– Как это саму планету? – удивленно переспросил Велет, и легонько подавшись вперед, развернув голову, заглянул в утопленное в парах сизо-серого кресла лицо Димурга.
– Так-таки саму планету, – все тем же нескрываемо-раздраженно ответил Мор, и громкий его голос заколыхал туманные полосы на полу, каковые настолько уплотнились, что не желали расползаться, хотя мальчик все еще пытался их растолкать ногой. – Они стали жрать саму почву, глотать камни. Я еще такого не видел, чтоб создание, глотая землю и камни, не гибло.
Велет зычно крякнул. Вероятно, он хотел рассмеяться, однако страшась сильнее рассердить и без того недовольного Мора, единожды подавил в себе смех. Оттого и получилось, что он крякнул или хрякнул. Димург стремительно вскинул взор, дотоль направленный на стоящего недалече юношу и подозрительно всмотрелся в лицо Атефа, точно заподозрил его в несерьезности. Но так как Велету удалось смешок заменить хряком, а лицо его, застыв, хранило задумчивую неподвижность, Мор погодя продолжил:
– Пришлось срочно… срочно их уничтожать, а они такие верткие оказались. – Димург замолчал, на лице его туго качнулись выступающие вперед желваки, и он весьма огорченно добавил, – не представляю даже теперь, что скажет Отец. От него будет невозможным утаить произошедшего с Палубой. А он так гордился этой планетой, где достаточно продолжительное время по оставленным им законам в благополучие жили людские племена. Всяк раз когда Отец бывает в Галактике Татания, он залетает в систему Купавки на Палубу. И что теперь делать… не представляю себе… Я заставил, конечно, асанбосам переселить выживших людей в одну из свободных систем Татании. Благо их басилевс Токолош на тот момент был недалече, и сразу прилетел на ногках со своими приближенными, но ведь жалко Палубу.
Велет энергично вскинул вверх руку и широко расставленными перстами прикрыл часть лица в районе губ, схоронив, таким побытом, сияние улыбки. Еще миг и, очевидно, не в силах сдерживаться, он, громко загоготав, отметил:
– Будем надеяться, что наша драгость Крушец не унаследует присущие только вашей печище способности во всем экспериментировать, або тогда и впрямь окроме Отца серьезных Богов у Димургов не будет, – и вовсе гулко заухал так, что закачавшее своей перьевистостью кресло принялось сбрасывать вниз целые лохмотки облаков.
– Не пойму чего тут смешного? Что теперь сказать Отцу? – обидчиво отозвался Мор и купно свел свои прямые, черные брови в кончики, которых были вставлены камушки приподымающие уголки глаз вверх да придающие лицу выражение недоумения.
– Что сказать. Как есть, так и сказать, – уже многажды ровнее молвил Велет, как-то весьма резко прекращая греготать, ибо услышал обидчивые тонки в голосе Мора… Мора, каковой слыл его любимцем, и всегда пользовался тем расположением. – Что ж теперь делать, коли Стынь дитя, а Темряй не намного его старше. Малецыкам сие шалопайство присуще и простительно. Жаль, конечно, что их чудачество коснулось дорогой Отцу планеты… А почему она подверглась такому разрушению, я не пойму. Ты, что милый мой, не мог как-то помягче расправиться с теми созданиями?
– Не мог, – тихо проронил Димург и медленно поднялся с кресла, желая тем скрыть свое огорчение от старшего брата. – Весьма, потому как разгневался. Уже ничего не мог творить мягче.
– А на кого те создания были похожи? Как они выглядели? И почему стали есть почву и камни? – внезапно подал голос Яробор Живко, как оказалось внимательно слушающий Богов и токмо для отвода глаз взбивающий испарения на полу. – Камни? – вопросил он вновь, – разве можно перекусить камень? – мальчик тотчас стукнул промеж себя зубами, вроде проверяя их крепость.
– Они их глотали, – повышая голос, и немедля убрав с лица, и обобщенно с фигуры все недовольство откликнулся Мор. – А выглядели весьма ужасно, – дополнил он, глядя на юношу сверху вниз. – Никакой пропорции и полное отсутствие принципов физиологического построения существующих созданий. Точно в них единожды сошлись коды разных творений, которые Родителем категорически запрещено смешивать, абы необходимо придерживаться выставленных им правил.
– А на кого они похожи? – перебил дюже пространственную речь Господа Яробор Живко.
Он, непременно, хотел вызнать как можно больше о том, что его заинтересовало в рассказе Мора. Одначе, задавая вопросы, как всегда спрашивал только про определенные вещи, словно получал информацию не для себя, а для Крушеца.
– Похож, – задумчиво повторил Димург и неспешно пожал плечами, ибо был весьма слабо знаком с животным миром не только Земли, но и в целом Галактик. – Похож на кого-то… Но явно не на тех существ, которые обитали на Палубе, оно как те камни не глотают.
