я вынужден маскироваться, но это временно.
Офицер кивнул.
— Понимаю. Это ваши полицейские заботы, не стану вникать. Сейчас мне нужна поддержка от человека местного, чтобы разбирался в здешних делах. При этом честного и руки в аферах грязных не замаравшего. Ваша поддержка, Дмитрий Александрович.
Ну, насчёт честного он маленько ошибается, да и местный я не совсем… Но так-то приятно.
— Можете на меня рассчитывать, — говорю. — Чем могу помочь?
Он кивнул, лицо серьёзное:
— Прекрасно, именно такой ответ я ожидал от вас. Мне нужно поймать злоумышленников, вывести их на чистую воду. Лучше всего будет схватить их за руку, чтобы не отвертелись. Вы знаете, что полиция пытается замять слухи о причастности организации «Народ и воля» к взрыву?
Я кивнул.
— Так вот, — продолжил офицер, — это не всё. Есть подозрение, что на ведение дела влияют посторонние лица. Путём дачи взяток, родственных связей и прочего давления. Они заинтересованы быстрее замять происшествие. Кому выгодна тишь да гладь в губернии? Людям, которым не нужны скандалы, не нужно разбирательство. Вы понимаете, Дмитрий Александрович?
Понимаю, что же тут не понять.
— И что вы предлагаете? — спрашиваю.
— Да! Что делать? — офицер вскочил с кровати и зашагал по номеру. — Официальным путём мы пойти не можем- просто ничего не найдём. У меня есть сведения, что взяточничество и кумовство достигли самого верха, и полиция не сможет — или не захочет — оказать нам содействие.
Эк он осторожно выражается. Никого не назвал, но всех очернил одним махом.
— Позвольте спросить, — говорю, — прежде чем мы начнём строить планы. Вот вы народовольцев упомянули. Как вышло, что вы были с ними? И как так вышло, что они все вами убиты, вместо того, чтобы под арест пойти?
Покривился офицер Васильчиков, не понравился ему мой вопрос. Вздохнул тяжело и ответил:
— Простите, господин Найдёнов. Очевидно, я испортил вам тайную операцию. Но и вы поймите — я не знал. Мне нужно было проникнуть в их организацию, прибыть сюда уже своим человеком. В столице уже давно следили за одной из групп «Народа и воли». Сыскному отделу удалось завербовать одного члена группы. Он и рекомендовал меня как надёжного человека, сочувствующего их идеям.
— А вы не боитесь разоблачения, когда вернётесь? — спрашиваю.
— Нет, с этой стороны всё гладко, — отвечает офицер. — Когда я уезжал, столичную группу разгромили. Заговорщики оказали сопротивление при аресте и почти все погибли. Подозрение при этом пало не на нашего агента, а на другого человека.
Митюша, то есть Дмитрий Андреевич, ещё раз вздохнул, пожал плечами:
— Такова жизнь. Мне жаль, что те четверо, что я убил, не попали к вам в руки. Но то был вопрос жизни и смерти. Я знаю этих людей — они хотели убить вас, господин Найдёнов. И убили бы, не сомневайтесь. Тот человек, по кличке Швейцар, имел репутацию жестокого убийцы. Вы были бы не первая его жертва.
Это он правду сказал — Швейцар был такой.
— Хорошо. Ближе к делу, — говорю.
Офицер коротко кивнул.
— Да, ближе к делу. У меня задача — поймать негодяев. У вас тоже. Раз мы не можем действовать законным путём, предлагаю пойти на хитрость.
Здрасьте, а я только что решил законными путями ходить. А тут инкогнито из столицы, весь из себя офицер-гвардеец, предлагает обойти закон. Вот ведь жизнь моя жестянка…
— Что за хитрость?
— Слушайте. Есть сведения, что документы о жульнических операциях, а также деньги, добытые нечестным путём, хранятся в укромном месте. Эдакий потайной сейф. Так вот — как заставить преступника выдать себя? Как понять, где у него тайник?
Молчу. Пускай он сам скажет. Офицер Митюша понизил голос и сказал:
— Если зверь почует опасность, он кинется спасать самое дорогое. Что нечистому на руку чиновнику дороже всего? Его должность. Репутация. Значит, он кинется спасать — или уничтожать — бумаги. Или не кинется, но так или иначе выдаст себя. Вы понимаете?
Где-то я такое уже слышал… Похоже, офицер Васильчиков детективов начитался.
А тот шепчет:
— Я узнал, что скоро у господина полицмейстера именины. Сам полицмейстер прикован к постели, поэтому гости соберутся у него. Все будут там, в одном месте. Возможно, прибудет даже сам губернатор. Теперь я спрошу вас, Дмитрий Александрович — кто, по вашему, будет главный жулик в этом доме? Кого выгонять из норы?
Да уж, вопрос на миллион!
— Ну не знаю, — говорю. — Думаете, сработает? Там все люди тёртые, бывалые, их чем попало не испугаешь.
— Не чем попало, — похоже, офицер обиделся на моё недоверие. — Не чем попало, а динамитом. Мы скажем, что в доме у злодея заложена бомба. Десятка два шашек, особо гремучий динамит. Что заложили бомбу оставшиеся в живых народовольцы из самой отпетой группы. Те, что погибли, были не самые злостные. Так вот — выжившие из мести заложили бомбу, и собираются всё взорвать. Как вам такое?
— А мы посмотрим, куда кинется подозреваемый? — ну ничего себе план…
— Так точно! — сияет Митюша.
— За всеми не уследишь, — говорю. — Если это полицмейстер, ладно. А остальные?
— Не беспокойтесь, на этот случай я пригласил друзей. Верные друзья, отличные офицеры, все готовы помочь. Нас мало, но много и не надо. Надо только заявить, что жертвой может быть любой из гостей. Вот виновные и забегают, как тараканы.
Гляди-ка, наш инкогнито всё предусмотрел.
— Допустим, — я тоже по номеру зашагал, думаю. — Вы что, настоящую бомбу заложить хотите? Иначе ведь не поверят. И кто будет вашим фальшивым народовольцем?
Офицер Васильчиков встал посреди номера, торжественно поднял палец и указал в потолок.
— Прекрасный вопрос, Дмитрий Александрович! Этим народовольцем будете вы.
Прав оказался инкогнито из столицы: гостей набился полон дом. Поздравить недужного полицмейстера прибыл весь цвет города. Дворяне, деловые люди, чиновники — с жёнами и без. Все с подарками. Гости не то чтобы нарядные — всё ж таки к больному прикатили, но солидные. Господа в сюртуках и мундирах, дамы в строгих дорогих платьях.
Я зашёл в дом с чёрного хода. Офицер Митюша опять удивил — дал от щедрот своих перстень с печаткой. Амулет простенький, но годный. Кто его наденет, того перестают замечать. Сразу видно, столичный инкогнито работает на серьёзных людей. Не знаю, кто конкретно
