На фоне веселых ухмылок в кабинете я продолжил:
- Турция. Как независимое государство бывшая Османская империя должна прекратить свое существование. Царьград и проливы должны быть частью Советского Союза.
Мое заявление произвело в помещении эффект разорвавшейся гранаты. Вместо улыбок на лицах присутствующих появилось очень большое удивление. Челюсть Ворошилова совершила несколько движений вверх и вниз. Он, похоже, хотел что-то сказать, но не знал, что именно. Первым пришел в себя Берия.
- Ты хоть понимаешь, Егор, что у нас очень маленькая армия. Мы просто не сможем поддерживать порядок на всех территориях.
- А это, Лаврентий Павлович, проблемы не Советской Армии, а внутренних войск.
Министр Внутренних Дел аж оторопел от такой моей наглости. Но не спорить же со своим недавним подчиненным. Он обратился к вождю:
- Иосиф Виссарионович, у меня всего сто восемьдесят тысяч человек и все до одного заняты на охране государственных объектов и правопорядка в стране.
Сталин перевел взгляд на меня. Он что решил проверить мое умение решать вопросы государственного уровня? Легко! Зря я, что ли, столько времени на консультации с Пал Ефимычем творчески потратил?
- Товарищ маршал, - повернулся я к Берии, - у нас есть почти миллион граждан прошедших начальную военную подготовку и подлежащих призыву в армию. Вот и набирайте из них себе во внутренние войска, сколько требуется.
- Около трехсот тысяч человек нужно мобилизовать немедленно для создания второго эшелона и восполнение возможных потерь после начала войны, - тут же отреагировал Якубовский.
- На какие, спрашивается, деньги, - включился в разговор Молотов, как первый заместитель премьер-министра.
- У нас разве так малы золотые запасы? - удивился я.
Сталин опять улыбнулся себе в усы и решил прекратить перебранку:
- Спокойнее, Вячеслав, найдем мы деньги. Точнее, они у нас есть, ты же знаешь. А вы, товарищ генерал, - вождь повернулся к Якубовскому, - подождите. Мы у вас еще спросим о планах мобилизации. Но только после того, как вы нам расскажете о планах войны. Как я понял, - Иосиф Виссарионович повернулся теперь ко мне, - товарищ директор Службы Государственной Безопасности еще не закончил со своими предложениями?
- Так точно, товарищ председатель Государственного Комитета Обороны, - отплатил я вождю той же монетой, - точнее, никак нет, не закончил.
Сталин хмыкнул себе в усы, но говорить ничего не стал.
- Швеция, Дания и Норвегия. Мы должны заставить их остаться нейтральными и не допустить захвата этих стран фашистской коалицией. Тогда у противника не будет сухопутного плацдарма для удара по Финляндии и Кольскому полуострову, а у нашего Балтийского флота будет выход в море. Как? - я опять сделал вид, что задумался, - На ввод наших войск они никогда не согласятся. Да и у нас не такая большая армия, как верно заметил товарищ маршал, - я изобразил поклон в сторону Берии, - Можно попробовать другой способ. Германии остро требуется руда из этих стран. Если их правительства заминирует все свои рудники и заявят, что взорвут их при первой же попытке захвата, то коалиция не решится на оккупацию.
- Они никогда не согласятся на такое, - перебил меня Громыко, - на экспорте железной руды основана вся экономика Швеции и Норвегии.
- Значит, Советский Союз должен гарантировать им компенсацию всех экономических потерь и помощь в восстановлении рудников после войны, - парировал я, - и убедить их в том, что мы выполним свои обязательства, это именно твоя задача, Андрей Андреевич, как дипломата. Причем так убедить, чтобы они поняли, что в противном случае их страны станут нашими врагами, и Советский Союз ни перед чем не остановится, чтобы как следует отплатить тем, кто плюнул в протянутую руку дружбы!
- Мы можем предложить им наши товары высоких технологий без стандартных экспортных наценок, - предложил Молотов.
Во, какие слова нынче в сороковом году говорят, подумалось мне. Высокие технологии! То ли еще будет! В глазах присутствующих тем временем мелькнул проблеск веселья. Экспортная наценка на электронику, даже с учетом заложенных в себестоимость амортизационных отчислений, была такой, что обмен стеклянных бус на золотые самородки выглядел в сравнении с этим честным бизнесом. Но ведь покупают же, ибо хочется и престижно. Сами-то сделать не могут!
- Товарищ Громыко, предложение генерала Синельникова реально? - спросил вождь.
- Не знаю, товарищ Сталин, оно для меня слишком неожиданно, - ответил замминистра иностранных дел, - надо хорошо все обдумать сначала. Но надо признать, что это очень интересный вариант.
- Тогда проработайте этот вопрос. Мы обязательно рассмотрим его на следующем совещании, - Сталин повернулся ко мне, - У тебя, Егор Иванович, есть еще что-нибудь?
- Да, Иосиф Виссарионович, Канада.
- Канада? - удивился вождь, - а она-то тут причем?
- У Великобритании два больших доминиона, Канада и Австралия, - начал объяснять я свою авантюрную идею государственного уровня, - Австралия нам не очень интересна, а вот в Канаде очень неплохие природные ресурсы и великолепные посевные площади. После начала боевых действий канадское правительство наверняка объявит нам войну.
- А разве у них есть серьезная армия? - спросил Сталин, пока не понимая, к чему я подвожу.
- Десяток, максимум два, устаревших танков и несколько отвратительно вооруженных и плохо обученных дивизий. Мы можем легко захватить Торонто всего лишь парой полков десантников. Правительство Канады вынуждено будет подписать капитуляцию.
- Штаты не потерпят нашего вторжения в северную Америку, - вклинился в мои сентенции Громыко, - вы, Егор Иванович, забываете о доктрине Монро.
- А что может заставить Рузвельта и Морганов с присными забыть об этой доктрине? - задал я в ответ провокационный вопрос Андрею.
- Вероятно перспектива больших прибылей и... - Громыко задумался.
- Территориальные приобретения в этой их северной Америке, - тут же подсказал я, - Разве они откажутся от еще одного штата?
- А зачем мы будем захватывать для Штатов Канаду? - удивился Молотов, - с чего вдруг мы должны делать им такой подарок?
- Почему только им, Вячеслав Михайлович? - теперь уже тщательно подготовленное изумление появилось на моем лице, - напополам.
- Но ведь это возможно только в том случае, если Североамериканские Штаты будут являться нашим военным союзником, - появилось понимание у Громыко, - то есть они сами захотят подписать с нами договор.