– Он похож на медведя, лося, волка, вепря? – вопросил Яробор Живко, стараясь направить пояснения Господа в том направлении, в каковом ему станет понятен и сам образ создания, и место где он обитал. – Или может это змея, ящерка… На кого внешне похож?
Мор не столько не желал ответить, сколько не представлял себе, как можно объяснить мальчику им видимое существо, сызнова пожал плечами.
– Тогда покажи, – Яроборка стал зримо волноваться, так как жажда знаний нежданно напоролась на простое недопонимание. – Перший тогда, создал из облака Галактику, – пояснил он и резко толкнул ногой пары плотно облепившую стопу и щиколотку. – И ты так сделай.
– Перший создал из облака Галактику? – изумленно переспросил Мор и губы его малозаметно колыхнулись. Мальчик торопливо кивнул. – Но я не смогу создать образ того творения, – произнес достаточно умягчено Господь, узрев волнения юноши и стараясь его погасить. – Поелику весьма плохо его запомнил. И мне трудно с чем сравнить данное создание… Но все же большей своей частью он, наверно, напоминал змею.
Яробор Живко внимательно выслушав объяснения, дюже пронзительно всмотрелся в лицо Бога, словно хотел вызнать все им затаенное, чувствуя общую недосказанность в его ответах, и тягостно вздохнув, молвил:
– А что такое река Смородина? Она, как и все иное, это я уже приметил, имеет непосредственную связь с космосом.
– Река Смородина, – немедля отозвался Велет, приходя на помощь своему любимцу Мору. – Так насколько я ведаю белоглазые альвы зовут чревоточину, при помощи которой мы путешествуем средь Галактик.
– А кто такие белоглазые альвы? – тотчас вновь поспрашал Ярушка и тронувшись с места, направил свою поступь повдоль залы.
Он внезапно болезненно скривил губы, и, приткнув к виску ладонь, слегка вроде как придержал голову.
– Племя, созданное Седми. Это вельми хороший народ, они великие знахари и учителя людей… Призваны обучать человечество наукам волхования и звездной мудрости. Их помощью почасту в воспитание людей пользуются не только Атефы, но даже и Димурги, – ответил Велет и тревожно переглянулся с Мором, так как от них обоих не ускользнуло движение губ и руки мальчика.
– А ты, Мор, знаком с белоглазыми альвами? – определенно, прав оставался Седми, поток вопросов у Яробора Живко возрастал с каждым принятым ответом.
Мальчик нежданно резко остановился, и обхватил голову и второй рукой, губы его тягостно сотряслись, а из макушки порывистой зябью выбилось смаглое сияние, озарив, кажется, всю плоть тем светом.
– Нет, – Мор торопливо шагнул навстречу юноше, понимая, с ним происходит, что-то весьма странное, и, желая поддержать. – Я с этим народом не знаком… не пришлось. А ноне и вообще мне без надобности.
– А я знаком, – сие, похоже, сказал не Яроборка, а глухо дыхнул сам Крушец.
Прошло не больше нескольких секунд, когда мальчик весь напрягся, и надрывисто качнул головой, часто… часто задышав, точно задыхаясь. Еще морг и пред его очами густой хмарью промелькнуло видение. И также стремительно огромный, точно стеклянный осьминог с мощным телом и двумя большущими челюстями (напоминающими клюв), купно блеснул крупными очами, выплеснув из них вперед тонкие лучи света, пробивая ими марево густого космоса с кружащими окрест голубыми, багровыми и желтыми испарениями, где скользили, вращаясь, звезды, системы, планеты, астероиды, спутники, кометы, болиды. Он стремительно выбросил в стороны, свои подвижные восемь щупальцев, широко раззявив их, и показал голубоватое колышущееся брюшко. Из центра которого энергично вырвался светозарный луч и наотмашь ударил… Ударил Яробора Живко в лоб… так, что он звонко крикнул и почувствовал как скоро… скоро застучавшее сердце переполнив грудь попыталось рывком остановиться или разорваться.
«Господин, надобно дышать часто, будто нагоняете быстроту своего дыхания желая взлететь,» – послышался ровный голос Кали-Даруги наставляющий его на занятиях.
И в такт скорому бою сердца, Ярушка часто… часто задышал. Легкие махом отяжелев и укрупнившись, надавили на сердце, и, всколыхнув в нем кровь, помогли ей выплеснуться в сосуды, не позволив сему центральному органу плоти остановиться или разорваться. Обаче, тело юноши далее не знающее как действовать (ибо демоницу он ни разу, ни дослушал до конца) резко окаменело. Ноги не в силах держать рывком дрогнув, испрямились, и, не будучи способным, стоять, мальчик плашмя упал на пол, врезавшись в его черную гладь лицом, подтолкнув вперед испарения и тотчас исторгнув энергетический зов в пространство самой лучицы. В этот раз юноша не потерял сознание, одначе, на какое-то время утратил ориентир в пространстве, а когда сызнова обрел себя и спало окаменение с конечностей, оставив небольшую корчу в лодыжках, услышал встревоженный говор Велета:
