ради, надо заметить, что это не совсем мои родители. Это родители моего предшественника. Хотя, если я забрал его тело, то мне достались и его обязанности по заботе о стареющих родителях. И о подрастающих младших сестрах и братишке.
— Мне тоже шоколадку, — Волька тоже полез обниматься.
Я потрепал его по затылку.
— А учишься хорошо, чтобы сладкое кушать? Если да, то тоже тебе что-нибудь найдем. Завтра.
Отец курил сигарету. И уже успокоился. Мать тоже. Она с опаской поглядывала на меня.
Как будто присматривалась, я ли ее сын. Видимо, чуткое материнское сердце сразу подсказало, что тут что-то не так. Отец еще ничего не почуял.
Мы шли по улице, и чтобы отвлечь внимание матери, я вызвал такси.
— Куда это мы? — спросила мать.
Но я уже усаживал семейство внутрь. Сел последним, похлопал шоферюгу по плечу.
— Давай в «Интурист», шеф.
Тот удивленно посмотрел на меня. На салагу студента.
— А вас туда точно пустят, товарищи хорошие? Может, в другой ресторан какой?
Отец кивнул.
— Действительно, зачем нам туда? Там вообще никого не знаю. Давай просто в кафе какой-нибудь.
Но я упрямо мотнул головой.
— Давай, говорю, в «Интурист». А насчет пропуска не беспокойся. Как-нибудь разберемся. Ты главное, баранку верти.
Мы поехали в мою гостиницу. Я решил расслабиться. Ладно, хотя бы кутну напоследок. С родичами. В «Интуристе».
Раз уж мне туда вход скоро будет заказан. Зато посижу славно. В кармане полно денег.
— А вы что же, ко мне приехали тоже? — спросил я. Сидел сзади, рядом с сестренками и братишкой. И матерью. Отец сел впереди, рядом с водителем. — Что же не позвонили? Я бы встретил.
Отец недовольно проворчал спереди:
— Ага, дозвонишься до тебя. Легче в Смольный дозвониться.
А мать тут же перебила его:
— Витенька, милый, у детей же каникулы школьные начались. А у папы командировка в Подмосковье. Тут совсем рядом, курсы повышения квалификации. Вот я и отпросилась тоже с работы. Тебя еще решили навестить.
Ну, понятно. Вот как они меня нашли. А дозвониться и вправду не смогли, наверное. Я же в последнее время совсем забыл про общагу.
Мы быстро доехали. Вышли, отец присвистнул при виде сияющей коробки «Интуриста». Я провел их через вход. Подмигнул Павлу Петровичу. Тот принял нас по высшему разряду.
— Ой, как неудобно, я же совсем для ресторана неодетая, — опять запричитала мать.
Я отвел их в «Центральный». Родители и думать забыли меня отчитывать. Вертели головами, смотрели на иностранцев. Дети увидели черных жителей Африки, открыли рты от удивления.
В лифте смотрели на французов и итальянцев, слушали их диковинную переливистую речь. При виде роскошных дверей ресторана и вовсе замолчали.
Официант на входе подлетел, хотел нас выпроводить. Но узнал меня. Его звали Егор, он поставлял «Посольскую» водку ящиками, для зарубежных гостей. Остановился, любезно улыбнулся.
— О, какие люди. Прошу вас, Одиссей, располагайтесь. Для вас есть столик. В отличном месте. Там и музыка живая рядом, если желаете потанцевать.
Мы уселись в уголке. Действительно, хорошее место. Стратегически верное. У колонны, в небольшой нише.
Отсюда видно весь зал. Кто куда ходит, кто где сидит. Неподалеку танцпол. Рядом всюду сидели иностранцы. За соседним столиком дипломаты из Канады, за другим — коммерсанты из Финляндии.
Быстро принесли заказ. Супы с курицей и гренками, судака, осетрину, икру, бефстроганов с картошкой «фри». На десерт яблочный пирог и мороженое.
Гулять так гулять, хотя цены вполне себе демократичные. Икра зернистая в яйце всего рубль двадцать четыре копейки, а осетрина с гарниром рубль одиннадцать копеек.
— Это что же ты, студент, часто так отдыхаешь? — спросил отец с подозрительной усмешкой. От него не укрылось, что официанты знают меня. Да и ориентируюсь я тут, как рыба в воде. — Надо же, как у нас студенты забурели. В мои времена мы максимум на вокзале сидели, в буфете.
Мать снова привычно протестовала, защищая меня. Но я скромно покачал головой.
— Нет, конечно, со стипендии откладывал. У меня тут у товарища отец работает, поэтому он нас иногда сюда приводит. Но не часто, раз в месяц.
Говорил, а сам видел знакомые лица. Где-то в зале мелькнул Коловратов, потом Грешников показался. Все официанты знакомые, все настороженно поглядывали на меня. Вдали виднелся бармен Кеша, тоже потом испарился. Хорошо, что Косого не видно.
