Рядом с виселицей стоял мрачный священник. Он держал в руках библию и, закрыв глаза, он что-то бормотал.
Офицеры держали автоматы наготове.
Я попыталась прикинуть, удасться ли мне бесшумно устранить врагов. Однако это могло привести к провалу. Лучшим решением было нанести удар сразу же, заставив неприятелей паниковать.
Едва я решилась начать бой, как послышался грохот.
Офицер вермахта резко сбил ногой табуретку, на которой стояла несчастная.
Девушка резко повисла, громко мыча.
Я больше не смогла терпеть. Злость и ненависть затмили разум. С огромной скоростью напала на фашистов, раскидав их в разные стороны.
Пленные громко кричали, прижимаясь к стенам домов. Фашисты вооружились автоматами. Оглушительные выстрелы разнеслись по городу. Крики и ругань лились, не прекращая. Мне удалось положить двоих немецких солдат.
Я всмотрелась в лица перепуганных мужчин.
В их глазах заметила первобытный нечеловеческий страх. Они боялись боевую незнакомку. Никто не решался подойти ближе.
Мрак расплывался под ногами, с каждой минутой приближаясь к заветной добыче.
Внезапно к месту казни приехал немецкий автомобиль с символикой. Черный металл блестел от закатных лучей солнца. Майор, стройный высокий мужчина, вышел из автомобиля и заложил руки за спину, не предпринимая никаких действий. Солдаты, придя в себя, медленно окружали меня.
Я стояла под дулами автоматов.
На моем лице просияла усмешка.
– Schnappen![9] – воскликнул майор, сделав странный жест рукой.
Солдаты, словно сумасшедшие, едва успели открыть огонь, когда мрак поглотил меня.
Ошарашенные фашисты тыкали в пустоту автоматами.
Наступила пауза.
Немцы едва слышно переговаривались. Произошедшее выбило их из колеи.
-Wo ist sie?..[10]
Майор был в гневе. Он ругал незадачливых солдат в проигрыше.
Пока мужчина извергал ругательства, я материализовалась за его спиной. Набросила на толстую шею цепь и начала душить. Немец задыхался, пытаясь вырваться. Фашисты, как по команде, прицелились.
– Не делайте глупостей, – остудила я их пыл. – Будете стрелять – попадете в своего командира.
Нацисты оказались настоящими трусами. Они убивали ни в чем не повинных людей, но не могли заступиться за себя. Жестокость и ненависть переросли в страх. Мужчины не понимали, что им следует сделать.
Майор, хрипя, тянул руки, пытаясь жестами отдать приказ.
Я затянула цепь еще больше.
– Жалкий человечек, – прошипела я.
Мужчина закашлялся и пытался вдохнуть воздуха. Пальцами цеплялся за цепь.
Солдаты, собрав всю смелость, начали потихоньку подходить к вражине.
– Ну, кто на новенького?! – проорала я. – Кто из вас самый смелый? Ты?! – фашист попытался подойти ближе, но смелость и его покинула. – Не можете заступиться за командира, зато убивать простых людей вы горазды. Фашистские трусы. Я не стану марать об тебя руки, – прошипела я в ухо майора. – Такое дерьмо не стоит моей жизни. Ничего, через пару лет советские солдаты убьют вас. Вы падете. Для таких садистов приготовлен отдельный котёл в аду.
Я отпустила мужчину, напоследок пнув его в спину. От сильного пинка фашист упал на землю и долго кашлял.
Мои попытки спасти девушку оказались бесполезными. Несчастная умерла, не дождавшись помощи. Первым делом возникла мысль о воскрешении. Ожившую ждало ничего хорошего. Она бы жила с вечным кляпом во рту. Я могла лишь похоронить ее.
Я быстро телепортировалась к виселице, одним движением перерезала веревку и, положив труп на плечо, бросила взгляд на площадь.
Солдаты приходили в себя. У майора не выдержали нервы. Схватив автомат, он начал бесконечную стрельбу.
Усмехнувшись, я погрузилась во мрак.
– Чао, неудачники!
Мрак заглушил звуки стрельбы и ругань мужчин. Передвигаться во тьме было намного проще: тебя бы никто не заметил, никому и в голову не пришло бы, что рядом с ними живой человек.
