Вдруг впереди что-то засветлело, и он с надеждой бросился туда. Но то, что он принял за возвышенности, оказалось небольшими облаками белого дыма или пара, нависшими кое -где над цветами. Не раздумывая, он прошел сквозь облако и в тот же миг почувствовал еле уловимый аромат. Тело наполнилось истомой, в голове слегка зашумело, Муут окончательно понял, что заблудился, но мыли были какие-то расплывчатые и далекие.
Вот еще одно облако, еще одно… Ноги стали ватными, голова клонилась набок.
Занимался рассвет, но полусонный и уставший Муут этого не замечал. Силы покидали его и скоро, будто пьяный он повалился на землю.
Желтые, фиолетовые, красные цветы сомкнулись над ним.
Горло у доктора было перевязано синим шерстяным шарфом, он хрипел и часто кашлял, мучительно бледнея при этом и смущенно посматривая на Просперо. Разговор не завязывался. Доктор старался быть гостеприимным, но это ему не удавалось. Просперо чувствовал, что пришел не вовремя.
В последний раз он был в этом кабинете два месяца назад – в разгар бомбежек. Казалось, с той поры здесь ничего не изменилось, разве что стало просторнее – видимо, доктор продал часть вещей.
А может и не продавал, а просто прибрался, подумал Просперо. Он вспомнил обычное пристрастие доктора к беспорядку и усмехнулся.
– Как добрался? – наконец, спросил доктор.
Просперо вопросительно посмотрел на него.
– Спасибо. Все обошлось, – ответил он, подумав.
Доктор несколько раз кивнул головой и закрыл глаза.
А он постарел, неожиданно отметил Просперо. Он вспомнил, что еще не сказано ни единого слова о том странном и непонятном задании доктора, которое он выполнял последние два месяца.
– Я сделал то, о чем вы меня просили, доктор, – сказал он. – Кстати, а для чего это вам понадобилось?
– Я благодарен тебе. Это все, что я могу сказать. Повторяю. Я благодарен. И не требуй от меня слишком многого. Это просто не моя тайна.
– Тайна? Почему тайна? Вы знаете, в последнее время я слишком часто сталкиваюсь с тайнами. И это мне совсем не нравится.
Доктор сочувственно развел руками.
– Я хочу понять, что происходит в Городище. И не могу – сплошной идиотизм. Мне надоело быть орудием в чьих-то, видимо, не слишком чистых руках. Так в чем дело?
– Это не моя тайна, – хмуро повторил доктор.
– Так это тайна?
– Вряд ли… Я не могу утверждать это. Но это предположение имеет под собой реальную почву. Опирается, так сказать, на трудно проверяемые факты. Корреляция! Слышал такое слово?
– Я вас не понимаю.
– А -а! Вот в чем твоя ошибка! Зачем тебе понимать меня? Так ли это необходимо. А может быть это вредно. Задавал ли ты себе такой вопрос? Вижу, не задавал. И напрасно. Этим ты значительно обездолил свой внутренний мир. Вот ты требуешь, чтобы я тебе прямо здесь сейчас объяснил, что происходит в Городище. А меня это совершенно не волнует, – он довольно засмеялся. – Да, да… Мало ли что… Все идет нормально – это единственное, что должен знать каждый. И тогда будет порядок. Каждый должен от рождения знать свое место и четко выполнять обязанности.
– Значит, все хорошо? А бомбежки?
– Делай свое дело, поменьше суй нос в чужие дела, вовремя выдавай зачинщиков, вот и не будут тебя бомбить.
– Хорошо. А зачем я на мостовой сидел, это я могу узнать?
– Вряд ли.
– Что?
– Вряд ли, говорю. Я в этом не уверен. Более того, я в это не верю. Я верю в другое – делай свое дело хорошо, и все войдет в норму. Ты будешь делать свое дело, я буду, все будут – только так можно достичь порядка. А иначе – хаос.
Доктор закашлялся, задергался и выпучил глаза.
– Не хотите говорить, не надо. Но был ли в моих действиях какой -нибудь смысл?
– Данные обрабатываются.
Раздался звонок. Доктор чертыхнулся и вышел. Из прихожей некоторое время доносились отрывистые звуки, и через минуту фон Заусениц вернулся в кабинет с большим конвертом в руках. Просперо с неодобрением отметил, что конверт был запечатан большой сургучевой блямбой.
– Из попечительства, – коротко, с трудом сдерживая радость, сказал доктор, осматривая письмо.
Он с достоинством подошел к своему письменному столу, достал нож для разрезания бумаг и вскрыл конверт. По мере чтения его глаза заблестели, наполнившись неподдельным счастьем.
