— Эй, что там такое…
Двое направляются к трапу, еще двое сзади выглядывают из дверей кают. Взгляды не тревожные, а любопытные: не сообразили, что их сейчас убивать будут, идиоты!
Хлоп, хлоп! Первые пули — тем кто в дверях. Им укрыться мгновение, а вот те, кто открыт, никуда уже не денутся. У одного за пояс заткнут ствол, ручку вижу, но он стоит в ступоре, открыв рот. А вот второй бросается на меня с голыми руками, смелый, однако… был! Его приятель наконец выходит из столбняка, но вместо того, чтобы схватиться за кольт, или что там у него, приседает на корточки, закрыв голову руками, и визжит. И на этот крик выглядывают еще двое! Одному я успеваю всадить пулю в голову. Второй же вскидывает вверх руки, пустыми ладонями к мне, и орет: «Ноу!» Сдается, значит.
Вырубаю визгуна. Осназ уже тут, принимают последнего. В каютах чисто. А пистолетик у струсившего оказался классный, девятимиллиметровый «хай пауэр» тридцать пятого года. Сувенир, однако.
Три минуты. И работу по сути сделали я и Влад, осназовцы так за нами хвостом и пробегали. Ни в коей мере им не в упрек — нам спину прикрыть тоже великое дело. И все же их больше бою на местности учили, а не абордажу. Да и не развернуться в этих коридорах строем. Итого пятнадцать сработанных рыл на всю команду, правда, не все жмуры, троих живыми взяли. «Моих» мне на свой счет записать, к ста девяноста семи фрицам? По идее надо, так как людей, а не врагов, убивать нельзя. Иначе, когда война кончится, ты и со своими будешь зверем. Именно за это викинги берсерков ценили, но боялись и презирали. Потом что переход в сверхсостояние, когда ты действительно можешь толпу в клочья порвать, это необратимые нарушения психики, грань все тоньше, и однажды кончается тем, что просто крыша слетит, и ты среди своих вообразишь, что кругом враги. Есть в психике у любого из нас «стопор»: себе подобных не убивать. И если этот стопор снять, выйдет психоманьяк, которого в мирное время лучше пристрелить. Так что не снимать надо, а обойти. Например, приняв для себя, что фашисты не люди, а что-то вроде тараканов — раздавил и дальше пошел. А эти, значит, пособники фашистов, которые будут готовиться бросить на нас атомную бомбу (все эти планы «Дропшот», «Чариотир» и еще были). Итого, мне еще плюс девять врагов. Нет, все ж отдельно буду их считать — в счет будущей войны, которую они после начнут. Когда там их боров в Фултоне речь скажет?
У других групп было примерно так же. Мы на таком же судне на тренировках бегали, запоминали расположение помещений, заучивали, сколько там будет народу, кто где должен находиться, вероятнее всего, когда судно на ходу. Капитана, радиста, старшего меха, суперкарго надо брать живыми, ну а прочих — как получится, но «скорее мертв, чем жив». Косили под фрицев: «Хенде хох! Кто ви есть?» И если, к примеру, ответ: «Я капитан, а что вы делаете на моем судне?» — то прикладом по башке и вязать.
И тут с носу раздалась стрельба. Причем, судя по звуку, стреляли не только МР-40 осназа, но и что-то незнакомое. «Томпсоны»? Ну не приходилось мне сталкиваться с этой машинкой, не различаю я ее на слух — теперь буду. И несколько стволов работают, что за черт, должны же всех быстро задавить? Оставляю двоих из осназа контролировать корму, вдруг чего недосмотрели — и бегом в нос.
Вражин оказалось двое, с «томпсонами», на носовой палубе. И они что-то заметили, потому что открыли стрельбу первыми. Хорошо еще, ПНВ у них быть не могло, а судно затемнено, так что Гаврилов и Андрей-второй успели залечь, а вот одному из осназа прилетело, и, похоже, «трехсотый тяжелый». Когда мы подбежали, одного успели завалить огнем в ответ, второй еще огрызался, да сколько у него патронов там? Причем быстро просек, что бьют по вспышкам, и после каждой очереди менял место. Еще Рябой с Валькой подбежали, и с ними двое, итого тринадцать нас — но получить еще одного «трехсотого» категорически не хотелось, да и повредить на палубе пулями что-нибудь нужное тоже.
Противник был опытным, но темнота ему мешала категорически. Тем, что ошибочно думал, что его не видно, когда перебегает. А ведь самые первые ПНВ снайперские как раз в эту войну появились, правда, в самом конце — знаю, что у юсов на Окинаве уже были, а в сорок третьем?
Выцеливаю и бью — когда он пытается укрыться за колонной мачты. Падает плашмя — как у живых не бывает. Готов! И кто же у нас такие шустрые и боевые? Оказалось, агенты федерального казначейства. Ясно с чего — это солдат или матрос предпочитает не забивать голову непонятками, которые прямо не касаются, а у этих паранойя должна присутствовать по определению. Стоп, а что это они на борту делают? Или их казначейство за безопасность «Манхеттена» отвечает?
Одного из агентов взяли живым, в каюте. И тоже схватился за оружие, но поскольку имел вид явно не матроса, то его лишь приложили по башке так, что в себя еще не пришел. Капитан тоже оказался упрямым, но ничего, у нас заговорит, дайте только время. А вот суперкарго (грузовой помощник) очень охотно шел на контакт. От него мы и узнали.
Один из передних трюмов опечатан. Вскрываем, откидываем люк. В твиндеке штабелем сложены ящики, похожие на снарядные. Тяжеленные — вскрываем один. Оно самое, матово-блестящее в свете фонарей. Золото, почти тонна. Порт отправки Кейптаун. Оплата от Британии за американские поставки. На борту про него знали лишь капитан и суперкарго, для прочих же просто «секретный груз». И четверо агентов в охране, чтоб круглосуточно, это мы так их переполошили утоплением крейсера, что бодрствовали почти все.
А груз из Конго где? Вон, в бочках, по бумагам — триста тонн. Пятьсот бочек по шестьсот килограмм в каждой, в этом трюме и во втором.
Судно в порядке. Машины в исправности, на ходу. Вахту в машинном, четыре человека, тоже пока не тронули, там с ними четверо из осназа. Радиорубка тоже взята в сохранности, со всей документацией. Вот только радиста слегка помяли — пытался сопротивление оказать. Не могли целым? Так у него кольт сорок пятый в ящике лежал, схватить пытался, ну ему руку и припечатали, перелом!
Вот не было печали, черти накачали! Если про уран американцы британцев вряд ли информировали, то за золото нас же будут с таким старанием гонять, если только хоть что-то заподозрят! А впрочем, командирам виднее. Лодки на борт подняли, сигнал по УКВ на «Воронеж». Нам бы только ночь до утра и день да заката продержаться.
Лазарев Михаил Петрович.
Подводная лодка «Воронеж», это же место, это же время.
Три километра сожженных нервов! Что там какой-то «Тирпиц»? Если не дай бог, не то что нашумим, а хоть намек дадим. Будет тогда как в анекдоте — докладывает рыцарь королю: «О сир, я славно побил ваших врагов на севере». — «У меня нет там никаких врагов», — удивляется король. «Э, сир, ну значит теперь будут!» А теперь представьте товарища Сталина на месте этого короля?
