Я присел рядом с Истоминым и сказал Карачаеву, пропуская его мимо себя:
— Миша, иди дальше, во второй салон. Там должен сидеть ещё один «тихушник» с бомбой.
Предполагалось, что «тихушник» с зарядом будет сидеть именно во втором салоне, где рядом, в крыльях, находятся топливные баки. Таких оказалось двое.
Карачаев кивает и уходит, а я склоняюсь к Истомину:
— Валера, сколько сможешь держать?
— Хрен его знает, Серёга, — тяжело дышит он, — пока держу, но лучше всех удалить к чертям.
Слышавшие эти слова пассажиры, вздрогнули. Женщины, тонко заскулили, кто-то из пассажиров начал читать молитву. Поднимаю голову и показываю бойцам из группы «борт раз» на передние кресла.
— Начинайте людей выводить через первую дверь. Там примут.
Первый салон небольшой, всего двадцать четыре кресла, из них пустует пять. Отхожу, нажимаю тангенту и говорю в рацию:
— Внимание, начинаем вывод людей из первого салона. «Конвой», принимайте.
И пассажиров начинают выводить. Передние кресла быстро пустеют.
Сзади появился боец.
— Трап у борта.
— Хорошо, выводите остальных. — И в рацию:
— «Штаб», я «Курс-раз», где сапёры?
— Сапёры у борта, пропускают заложников.
Всё, первый салон пустой. Склоняюсь к Валере:
— Ты как, держишься?
— В порядке. Шел бы ты, а?
— Счас, только стельки смажу.
Поднял голову и сказал оставшимся бойцам:
— Так, мужики, валите во второй салон и помогайте выводить людей.
Они уходят. Появляются два сапёра.
— Что тут?
— Сюрпрайз, мать его, — кряхтит багровый Истомин, — Александрыч, невмочь уже, руки затекли.
— Давай…
Перехватываю и сжимаю мертвые пальцы, держащие кнопку.
Валера тяжело поднимается и отходит назад, опускается в кресло. Сапёры откидывают мешающие спинки и перелезают вперёд. Подсвечивая фонариком, внимательно изучают конструкцию заряда. Немного погодя выносят вердикт:
— Всё руки закрывают, и не понять, как тут и чего. — Бурчит Орлович. — Выносить надо, тут не обезвредим.
Оживает рация:
— «Курс-раз», доклад.
— Валера, ответь, только отойди подальше от заряда, — говорит Орлович.
Истомин шагнул от нас на пару метров.
— Так нормально? — спросил он, сапер кивнул.
— Заряд на месте не обезвредить. — Доложил Истомин. — Что там во втором салоне?
— Всё ещё выводят пассажиров.
— Понял вас «штаб». Ждём.
Переглядываемся.
— Как будем выходить?
Тащить тело и держать активатор? В тесноте салона-то?.
— Мужики, — говорю сапёрам, — надо фиксировать. Иначе никак.
Сапёр достал скотч.
— Перемотать руки и можно нести. — Говорит он, разглядывая клубок пальцев. — А как?
Действительно, как? Мертвец держал устройство левой рукой, прикрывал её правой. Даже удивительно — как смог Истомин успеть перехватить пальцы, готовые отпустить кнопку. Хватал так, как успел схватить — и теперь из-за такого переплетения безопасно зафиксировать кнопку — проблема. А ещё держать неудобно.
Плевать. Говорю сапёру:
— Мотай поверх.
— Что?
Приподнимаю клубок пальцев с детонатором в центре и повторяю:
— Мотай поверх, говорю. Вместе с моими. Так надёжней будет.
— Не очень хорошая идея. — Произносит Истомин, наблюдая, как сапёр фиксирует скотчем наши руки. Как не старался убирать пальцы, но три, которыми я прижимал кнопку, вместе с пальцами террориста, оказались примотаны лентой.
— Всё, хватит. — Останавливаю сапёра. — Ждём полной эвакуации и выходим. Валера, запроси обстановку.
— «Штаб», я «Курс-два», что с эвакуацией?
— «Курс-два», половина салона выведено. Ждите.
Что-то медленно они выводят заложников. Первый салон вон как быстро эвакуировали, правда, во втором кресел больше в четыре раза, чем в первом.
— А-а-а!
— Лежать! На пол! Руки!
— А-а-а!
Бах! Бах!
Истомин рванул во второй салон, за ним следом один из сапёров.
— Стоять!
Что там случилось? Я, примотанный к самодельной бомбе, остался в компании с мертвым террористом и вторым сапёром. А из второго салона зазвучал голос Истомина:
— Спокойно! Спокойно, я сказал!
— Я держу, я держу, — хрипло кричит кто-то.
Это ещё кто? Чего он держит? Голос какой-то странный.
— Глянь, что там?
Сапер кивает и исчезает за занавеской. Через полминуты появляется и сообщает:
— У меня две новости. Хорошая — второй «тихушник» объявился и был сразу обезврежен. Как очередь подошла на выход идти, вскочил и сразу активировал детонатор. Но тут закричал и вцепился в него пассажир, что сидел рядом. Плохая новость — теперь мы имеем два трупа террориста и два аналогичных заряда.
Он приседает на кресло и мрачно говорит:
— Там Орлович фиксирует руки скотчем, так же как и здесь. Только кнопку держит тот пассажир, что не дал террористу подорвать заряд. Вцепился, как клещ в детонатор и не отпускает.
— Понятно. Просто заклинило от адреналина. Поторопи «Штаб» с эвакуацией, да и транспорт нужен.
Поспешаев кивает и, отойдя, говорит в рацию:
— «Штаб», я «Спец-раз», ускорьте эвакуацию. И приготовьте кары для транспортировки зарядов в безопасное место.
— Вас понял, «Спец-раз», — прошипела рация голосом Белкина, — не кипишуйте, о транспортировке уже позаботились.
— Я не кипишую, просто некоторым держать бомбу в компании с трупом, как-то не камильфо.
Подробностями «Штаб» пока не стал интересоваться, а я свободной рукой грожу кулаком шутнику.
— Последний! — Раздалось в проходе самолёта, и в рации:
— «Штаб», я «Борт-два», эвакуация из салона закончена.
Ну, наконец-то!
— Внимание! — Прошипела рация. — Всем группам покинуть самолёт. Обеспечить безопасную зону. Эвакуировать персонал на безопасное расстояние. Группам «Курс» и «Борт-четыре» приготовиться к выходу.
Из второго салона вернулся Истомин.
— Так, там я трёх парней оставил, — сказал он, и показал на двоих, — ты и ты, поможете вынести, остальные — на исходную.
Бойцы вышли. Истомин достал откуда-то свёрток и развернул кусок брезента. Двое бойцов, что остались, помогли приподнять труп и подсунуть брезент.
— Группа «Курс» к выходу готова.
— Понял вас, «Курс», выходите. Группа «Борт-четыре» приготовиться к выходу.
Захотелось перекреститься, но Истомин сам, вдруг, мелко перекрестился и выдохнул:
— Ну, пошли, с Богом.
Начали пятится, таща за края брезента труп в связке со мной. Рядом семенит сапёр, контролируя заряд. В коридоре свернули на выход. Только на воздухе заметил, что в салоне было прохладно. Из самолета как в парную вышли.