Мы отлично посидели. Отец под конец расслабился, тяпнул водки. Мать сидела радостная, глаза блестят. Дети наелись десерта, потом бегали между колонн.
Я отвез их в гостиницу, сам заходить не стал. Попрощался, пообещал завтра приехать. Мать обняла меня, прижала к себе. Отец крепко пожал руку.
Эх, а я уже и забыл, каково это, когда тебя любят просто так. Без твоих денег и власти. Беззаветно и безусловно, не ожидая чего-то взамен.
Мои-то предки, там, в будущем, развелись, отдали меня бабке с дедом, сами убежали строить новую жизнь. А тут на тебе, новая семья вдруг нарисовалась. И такая большая и шумная.
От гостиницы родителей я отправился домой. На нашу конспиративную хату. Уже чуток расслабился. Успокоился.
Прошелся по улице. Дождь уже прошел, воздух свежий и чистый. На асфальте кучи мокрых желтых листьев. Я пинал их ногами.
Смотрел, как листья летят по тротуару. В свете фонарей. Прикольно.
Как это там? Уже наступила стадия примирения. Не удалось выиграть пари, ну и ладно. Я и не из таких дерьмовых ситуаций выбирался.
Ничего, прорвемся. Сам виноват, за язык никто не тянул. Поставил все на кон, вот и проиграл. Теперь, конечно, труднее придется, почти с нуля начинать. Но ничего, попробуем.
Я пришел домой. Усталый, но спокойный. В квартире горел свет.
Пашка и Ракета до сих пор на хате. С надеждой вышли ко мне навстречу. Думали, я пришел с деньгами. Время уже за полночь.
Я покачал головой.
— Не, парни, не вышло. Полный аут. Никого и ничего. Денег нет. Готовьтесь к эвакуации.
Ракета ударил кулаком в стену. Паша опустил голову.
— Может, есть хоть какой-то шанс? — спросил он. — С кем мы еще не разговаривали? У кого есть такие деньги? Целых тридцать тысяч!
Из спальни вылез сонный Алекс. Почесал щеку. Пошел к туалету.
— Какие тридцать тысяч? — рассеянно спросил он на ходу. — Вы про Мадхави, что ли? Нет, там не тридцать, там сорок даже.
Парни еще ничего не поняли, а я крепко схватил Алекса за руку.
— Что ты сказал? Какие тридцать, то есть, сорок тысяч у Мадхави? Ну-ка, повтори.
После сна Алекс шатался как пьяный.
— Ну как? — переспросил он. — Забыли, что ли? Она же аванс хотела дать. Деньгами заплатить. У нее для посольства свежий заказ. Восемнадцать радиоприемников. Одиннадцать магнитофонов для друзей. Золото и серебро для праздника. Пряности эти дурацкие для чая. Весь день вчера звонила. Просила деньги забрать.
Я прижал его к стене.
— Что же ты молчал, паршивец эдакий? Я тут бегаю, деньги ищу. А они, оказывается, под рукой лежали. Все, срочно. Вызывайте такси. Прямо сейчас к Мадхави поеду.
Алекс ошеломленно моргал.
— Так вы ведь и не спрашивали. Тем более, я спал. Ну-ка, пустите, мне в уборную надо.
Я вошел в отдельный кабинет «Праги». Косой сидел с Мокрым. За столом. Как обычно.
Стол широкий, длинный. Скатерть белая. Весь заставлен блюдами. Опять все пахнет ароматно. И вкусно.
Шницель из курицы. Филе рябчика. Судак заливной с хреном. Этот проклятый Косой знает толк в еде.
— О, какие люди, — Косой широко улыбнулся. Но не встал. Руку не протянул. Не предложил сесть. — Как поживаешь, дружище? Говорят, ты вчера деньги искал? Всем звонил? Еще и родителей подключил?
Я пожал плечами.
— Да, бегал туда-сюда. Были проблемы. Кое-какие.
Мокрый курил. Смотрел на меня с усмешкой. Потом взял бокал с темной жидкостью. Вроде с вином. Выпил. Поморщился. Молчал.
А вот Косой продолжал улыбаться.
— Что же ты ко мне не пришел, дурашка? Поговорили бы по душам. Потолковали. Может, чего и решили. А сейчас уже нельзя. Ничего. Извиняй. Срок вышел. Но ты молодец, что пришел сам. Не убежал, не спрятался. Уважаю.
Я посмотрел в его глаз. Тот, что глядел на меня. Другой уставился в сторону.
— А зачем мне бегать?
Косой напрягся.
— Как это, зачем? В смысле?
Я отодвинул тарелки с рябчиком, салаты с крабами и огурцами. Поставил на стол черный кожаный саквояж. С двумя длинными ручками. С замком-молнией.
