в тумбочку. Новенький отвернулся лицом к стенке, едва только и успел кивнуть в ответ на моё «здрасьте». Вот честно, не больно-то и хотелось знакомиться.
Я посидел и решил все-таки разрулить ситуацию с врачами и персоналом, не откладывая в долгий ящик. С девчонками помирился быстро, даже пирожками не пришлось угощать, сошлись на золотых рыбках из капельниц. Осталось разобраться с лечащим врачом.
Помня слова Сидора Кузьмича, беззастенчиво сочинил самозабвенную историю о том, как именно мичман принес мне добрую весть о единственной родной душе, и как я не выдержал и помчался навстречу с родственницей, чтобы познакомиться, успокоить её и заверить в лучших чувствах и намерениях.
В глазах старого доктора плясали черти, когда он молча слушал мой замысловатый рассказ, кивал головой и ехидно улыбался, но ничего не сказал в ответ, сделал вид, что поверил. Однако, хорошие у Кузьмича связи, а, главное, понятливые. Когда я выдохся и замолчал, добрый врач широко улыбнутся и не отказал себе в удовольствие не просто устроить мне тотальный медицинский осмотр, но и сопроводить его зануднейшей лекцией о моей безалаберности, безответственности и разгильдяйстве в отношение здоровья. Потому как голова — слабое место и с сотрясением не шутят, можно дураком остаться.
Теперь я слушал, кивал, терпел и делал вид, что всему верю. Однако как быстро старые привычки юности возвращаются в молодое тело. Я с детских лет недолюбливал врачей, считал, что можно и без таблеток справляться.
Бабушка поддерживала во мне это рвение, лечила народными средствами редкие простуды. А сбитые коленки я врачевал самостоятельно. Идеальный рецепт на все случаи жизни: сорвать подорожник, плюнуть на него пару раз, растереть слюну и приложить к ушибленному месту. А уж голова это, нога или попа роли не играет, все заживет как на собаке.
В детстве вообще было много прекрасных способов лечения. Например, дуля от ячменя. Перед применением непременно плюнуть три раза на больной глаз и торжественно произнести: «Ячмень, ячмень, тебе даю кукиш. Что на него захочешь, то и купишь». Фига в нашем детстве была просто универсальным средством: и от сглаза работала, и от икоты помогала, и от дыма спасала.
Когда костры палили защитках, обязательно крутили дули, выставляли в сторону идущего в лицо дыма и приговаривали: «Куда дуля туда дым!». Уже взрослым я услышал, как присказку про икоту переделали в просьбу про работу: «Работа, работа, перейди на Федота, а мне поспать охота». Но без кукиша слова не сработают, проверено на себе.
Я терпеливо слушал доктора и вспоминал, как однажды на котловане, который вырыли напротив нашего дома под новую пятиэтажку, мы с пацанами и с девчонками со двора скакали по горам глины, лазали как по обрыву. Весь июль заливали дожди и в яме стояла вода, стройку из-за этого приостановили, а нам раздолье. Играли в войнушку, кидались глиняными комьями. Вот один такой камешек и прилетел мне в голову.
Сейчас бы пацан сразу в сопли и к маме под юбку. Меня друзья отвели на ближайшую черепашку-фонтанчик в самом дальнем углу парка, чтобы взрослые не спалили, замыли кровь и через полчаса мы уже снова скакали как сайгаки по горам, прыгали с кучи песка на дальнее расстояние, ловили головастиков в котловане, залитом дождевой водой.
Мама про эту историю узнала случайно, когда я сломал руку, и она мыла мне голову. Оказывается, на голове остался шрам, и пришлось рассказывать о своих приключения трехлетней давности. А сколько еще прошло мимо бдительного маминого ока, страшно вспомнить. И ведь выжили, и никто не причитал про психологические травмы, не вызывал милицию, органы опеки, классных руководителей и прочие органы детского контроля.
— Ступайте, Лесаков, — услышал я долгожданное, и моментально ретировался из кабинета врача.
От обеда я отказался, завалился на кровать, решив сначала поспать, чтобы во сне мысли хоть как-то встали на свои места. Но и тут удача от меня отвернулась. Дверь распахнулась, и на пороге нарисовалось чудное виденье в лице очаровательной Елены.
Девушка улыбнулась, кинула быстрый взгляд на нового соседа, поняла, что это не старик, которого мы помогали спасать, и на цыпочка пошла ко мне, чтобы не стучать каблучками. Я махнул рукой, останавливай Лену, и двинулся ей навстречу.
Мы встретились в районе раковины и неловко замерли, не зная, как реагировать друг на друга. Точнее, не знал я. Как говорится в моем времени уже давно секс не повод для знакомства. А между нами всего лишь пара поцелуев пролетела. Я неловко клюнул девчонку в щеку, краем глаза успев заметить ей удивление и недоумение. Лена нахмурила брови, но ничего не сказала.
Черт, нужно что-то со всей этой ситуацией делать. Обижать девушку не хотелось, как и заводить отношения в моей ситуации. Но мы уже перешли черту, так сказать, целоваться в Советском Союзе — это серьезно. Да и честно говоря, давно мне так никто не нравился с тех порю как я остался один. Поживем — увидим, я скинул свои душевные терзания на любимую присказку, подхватил Леночку под руку и вывел из палаты.
— Лесаков, — грозно окликнули меня. — Ты куда опять намылился? А?
— Василиса, радость моя, — выпустив девичью ладошку, молитвенно сложил я руки на груди. — Ко мне девушка пришла, мы в сквере посидим, воздухом подышим! В палате сосед спит, мы ему разговорами мешать будем!
— Не надышался еще? — грозно нахмурившись, проворчала старшая смены. — Смотри у меня! А то будет твоя пятая точка радоваться толстым иглам. И тупым. Гарантирую! — прозвучала угроза.
— Больше никуда честно слово! Клянусь комсомольским значком, — задирая руку в пионерском приветствии, заверил я.
Лена смотрела на нас квадратными глазами, но молчала, хотя я видел, как ей хотелось узнать подоплёку нашего шутливого разговора. С каждым моментом она все больше и больше напоминала мне Галку, хотя моя жена никогда не была нудисткой, медиком и авантюристкой. Эти две женщины, точнее юная девушка и взрослая леди, были совершенно не похожи, но что-то неуловимое, объединяющее обеих, присутствовало в Лене.
— Пошли скорей, — я ухватил девушку за руку и потащил по коридору.
— Леш… — шепотом позвала Лена, оглядываясь на сестринский пост.
— Потом, на улице, — распахивая дверь на лестничную площадку, откликнулся я.
Отчего-то хохоча, мы сбежали по лестнице и вырвались на свободу. Я вдохнул полной грудью чистый, хоть и горячий воздух, запрокинул голову и подставил лицо солнцу. Все-таки нигде, кроме города на море, я не сумел бы долго жить.
Большая вода в разной местности пахнет по-разному. Черное море в районе Сочи отдает тухлой рыбой и водорослями. В Абхазии
