капельку крови, но Одержимый продолжал таращиться на меня безумным взглядом.
— Я — смертный! — он аж затрясся, — Эти твари чуть не убили меня, а я ничего не могу!
— Хмм… — я со знанием дела кивнул, — Понимаю.
Второй я так и дрожал, стуча зубами. Ну да, наверное, нелегко из всесильного существа вдруг превращаться в обычного человека.
— Эти ничтожества раздобыли что-то божественное…
Руины вдруг сотрясло от взрыва, с гор обломков вокруг покатились камушки, воздух заполнился скрипами и шумами. «Дестроер» сделал первый залп.
Я подтащил Ключевца подальше за плиту и стал осматривать небо — чутьё подсказывало, что там должны появиться дроны-разведчики.
— Божественное⁈ — в лёгкой панике спросил я, — Ты о чём? Дикари убили Эвелину?
— Глупец, — тот ощерился, — Причём тут Избранница? Дикари явно раздобыли мощи Святых Привратников…
«Дестроер» сделал второй залп, и взрыв раздался гораздо ближе. Неожиданно над руинами раздался заунывный и леденящий душу вой.
Я аж на мгновение выглянул из-за укрытия. Где-то сверху маячила в лучах мощных прожекторов тень паукообразного танка. И вой, ударяющий скорее не по моим ушам, а по моим чакрам, исходил именно от него.
— Вывертыш⁈ — просипел я.
Вот теперь полный флэш рояль. Сил удивляться, что демонический элементаль тоже сюда попал, у меня уже не было. А вот обида меня и вправду охватила.
То есть, какой-то огненный засранец из Вертуна оказался здесь мощным танком с плазменными пушками, а я — просто снайпер Зайцев? Это была какая-то лютая… дикая… самая настоящая капитская несправедливость!
Я снова вернулся за укрытие.
— Где «свисток», ублюдок⁈ — я схватил Одержимого за грудки.
— Что? — тот непонимающе уставился на меня.
— Винтовка, мать твою! Где она⁈
— Бесполезна… Крысы сгры… А-а-а! — он тут же схватился за лицо, когда я ему вмазал.
— Капита тебе в душу, идиот! — выругался я и вмазал ему ещё, — Бесполезна, на хрен!
Тот кинулся в ответ, но тут же был повален обычным армейским приёмом. Ну и я ещё ему добавил сверху кулаком, а потом опять упёр лезвие ножа в затылок.
Странно, я думал, это будет труднее. Но расслабляться было рано, слабость Одержимого могла оказаться обманом.
— Предлагаю… уф-ф… заключить временное перемирие, — пыхтя в землю, сказал Одержимый.
— С чего бы?
Я оглядывался, прислушиваясь к ощущениям. Какой сговорчивый этот Одержимый.
— Всё сложнее, чем я думал, Иной. Магия дикарей слишком сильна, такой магии не должно существовать.
— Я подумаю.
— Да? — тот даже вывернул шею, пытаясь разглядеть меня.
Я ощерился одним уголком рта. Нет, тут явно что-то не так, он явно переигрывает.
— Не шали, — я отпустил его, и Одержимый сел. Потом стал деловито оглядывать пораненную ногу.
Снова раздался залп, в ушах зазвенело знакомым артиллерийским звоном, но я готов был поклясться, что расслышал предсмертный крысиный визг. Значит, «дестроер» палит по крысам?
Одержимый молча сидел, исцеляя ногу, и его будто бы не беспокоило происходящее. Держа нож наготове, я не сводил взгляда с копии себя, лихорадочно пытаясь сообразить, какой у нас теперь расклад.
— Почему ты — это я? — всё же спросил я.
Одержимый усмехнулся.
— Тут должна была быть иллюзия, где тебе пришлось бы решать, настоящий ты или нет, — он потёр лоб и поморщился, — Но твой кулон изменил эти правила.
Я тут же коснулся груди. Чёрный камушек тхэлуса приятно холодил кожу. Хм, а я даже и не заметил, что он до сих пор на мне.
— Незримая мстит мне и без Чёрной Луны…
— Стоп, стоп, стоп, — я даже покачал пальцем, — А ты, древний бог, зачем попал в эту ловушку?
— Вот именно — ловушка! — Одержимый похлопал по ноге, — И я быстро догадался, что один тут не справлюсь.
Кулон едва заметно вздрогнул на груди. Спасибо, Эвелина, но я и сам понял, что он солгал.
— Этот языческий алтарь притягивает магические души, как Легион, — увлечённо зашептал собеседник, явно меняя тему разговора, — Он и есть Легион, только ему не нужно тело. Точнее, он вселился в Вертун, представляешь?
Я хмыкнул. Ну да, это действительно впечатляло. Правда, я сам ещё до конца не разобрался, что такое Вертуны…
— И он притянул все души, оказавшиеся поблизости, — продолжал Одержимый, — А я, значит, набрал недостаточно сил, чтобы сопротивляться.
Я кивал его словам, и тут до меня дошло. Вывертыш, Одержимый, крысы… и я. А ведь выберется только один.
Так вот зачем ему моя помощь… Для последнего удара мне в спину.
Из нас двоих наружу выберется только один, причём в моё тело. Неужели оно осталось единственным доступным и целым телом?
— Ключевец в тебе — жив? — сразу спросил я.
— Он — часть меня. Это он убедил меня, что сейчас для нас всех лучше сотрудничать.
Я снова ощутил ложь. А жаль, очень жаль… Я привязался к Ключевцу, и почувствовал горечь. Ну, гнида древняя, ты мне за него ответишь! На моём лице не дрогнул ни один мускул, ни одна чакра не заколебалась от злости.
Кстати, получается, крысы — и есть сознание кровавого Вертуна? Точнее, тот крысиный король, чьё присутствие я ощущаю всё сильнее. Вон, даже Вывертыш… точнее, «дестроер» палит уже куда ни попадя.
Одержимый всё пытался меня стращать:
— Легион опасен и становится сильнее. Он опасен для богов, для миров, для человечества в них. Он поглотит всё! Человек, ты можешь понять это?
— Ты говорил, этот мир — ловушка для Легиона, так?
— Так было задумано. Так ты поможешь?
— Только, значит, отделился от Легиона и осознал своё «Я»… — тут у меня вырвалась усмешка, — И уже понял, что один в поле не воин?
Одержимый со вздохом скривился, но промолчал. Хотя его мимика была лучшим ответом.
Тут руины сотряс оглушительный взрыв, и стало светло, как днём. Мы отскочили от плиты, за которой прятались, потому что она треснула, и одна её половина со скрипом стала заваливаться на нас.
Остовы небоскрёбов сверху озарила вспышка, и среди домов стал подниматься огненный гриб. Кажется, «дестроер» перестал быть вместе с боекомплектом…
А может, и хорошо, что я попал в иллюзию обычным снайпером? У меня тут подрываться нечему… ну, кроме горящей задницы от всей этой ситуации.
— Твою ж псину, — вырвалось у меня. Ну вот как крысы, пусть и мутированные, смогли взорвать бронированный танк⁈
Псионика крысиного короля стала будто бы сгущаться, словно он перевёл своё внимание сюда вниз. Вожак закончил с Вывертышем, и теперь переходит к десерту.
— Значит, так… — сдавленно прошептал я, чувствуя, как чужеродная псионика волнами накатывает на нас.
От этого сбивалось дыхание, страх охватывал разом все чакры, не давая сконцентрироваться. Думать было очень трудно, и единственным желанием было
