По его знаку официанты деликатно отобрали у меня Кэпа и повлекли его куда-то в сторону дома. Кэп висел у них на плечах, как огромная кукла, с трудом переставляя ноги.
— Ну а что же ты, Денис? — спросил наркобарон, прищурившись глядя на меня. — Ты, молодой и крепкий, можешь выпить столько же?
«Мало ему одного Кэпа, — с тоской подумал я. — Он еще и надо мной хочет поизмываться».
— Нет, дон Эстебан, — ответил я, — думаю, столько мне не выпить.
Губы наркобарона скривились в презрительной усмешке.
— Слабак!
— Возможно. Но зато я готов держать пари, что в любом случае могу выпить больше вас.
— Больше меня? — переспросил колумбиец и рассмеялся. — Ты шутишь, парень? Да я даже твоего капитана с легкостью перепью!
Я даже не предполагал, что он так легко попадется на удочку.
— Тогда, может быть, мы заключим пари?
— И что же ты поставишь на кон? Свои рваные джинсы?
— Час назад, — сказал я, — вы сделали мне одно предложение, а я отказался. Если вы выиграете, я пойду к вам работать.
Дон Эстебан откинул голову и расхохотался.
— Ты... ты мне одолжение, что ли, делаешь, парень? Да ты представляешь себе, что это значит — работать на Эстебана Рамиреса? Любой, у кого в голове есть хоть чуточку мозгов, горло тебе перегрызет за такую возможность. А ты говоришь, что пойдешь ко мне работать, если проиграешь пари? Да катись ты к черту, русский!
— Что ж, — сказал я, чувствуя огромное облегчение, — мне очень жаль, но мне действительно нечего больше поставить. В таком случае я, с вашего разрешения, пойду.
— Стой! — рявкнул дон Эстебан. — Ты, ловкач! Думаешь, обвел меня вокруг пальца? Слушай мои условия. Если я тебя перепью — а это случится наверняка, — ты будешь работать на меня бесплатно в течение года. Ну а если вдруг все-таки случится чудо и ты выиграешь... получишь тысячу долларов. Согласен?
— Нет, конечно! Тысяча долларов и целый год работы — разве это справедливо?
Мулатка, стоявшая за спиной наркобарона, наклонилась к его уху и что-то прошептала.
— Хорошо, — махнул он рукой, — пусть будет десять тысяч.
— Только дайте мне пару минут на подготовку, — попросил я.
Дон Эстебан подозрительно прищурился.
— Две минуты — и не больше. Эй, кто-нибудь, принесите две бутылки рома!
— Рома? — удивился я.
— Это напиток настоящих мужчин, — усмехнулся дон Эстебан. — Ты разве себя таким не считаешь?
Я протолкался сквозь толпу любопытствующих гостей и поспешил к стоящим неподалеку столам с напитками. Знакомый уже кучерявый бармен потянулся за бокалом, но я помотал головой.
— У тебя есть лимон?
— Сколько угодно, — ответил бармен и протянул мне блюдечко с нарезанным лимоном.
— Нет, целый. А теперь нож.
Я быстро разрезал крупный тонкокожий лимон на две половины и на глазах изумленного бармена выжал их себе в нос. Ощущение было такое, словно мне в носоглотку залили расплавленный свинец.
— Спасибо, приятель, — проговорил я, когда мне наконец удалось вдохнуть немного воздуха.
Бармен смотрел на меня как на сумасшедшего.
Этому фокусу научил меня когда-то Руслан. Таким образом он ухитрялся выигрывать пари на большие деньги — спорил, например, что выпьет бутылку водки одним глотком. Хитрость заключается в том, что лимонный сок обжигает вкусовые рецепторы, и водка пьется как простая вода. Оставалось надеяться, что с ромом этот трюк тоже сработает.
— Что ты там делал? — спросил дон Эстебан, когда я вернулся на яхту. Импровизированный танцпол уже был подготовлен для нашего поединка. Посередине палубы стоял легкий деревянный стол, на котором возвышались две бутылки рома «Санта Тереса», и три плетеных кресла. — Мы уже думали, что ты хочешь сбежать. Хотя это глупо — тебя все равно бы поймали.
Сидевшая рядом с ним мулатка плотоядно облизнула полные губы.
— Русские не сдаются, — сказал я, усаживаясь в кресло. — Я готов.
— Что ж, — наркобарон протянул мне наполненный до краев бокал, — тогда начинай.
Я выцедил ром, не моргнув глазом, — метод Руслана сработал безотказно. Знатоки утверждают, что ром «Санта Тереса» обладает уникальным букетом, но я не почувствовал ничего. Вообще ничего. Дон Эстебан дернул уголком рта и, слегка поморщившись, выпил свой бокал.
— Ну, как тебе это нравится? — спросил он.
Я пожал плечами.
— Нормально.
Колумбиец усмехнулся и велел официанту снова наполнить бокалы.
— Пей, русский!
И снова я почти ничего не почувствовал. Ром оставлял во рту какую-то маслянистую пленку, она ощущалась как что-то чужеродное, но пока не мешала.
— А ты молодец, — хмыкнул дон Эстебан. На этот раз он морщился гораздо сильнее. — Но я все равно тебя сделаю!
— Ваше здоровье, — сказал я, поднимая третий бокал. На этот раз ром ударил в голову, словно мягкое пушечное ядро. Палуба перед глазами закачалась.
— Хитрый лис, — проговорил дон Эстебан, тяжело дыша и вытирая рот тыльной стороной ладони. — Ты принял какое-то лекарство, да?
Мы уже выпили по одной бутылке рома каждый. Официанты принесли еще две.
— Никаких лекарств. — Я с ужасом осознал, что с трудом могу говорить. — Только лимон. Простой лимон — и больше никаких секретов.
Это почему-то очень развеселило дона Эстебана.
— Лимон? — переспросил он. — Представь, у меня тоже есть свой лимон. И он мне тоже очень помогает. Ты как-нибудь с ним познакомишься, обещаю... Ну ладно, хватит болтать. Продолжим!
Не знаю, каким чудом я выдержал этот марафон. Звуки окружающего меня мира то пропадали, то вновь возвращались, ударяя в барабанные перепонки. Палуба кренилась так, словно яхта вышла в открытое море и попала бы в разыгравшийся шторм. В какой-то момент я расплывающимся уже взглядом увидел, как дон Эстебан внезапно подался вперед, словно хотел боднуть меня головой в лицо, и ткнулся бы носом в стол, если бы сидевшая рядом с ним мулатка не успела придержать его за плечи.
— Эстебан! — воскликнула она глубоким грудным голосом. — Сердце мое, ты в порядке?
Наркобарон пробормотал что-то неразборчивое. Судя по всему, он находился сейчас в том же состоянии, что и Кэп после поединка с хрустальной чашей.
— Вы проиграли, сеньор, — сказал я, поднимаясь на ноги. Меня тут же шатнуло в сторону, я задел легкий столик, и пустая бутылка из-под рома, звеня, покатилась по палубе. — Не забудьте... прислать мой выигрыш... в отель «Эксельсиор». — Повернулся и пошел к сходням. Никто не пытался меня остановить.
Мне было очень скверно. Мир перед глазами плыл и медленно вращался, словно начинающие раскручиваться вертолетные лопасти. Выпитый ром настойчиво просился наружу. Я шел по берегу, спотыкаясь и натыкаясь на каких-то людей, а один раз едва не опрокинул жаровню. В конце концов мне удалось уйти подальше от оживленного пляжа, за пределы освещенного прожекторами пространства. Там я забрел в воду (океан был на удивление спокоен в тот час), встал на колени и опустил лицо в прохладные волны.
