исподлобья, кисти рук, что скрывались в лохмотьях, можно было и не гадать, что добром эта встреча не закончится.
Поэтому сразу после вопроса вышедшего вперёд:
- Надо делиться, звонкологолый.
В прошлом не раз с ними были подобные ситуации, а потому они знали что делать. Лемк просто и без затей вломил первому в челюсть, а Мих и Юх с зажатыми в кулаки камнями так же не поступили с рядом стоящими с ними, а потом успели бросить их в стоявших чуть в отдалении, а потом все просто бросились бежать. Пока оставшиеся на вторых ролях поднимали опрокинутых с ног заводил, троица друзей уже сбежала. Уже не первый раз везло в том, что пока эта шпана ожидала ведение разговоров, первыми нападали они и выигрывали бой. Выигрывали в том, что отступили, сохранив своё здоровье и заработанные деньги. Но так долго продолжаться не могло, они это понимали. Именно поэтому они когда-то приняли решение уйти бродяжничеств, поменяв «лёгкие» деньги с улиц, которые ещё не в каждый сезон можно было взять представлениями, на заработки в качестве низшего звена в церкви. Но где всегда были какие-никакие кров и стол.
Выбежали на центральные улицы, так как углубляясь во внутренние дворы, чужаки с других районов могли там запросто пропасть. Придерживая полы своих длинных одеяний, чтобы не запутаться во время бега, постарались принять спокойный и равнодушный вид, по которому и не скажешь, что их могли сейчас прирезать. Бывает, дело житейское.
Проведя время, как они решили, весело, решили вернуться к себе. Ближе к ночи, воняя кислым вином, присоединились остальные члене кампании. Наутро покормили только тех трудников, кто решил остаться, а остальные, собрав свои котомки, двинулись навстречу новой жизни. Которая, как они надеялись, будет сытнее и веселее.
Пока пробирались по улицам города, появилось чувство, что они скоро навсегда покинут свой, какой бы он ни был жестокий к ним, но родной город. Но эта лёгкая грусть, была им не очень свойственна. А так как они были молоды, то постарались вытеснить её тем, что первым в голову пришло. Например, вспоминая городские легенды.
- В той церкви, преследуя восставших, виглы и легионеры перебили целую толпу народа, которая хотела там спрятаться. До сих пор, говорят, там керамический пол красный именно от впитавшейся крови…
- А тут, говорят, стояла статуя из чистого серебра! Её во время погромов кто-то утащил и переплавил…
- А вон с того столпа латиняне императора скинули…
- А здесь святой Феодосии козий рог в горло забили…
- А вот тут стоял бык, в которых знатных сжигали…
Город был наполнен историей. За сотни и сотни лет, богатыми событиями, в городе произошло, пожалуй, всё, что только можно было вообразить.
- Тут не только знатных сжигали. Казнили всех, кто выступал против базилевса. И при Отступнике христиан кучу. И святого одного, Антипу. Даже одного узурпатора сожгли, Фоку. – блеснул недавно узнавший это Лемк, прочитавший это в дневнике какого-то путешественника не так давно, во время работы в порту. Там, ожидая работу, ради развлечения какой-то бандитского вида тип, выступивший их нанимателем, сначала дал ему почитать, а затем отдал его Теодору за пару денариев, которые ему удалось скопить. Бандитского вида тип не увидел, как он признался, практической пользы, так как не умел читать, а Лемку было интересно, и он готов был пожертвовать кровные. Дневник этот, представлявший собой просто набор листов, оказался сборником заметок какого-то путешественника, любителя истории. И сейчас он, в качестве одной из ценностей лежал в тощем старом мешке за плечами парня.
Впрочем, последние слова уже относились к месту, где их ждали. Вернее, ждали тех, кто готов вступить в войска. На древней площади, на которой когда-то устраивали казни, с южной стороны, в тени домов располагался стол с сидевшим писцом в простом кафтане, вокруг которого располагался с десяток иностранных солдат, в кирасах, с алебардами охранявших груду имущества. Ещё пятёрка с мушкетами, но без горящих фитилей располагалась за ними, рассевшись вдоль стены. Выходы с площади также были оцеплены солдатами, которые впускали всех, а уже с площади не выпускали молодых людей с охапкой одежды в руках. Как раз перед нами пришла ещё группа солдат и увела новых своих товарищей по западной дороге, в сторону казарм.
По очереди подойдя и назвав свои имена, расписались или поставили крестики под контрактами, получили сперва стопку монет из 14 серебряных гроссо, или как их ещё называли – большие денары, затем одежду. Так как скоро уже должна была начаться зима, выдали им сразу зимний комплект, который, впрочем, мало чем отличался от летнего, кроме более тёплой шапки, да носков. Для начала выдали кафтан-эпилорикон из толстого сукна с подкладкой. Затем запашной полукафтан, похожий на жупаны работников торговцев зерном из Полонии, чуть выше колен. Выдали пару каких-то коротких штанов, пару холщовых рубах, три пары высоких носков из грубой шерсти, шапку, кусок ткани на кушак. Поверх всего этого богатства положили пару башмаков из бычьей кожи, подбитых металлическими гвоздями. Надо ли упоминать, что всё это было из самых простых тканей и без единого элемента украшений.
- Следующий! – и следующему выдали точь-в-точь такой же комплект. Ушить одежду предстояло уже им самим.
Евхит, поминая господа, попытался выпросить вместо башмаков сапоги, которые тут же грудой стояли рядом, но был далеко послан весьма далеко, со словами, что нам ещё повезло, что выдали всё по списку и целое. Но уже Месал все же как-то, когда все отошли подальше, сумел вместо кушака получить настоящий кожаный ремень, заработав завистливые взгляды всей кампании. На вопросы как у него это получилось – лишь скалил свои ровные зубы и молчал. Скинув одежду и переодевшись тут же, на холодных и сырых камнях, он сразу стал выделяться на общем фоне, хотя у всех же одна и та же одежда. Но нет. Рядом с ним вторым гоголем смотрелся Сидир, новая одежда которого подчеркнула его разворот плеч. Вот кому одежда не помогла, так это мелкому Илие. Но быстро подвернув всё, и он приобрёл довольно бравый вид. Чувствуя себя очень непривычно в новых одеждах, пристроились на свободном месте, подальше от очереди, которая стояла к писцу и солдатам на раздаче вещей.
От нечего делать рассматривали всех тех, кто собрался на