Дар указывал путь. В темноте жили бестелесные духи – души умерших, жившие по ту сторону.
Я покинула мрак и огляделась, пытаясь понять, где нахожусь.
Поле. Одна сплошная трава. И тишина.
Впереди был виден лес.
Положив несчастную на траву, я задумалась: как ее похоронить, если поблизости нет даже обычной лопаты?
На ум пришло единственное решение. Девушку стоило оставить здесь. Рано или поздно ее бы все-равно нашли.
Я посмотрела вдаль. Ничего необычного. Только деревья и ветер.
Дар перенес меня в прошлое. Но как из него выбраться?
Я пристально вглядывалась в горизонт, пытаясь найти решение. Впервые я попала в трудную ситуацию. Но это намного лучше, чем быть пленницей бывшего фашиста.
… Тяжелыми порывами ветер разносил мокрую листву. Звуки сирены раздавались вдалеке. Заброшенная железная дорога. Старый ржавый разбитый вагон стоял в полном одиночестве. Вдоль железных путей в ряд выстроились высокие деревья. День близился к концу. Небо заволокло тучами.
Голова закружилась, в горле пересохло. Кожа зудела до самых костей.
Долгое время я сидела в скрюченной позе. Понадобилась немалая сила, чтобы подняться на ноги.
Я осмотрелась. Никого.
Судя по ржавым рельсам и вагонам, здесь никто не жил. Вдали в дымке тумана я разглядела длинную трубу. В лужах отражалось пасмурное небо. Вода попадала в ботинки. Темнота медленно надвигалась. Холод окутывал объятиями. Шелест листвы напрягал, как и вороны, поднятые внезапным звуком.
Перед собой заметила идеальную асфальтированную тропинку.
Нужно было немедленно разузнать, что это за место.
Я долго плутала, пытаясь отыскать верную дорогу.
Деревья скрывали заброшенные здания.
Раздвигая большие ветви с позолоченной листвой, я увидела многоэтажный и давно покинутый дом. Окна были разбиты. Входная дверь висела на ржавых петлях и ужасно скрипела. На ступенях валялся всякий мусор. На лавочке перед подъездом стоял сломанный телевизор. Кресло, ткань которого разорвана на куски. Стекло хрустело под ногами. Обрывки бумаги на мокром асфальте.
Бетонное здание укрывала мощная листва. На балконах выросли громадные растения. Вьющиеся гирлянды с красными листьями достигали земли.
Любопытство одержало верх, и я рискнула войти внутрь.
Темнота. Ни одной работающей лампочки. Место было обесточено. Фонаря не оказалось, и я пошла вслепую.
В первую же минуту споткнулась о ступеньку.
Лучше покинуть это место. Риск сломать все кости слишком велик. Поищу поблизости фонарик и сразу же вернусь сюда.
С этими мыслями я вышла из здания.
Подул холодный ветер. Становилось темнее с каждой минутой.
Асфальтированная тропа раздвоилась, один конец которой вел налево, другой – направо.
Деревья расступились.
Недалеко находилось почти такое же здание, серое, бетонное, с красной канвой по периметру. Такие же разбитые окна, такой же мусор у подъезда. Сломанная техника, поломанные стулья.
Огромное дерево перегораживало путь внутрь.
Пробираясь сквозь листву, споткнувшись об ветку, я вошла в темное помещение.
Ржавые почтовые ящики покрыты тонким слоем пыли. В одном из них я обнаружила кусок смятой газеты. Только текст был утрачен. Вода и зелень уничтожили печатное слово.
Хмыкнув, я вернула бумагу на место.
Повсюду валялись осколки стекла и земля.
Я осторожно вошла в фойе.
Небольшой столик был исцарапан странными надписями. В его ящике лежал фонарик. Не помешало бы проверить его на работоспособность.
Я нажала на маленькую кнопочку на рукоятке.
Яркий свет ударил в стену.
Все помещение выглядело жалко: оторванные обои, полусгнившая краска, граффити и надписи.
Не стоило здесь задерживаться.
Направившись к выходу, на втором этаже здания что-то рухнуло.
Я вздрогнула. В страхе направила фонарь. Спокойно вздохнула, обнаружив, что кроме меня, здесь никого нет.
Поцарапавшись ветвями деревьев, я направилась в обратный путь.
