1 июля 1947 года. Семипалатинский полигон.
Стоящие в бетонном, специфичных обтекаемых форм, бункере офицеры рассматривали окружающую их степь в специальные, подготовленные для такого случая, стереотрубы. На объективах заметны были необычные насадки с откидными черными заслонками – бленкерами, в настоящее время поднятыми. Сидевший у телефона сержант в полевой форме внезапно встрепенулся и громко сообщил всем: – Самолет над полигоном. Будет виден через две минуты. Направление – ориентир номер один.
Сергей Иванов развернул свою стереотрубу в указанном направлении и начал разглядывать небо. Через некоторое время он заметил серебристую точку, плывущую на высоте, среди редких облаков. Подкрутив верньер усиления, он увидел, что точка превратилась в маленький, словно игрушечный самолет с четырьмя моторами, медленно и неумолимо приближающийся к их убежищу. Неожиданно в уши ворвался громкий голос, почти крик сержанта: – Опустить бленкера! – и размеренный, повторяемый сержантом вслед за словами в трубке счет: – Десять, девять, восемь...
Сергей схитрил, опустив защитный бленкер не сразу, а на счете «восемь» и успел заметить распустившийся в небе белое пятно парашюта. Затем опущенная защита превратила день в ночь, но не успели глаза адаптироваться к темноте, как ее разорвало сияние, обжигающее глаза даже сквозь темный, практически ничего не пропускающий, светофильтр. Сергей, предусмотрительно сощуривший глаза, оторвался от стереотрубы и посмотрел на окружающих. Большинство из офицеров, не столь предусмотрительных или не внимательно слушавших инструктаж, оторвались от своих стереотруб и сейчас терли покрасневшие глаза. Кое-кто, включая маршала Конева, довольно громко выражал свое отношение к происшествию старым русским способом, с использованием ненормативной лексики. Спустя мгновение бункер здорово тряхнуло, словно при землетрясении, а в узкие бойницы ворвалась ослабленная расстоянием ударная волна, снеся несколько непрочно установленных стереотруб, разбрасывая бумаги и растрепав прически присутствующих. Буквально сразу удар повторился, пришла отраженная от земли часть ударной волны. Сергей только улыбнулся и снова прильнул к стереотрубе. Однако сквозь фильтр уже практически ничего не было видно и он рискнул откинуть бленкер. Его примеру последовали сначала ближайшие к нему, а затем и все остальные офицеры.
Над равниной уже вырос огромный, сюрреалистический, невиданный в природе гигантский гриб, у макушки которого, ясно видимые в стереотрубу, то и дело сверкали молнии. Расположенные вокруг эпицентра остатки снесенных ударной волной зданий горели, сквозь клубящуюся пыль виднелись уничтоженные самолеты и разбитые орудия. Вверх вздымались столбы черного дыма от горящих складов с нефтепродуктами. Меньше всех пострадали танки и тяжелые бронетранспортеры, внешне многие из них выглядели абсолютно исправными, хотя на ближайших к эпицентру машинах даже издали можно было заметить сорванные навесные баки, отсутствие зенитных пулеметов, антенн и вообще любых прикрепленных снаружи предметов. Заметивший это генерал Сыч, представитель Главного Бронетанкового Управления, озабоченно нахмурился и записал что-то в блокнот.
– Как ваши впечатления, товарищ полковник? – незаметно подошедший сзади к Сергею Лаврентий Павлович, поправляя песне, внимательно смотрел на повернувшегося к нему Иванова. Сергей, невольно вытянувшись, ответил: – Все как положено, товарищ Берия. – Расслышавшие этот разговор соседи с удивлением посмотрели на этого, ранее не замечаемого ими среди присутствующих, полковника в танковой форме с васильковыми петлицами. Увидевший это Иванов нахмурился. Берия, заметив реакцию Сергея, обернулся и строго взглянул на окружающих. Офицеры сделали вид, что ничего интересного не произошло, поспешно отворачиваясь или разглядывая голые стены и пол бункера.
Отвернувшись, Берия еще раз поправил пенсне и приказным тоном предложил Сергею следовать за ним. В соседней комнате за столом сидел Мельниченко и что-то сосредоточенно писал. Увидев входящих, он начал приподниматься, но, остановленный жестом Берии, снова присел и продолжил работу.
– Товарищ Мельниченко тоже считает, что взрыв прошел, как вы сказали – как положено. Значит, будем считать, что все получилось. Сейчас заполните свои отчеты и собирайтесь, поедем в Москву. Товарищ Сталин ждет наших личных докладов, – сказал Лаврентий Павлович.
– Товарищ Берия, а посмотреть на местности? – немного нахально спросил Сергей.
– А зачем вам смотреть? Рисковать получением дозы радиоактивности запрещаю, – голос заместителя председателя Совета Министров, начальника управления «Ф» при правительстве Советского Союза, председателя Научно-технического комитета построжел, – посмотрите съемку.
Пока шел этот разговор, на испытательное поле выползли две гусеничные машины, переделанные из танков ИС. Защищенные от радиации всеми способами, которые смогли разработать в специальных лабораториях и конструкторских бюро, тяжелые машины, оснащенные измерительной аппаратурой, медленно ползли по выжженной степи. Танки пересекли эпицентр взрыва и замерили радиоактивность на испытательном поле. Тут же на поле выехала группа службы радиационной безопасности и оградила флажками границы опасной зоны. Выехавшие вслед за этим группы исследователей проверили результаты воздействия взрыва на технику, вооружение, инженерные сооружения, постройки, животных.
Песок в радиусе нескольких сотен метров оплавился до стекла, кругом валялись изуродованные орудия, бронеавтомобили, грузовики, другая боевая техника. Ближе к эпицентру встречались сильно поврежденные танки и тяжелые бронетранспортеры. Некоторые машины были отброшены от места установки на десятки метров.
«Проведенный эксперимент показал, что атомный взрыв соответствует теоретическим представлениям и результатам подземных испытаний. Советский Союз стал полноценной ядерной державой», – записал в своем отчете И. В. Курчатов.
«16 ноября 1943-го года вышло постановление Совмина о создании дальнего бомбардировщика „85“ с двигателями АШ-2К или М-253К. ОКБ-156, возглавляемому А.Н.Туполеым, предстояло построить воздушный корабль, способный забросать бомбами вероятного противника даже за океаном и вернуться домой, пролетев без посадки 12 000 км.
Создание двигателей А.Швецова АШ-2К сильно отставало от графика, и на машине установили двигатели В.Добрынина, впоследствии получившие обозначение ВД-4К, созданные на основе идей, реализованных в двигателе М-250, начатом разработкой еще до войны. К началу 1945-го ВД-4К с четырьмя турбокомпрессорами ТК-36 и реактивными патрубками прошел стендовые испытания. Вторым важнейшим направлением работ по обеспечению получения требуемых данных самолета „85“, наряду с совершенствованием силовой установки, стало совершенствование его аэродинамики и мероприятия по повышению весовой отдачи. В ЦАГИ проводились аэродинамические исследования на моделях Ту-85 по оценке работы различных вариантов механизации крыла (закрылков) и поведению самолета на различных режимах.
