Несмотря на сильный встречный огонь и большие потери, противник упрямо шел вперед, стремясь, во что бы то ни стало заставить замолчать ненавистную русскую батарею. Небольшими группками, не очень умело, совершая перебежки под огнём противника, гамины приближались к вагенбургу. Минный заградительный огонь заставлял китайцев очень рано ложиться на землю, чем очень облегчал работу пулеметчиков успевавших основательно пощипать ту или иную группу солдат, упрямо ползущих к рубежу броска гранаты.
Ответный огонь гаминов, также был результативен; среди пулеметных расчетов появились первые раненые и убитые, что вызывало некоторые перебои в стрельбе. Едва у одного из пулеметов произошел перекос ленты из-за смерти второго номера, за него немедленно лег сам Ярцев, рывком отбросив в сторону отяжелелое тело убитого казака.
Точно так же поступали ездовые казаки, без приказа заменяя у пулеметов и минометов своих выбывших товарищей. Вражеские пули все чаще и чаще свистели возле Покровского, продолжавшего руководить боем, как ни в чем, ни бывало. Его спокойное и отнюдь не бравадное поведение, добавляло дополнительной уверенности гарнизону степного вагенбурга в эти трудные минуты боя.
Полковнику не в чем было упрекнуть своих солдат но, не смотря на все усилия русских, китайцы, устилая степь своими телами, медленно, но верно выходили к роковой для отряда Покровского черте. Высчитав в очередной раз расстояние между собой и противником, Алексей Михайлович решительно рванул свою полевую сумку и извлек сигнальную ракетницу. Это был его последний резерв, последний шанс на победу и спасение.
Хлопок и высоко в небо ушла красная ракета, отдающая приказ сотням Чойболсана идти на выручку своим товарищам. Ракета её только взлетала вверх, как по правой ноге Покровского кто-то невидимый ударил железным прутом и, выронив из руки ракетницу, офицер упал на землю.
- О господи! – воскликнул Алексей и перед его глазами, от боли поплыли зеленые круги. Более, он ничего не мог сказать, в бессильной злости смотря как быстро, наливается кровью его галифе. Ординарец Грунин вместе с ездовыми быстро оттащили полковника за ближайшие сани и, сбросив с себя узорчатый ремень, стал перетягивать им ногу выше раны.
- Сейчас вашбродь, сейчас мы руду остановим – торопливо говорил солдат, закручивая импровизированную скатку на ноге офицера.
– Давай бинты Орешин и фляжку с водкой! Это я по себе знаю, проверенное дело – уверенно подмигнул Грунин офицеру.
Пока казаки возились с Покровским, солдаты противника кое-где уже вышли на рубеж гранатного броска, и наступил самый решающий момент. Плохо подготовленные гамины, стремились подползти поближе и поэтому сумели произвести только два удачливых броска. Одна граната упала далеко впереди русского вагенбурга и не нанесла особого урона, зато вторая разорвалась рядом с пулеметным гнездом, убив легшего ранее за пулемет урядника Косых и его второго номера. От этого же взрыва был ранен соседний ездовой, который не сумел удержать напуганную грохотом лошадь, рванувшую в сторону от смерти. Сани дернулись, и пулеметная точка неожиданно для себя сменила дислокацию.
Момент был очень критический, ударь китайцы в штыки в этот момент, неизвестно чем бы всё закончилось, но монгольские всадники выручили своих боевых товарищей. Согласно былой договоренности, они прикрывали правый фланг Покровского и по сигналу ракеты, дружно ударили по ползущей по снегу китайской пехоте.
Появление монгольской кавалерии полностью смешало все планы китайцев, мужественно ползущих под непрерывным огнем вагенбурга. Конники Чойболсана оказались последней каплей, которая переполнила чашу горести солдат Бао Линя. Сломавшись в один миг, они стали стремительно отходить под натиском монголов, бросая на поле боя, своих раненых и убитых товарищей.
Примерно в это же время в атаку двинулись и основные силы Унгерна, усмотревшего самый благоприятный момент для долгожданной атаки. Умело, приковав внимание Бао Линя к отряду Покровского, Унгерн заставил противника тратить на уничтожение полевого вагенбурга свои лучшие силы и время. Когда стало известно, что отряд отбил две вражеские атаки превосходящих сил противника, барон прекрасно понимал, что сейчас нужно отвести вагенбург в тыл, для пополнения боезапасов. Однако азарт боя, появление реальной возможности разгромить противника сразу и полностью, заставил Унгерна отдать Покровскому приказ продолжить бой, тем самым, обрекая отряд на уничтожение.
Когда, всадники дивизии выстраивались для атаки, со стороны расположения отряда Покровского были слышны звуки сражения, что вызвало искреннее удивление и восхищение барона.
- Этот вагенбург, должен был давно пасть, однако он по-прежнему приковывает к себе внимание китайцев. Мне будет, очень жаль, если, капитан Васильчиков погибнет в этом бою – сказал Унгерн Резухину, вместе с ним наблюдавший в бинокль за боем с небольшого холма.
- Он прекрасно знал, на что идет ваше превосходительство. Ведь это была его идея сунуть голову в пасть к тигру – холодно ответил Резухин, втайне завидовавший сближению Покровского с Унгером.
- Да, вы абсолютно правы Резухин. И все же мне интересно знать, насколько он везучий человек.
Сказав эти слова, барон лихо пришпорил коня и устремился в первые ряды кавалерии, несмотря на бурные протесты своего начштаба. Твердо, веря в предсказание черного шамана, барон был убежден в своей неуязвимости и поэтому он смело дергал за усы тигра войны. Появление любимого командира вызвало бурю восторженных криков в рядах всадников, которые по одному мановению руки Унгера устремились в атаку.
Бой был короток, но очень жесток. Завидев опасность, китайцы открыли разрозненный огонь по скачущей на них вражеской кавалерии под белым знаменем черного кречета, во главе с всадником в желтом халате. Именно по нему больше всех стреляли гамины, но все пули проходили мимо заветной цели. Унгерн был словно заговорен от них, и стремительно приближаясь к противнику, наводил трепет и ужас в сердца простых пехотинцев.
Прорвав слабо сопротивляющиеся пехотные построения Бао Линя, Унгерн вступил в схватку с порядком потрепанными китайскими кавалеристами и за короткий срок опрокинул их. Невидимый рок продолжал упрямо хранить барона от вражеских клинков и револьверных пуль, которыми гамины пытались прервать движение «белого дьявола». Но, всё было напрасно. Унгерн либо отражал удары вражеского клинка, либо выпущенные пули проходили мимо цели, находя кого-то другого вместо обладателя желтого халата.
