось, заговорил он. — Мне очень жаль, что с вашим отцом случилось такое горе, однако я никогда не отказывался от своих слов, и готов заверить вас, что договоренность между мной и вашим отцом все еще в силе, — произнес он, глядя только на Морозову.
Виктория промолчала, и великий княжич Московский продолжил:
— Я бы хотел, чтобы мы смогли обсудить все без посторонних. И…
— Василий Емельянович, — негромко, но жестко пресекла его речь она. — Вам ни к чему унижаться передо мной. Ваш отец, великий князь Московский, уже сказал все, что мне нужно было услышать, когда выносил приговор моему отцу. Больше никаких дел у бояр Морозовых с великими князьями Невскими не будет. Это было сказано ясно и четко. Прощайте, Василий Емельянович.
Она обернулась ко мне с улыбкой.
— Дмитрий, прошу прощения, но не пора ли нам ехать?
— Разумеется, — кивнул я, помогая девушке сесть в машину.
Великий княжич остался стоять рядом с нами, охрана все еще стояла так, чтобы отреагировать, если Рюрикович сорвется. И я видел по его лицу, как хочется Невскому разметать моих людей, растерзать меня и добиться от девушки благосклонности.
Так что, закрыв дверь за Морозовой, я обернулся к великому княжичу Московскому.
— До свидания, Василий Емельянович, — поклонившись ему, как того требовал этикет, произнес я и пошел к водительской двери.
Невский дернулся, но тут на крыльце театра возник Соколов, ведущий Горскую под руку.
— Василий Емельянович! — позвал он капитана. — Какая встреча! И давно вы