– Организуют новое учебное заведение для перспективной молодежи вместо обанкротившегося Технического университета. Высшая школа Национального Возрождения, так это теперь называется. Меня просят прочитать ряд лекций по теоретическим основам прикладных наук на факультете Урбанизации национальных меньшинств, – доктор довольно заулыбался и замурлыкал популярный в последнее время мотивчик.
– Зачем вам это?
– Это очень почетно, – доктор моментально стал серьезным, лицо его обиженно вытянулось. – Ты не понимаешь. Это очень почетно… Если я не соглашусь, на это место сразу же пригласят этого конъюктурщика Царкуса. Уверяю, так бы и случилось, если бы не моя книга… Эта книга, я надеюсь, окончательно подорвет доверие ко всякого рода спекуляциям, подобным "Философским проблемам…"
– Вы еще и книгу пишете?
– Пишу. И не сомневаюсь, что книга моя станет событием в культурной жизни Городища. Это будет достойный ответ зарвавшемуся Царкусу. "Дева Мария: миф и реальность" – так я назвал свою монографию, окончательно похоронит домогательства Царкуса на главенство в нашей популярной литературе. Что стоит, например, вот это место, – доктор достал из ящика своего письменного стола лист бумаги, исписанный мелким аккуратным почерком и стал пожирать его своим немигающим взглядом. – Ага, – произнес он, отыскав нужное место. – Слушай… "Едва лишь омоновение было совершено, (доктор фон Заусениц поднял бровь и для значительности потряс пальцем) теплый, но пронзительный ветер потряс до основания хрупкое создание сил небесных и…
– Да, да… Все это необычайно интересно, господин доктор, но я к вам по делу. Я зашел, чтобы… Впрочем, теперь это неважно. Я бы хотел узнать, кто мне в состоянии помочь разобраться?
– Не знаю, право, не знаю…
– Вы слышали о пихармизме?
– Как? А -а, пихармисты. Да, вероятно, они, наверное… Но я не уверен.
– Где их можно найти?
– Ты не знаешь? – доктор удивленно поднял брови.
– Нет.
– Ну, как же! В 17 квартале. Там тебе каждый. Да. В 17 квартале.
Наскоро распрощавшись с фон Заусеницем, Просперо решил не откладывать поиски до лучших времен, а отправиться к пихармистам немедленно.
16 квартал закончился как-то сразу. Просперо остановился возле заграждения из колючей проволоки. Что-то внутри подсказывало ему, что это и есть 17 квартал. Почему он так решил, ему и самому было непонятно – никакого квартала не было и в помине – сразу за заграждением располагался огромный пустырь, покрытый желтой сухой травой. Местами трава была вытоптана, местами чернели проплешины выгоревшей земли. Кое -где виднелись длинные и низкие деревянные бараки, один из них горел.
Просперо заметил на столбах ограждения изоляторы и догадался, что по проволоке пущен электрический ток.
Неожиданно он вспомнил, что года два тому назад уже был в 17 квартале – тогда этот квартал ничем не отличался от десятков других. Просперо закрыл глаза и четко представил себе жилые дома, лучший в Городище Универсальный магазин, сквер с каким-то памятником – все это было.
Я же все это помню, подумал Просперо. Отлично помню, но сейчас ничего этого нет. Чертовщина. Стоит на мгновение что-то выпустить из внимания, и оно исчезает.
Просперо смотрел сквозь колючую проволоку на приземистые бараки и никак не мог отделаться от мысли, что перед ним концентрационный лагерь. Он мало что знал о таких вещах и не догадывался о существовании лагерей в Городище. И от этого было гадко, словно кто-то нарочно скрыл нечто важное и провел его как мальчишку.
Просперо торопливо пошел вдоль заграждения, надеясь найти вход и выяснить все окончательно. Он шел очень долго, пока не заметил прямо на заграждении какую-то доску. Надпись на ней гласила: "Особый профилакторий имени Пи Харма. Посторонним вход воспрещен." А под вывеской был помещен приказ.
"ПРИКАЗ N 603 А-51
1
Подстрекательские действия определенной категории лиц при поддержке безответственных элементов привели к беспорядкам и ряду случаев нарушения общественного спокойствия.
2
Для обеспечения целесообразного функционирования государственных, муниципальных и частных учреждений, а также для охраны прав граждан, указанных в основах Законодательства в Городище и пригородах вводится комендантский час.
3
Появление на улицах с 21-00 до 5-00 без специального разрешения рассматривается как грубое нарушение настоящего приказа и карается в соответствии с Приложением 1.
4
Приказ вступает в силу с момента опубликования.
