КПСС приводит его в недоумение.
— Твоё? — спрашивает летёха, хотя и так видно по фотке, что моё.
Нас заводят обратно, а лейтенант уходит с кем-то посоветоваться.
— Ты что, кандидат? — спрашивает Квашня.
— Вазелин тебе зачем? — отвечаю вопросом на вопрос я.
— Видишь же, губы обветрены, — не понимает моего вопроса друг, всё-таки новый друг, ведь губы у него и правда обветрены. — Так ты реально кандидат уже?
Его прерывает голос спустившегося по лестнице пузатого майора с жирным лицом. Не иначе беляш ел.
— Кто тут Штыба? Ты? И что натворил? — вперил в меня взор пухляш. — Откуда у тебя такое удостоверение в восемнадцать лет?
— Товарищ майор! Позвоните моему отцу, он в МГК работает! — перебивает мажор. — Я Квашня Анатолий Анатольевич!
— Так! Дежурный! Кто тут старший? Бегом ко мне! — раздаётся зычный голос на входе в отделение.
Серьёзный дядя в дорогом пальто в компании ещё одного, не менее серьёзного, но помоложе, входят в отделении.
— Вы кто? — поворачивается к новым лицам майор.
— Я Квашня Анатолий! — гордо отвечает седоватый, но ещё не старый гость. — Вот мои документы, я заведующий отделом в МГК.
— Ещё один Квашня? — тупит майор.
Ясно, что сына в честь отца назвали, и делов-то!
— Анатолий Валерьевич, а вы тут что делаете? — изумляется визитёр и изумляет меня.
Я таких знакомых не припомню.
— Мы с вами на чемпионате России по боксу виделись, когда вы с Ельциным общались, и потом на матче «Уралочки» я тоже был в компании с Борисом Николаевичем. Да я вам ещё билеты на «Машину времени» доставал! Как же так?! Вы почему здесь? Заявление пишете? — взволновался отец Толика больше, чем за сынулю.
— В милицию замели, дело шьют, — нервно шучу я.
— Это недоразумение, недоработка наша, я лично накажу виновных! Анатолий Валерьевич, вот ваши документы! Претензии есть? — твердо говорит майор, приняв к сведению все нюансы.
Далеко пойдёт майор. Хотя это Москва, здесь всякое бывает, тут только такие, наверное, и делают карьеру.
— Нет у меня претензий, отпустите всех, не за что же привезли нас сюда, — ворчу я. — И в гостиницу меня отвезите или такси вызовите.
— Да отвезу я вас, это даже, и говорить не о чём, — машет рукой отец Толика.
В дороге мужик выяснил все детали и в целом одобрил поведение сына. А меня даже предложил усыновить. Шучу. Но предложил заночевать у них дома. Знамо дело, я отказался. Самолёт завтра, так, что я лучше в гостинице буду.
Время почти двенадцать, вроде как все спать должны, но нет, мои испытания на сегодня ещё не закончены. В коридоре наблюдаю не шибко трезвую Иванову, которая стучится в мой номер и бубнит:
— Открывая, сова, медведь пришла!
— Незваный гость хуже татарина, — укоризненно сообщаю я девушке, подходя к своей двери.
— О, ты тут! А я тут! А думала, ты там! — радуется Маринка. — А что ты в крови?
— Где? — оглядываю себя, и точно, на куртке кровь. — Это не моя!
— Я так и думала! Эй, пусти, — пыхтит Иванова, пытаясь открыть дверь.
Но я уже зашёл к себе в номер и закрываю дверь, так как гостей на сегодня видеть не хочу.
— У меня дело к тебе! — сопротивляется Маринка, вставив туфлю с каблуком в проём двери.
— Что за дело? — спрашиваю я, не пуская, однако, дамочку внутрь, хрен её потом выгонишь.
— В бридж хочу позвать поиграть, завтра турнир будет. Янис проговорился! Мне нужен партнё-ё-ёр! — почти орёт Иванова.
— Заходи, черт бы тебя побрал! — приоткрываю дверь я.
— Щас! Набросишься ещё на меня! Так ты согласен или нет? — внезапно перестаёт ломиться ко мне Маринка.
— У нас самолёт вечером, — напоминаю я. — Что за турнир?
— Точно не знаю, но будут поляки Жмутинский какой-то с Бабицким, и будут наши Левенко с Малиновским! — говорит бриджистка.
— Да ну? Кто будет? — переспрашиваю я.
— Левенко и Малиновский, многократные чемпионы СССР. Представляешь? И я в мини-юбке! — восторженно тараторит Иванова.
— В жопу чемпионов, поляки — точно Жмудинский и Балицкий? — перебиваю я.
Известная польская пара, в будущем много чего выиграет. Их потом правда обвинили в мошенничестве, но до моего отлёта из той версии жизни никак не наказали.
— Во сколько начало турнира?
— В десять утра, но приехать надо чуть раньше, и это, Толечка, … там турнир с призовым фондом, по двести рублей сбрасываемся. У меня денег нет! — торопливо на одном дыхании сообщает моя будущая партнёрша.
— Жду тебя в восемь тридцать. Сколько туда ехать на такси? — игнорирую вопрос про деньги я.
— До шахматного клуба? Да полчаса! — морщит лобик Иванова и уходит.
Так покачивая бедрами, что я чуть не окликнул её.
Не пойму, чем я вчера отравился, но полоскало меня всю ночь знатно, даже подумывал не ехать никуда. Не от коньяка же? Но утром неожиданно почувствовал себя лучше, даже аппетит появился. Маринка бодрячком, хоть и выпивала вчера. Едем на такси вчетвером с латышами, я занял лучшее, как мне казалось, переднее место в машине, но латыши так не считали — на заднем сиденье они посадили Иванову посередине и наперебой пытались произвести впечатление на девушку. Янис звал к себе в гости, у него свой домик, а Эдвардс покататься на своей, как он сказал, яхте. А всё жалуемся, что плохо живем. Впрочем, яхта так, … скорее всего, одно название, самодельная.
В такси я попытался подремать, но Маринка заставила меня повторить систему торговли. Турнир проходил в одном из шахматных клубов столицы. Немного неудобно, что записалось на него двадцать пять пар. Это двенадцать столов по две пары, и одна пара отдыхает. Всё по серьёзному — bidding box для торговли карточками, ведь голосом можно информацию передать, да и во время торговли никто не будет переспрашивать. Не хватает только экрана на столе, чтобы закрыть лицо партнёра. Но это нам на руку сейчас — всё смотрят на Иванову, даже я против воли засматриваюсь юной ещё красотой! Отвлекает соперников от игры. Кроме Маринки, на турнире еще две женщины. Одна из них дама почтенных лет, а
