Обустроились, а вечером Золотарев отправился в ближайший паб. Расположившись за столом он заказал пиво. Начал смаковать, сравнивая его с тем, что пил когда-то. А сопоставить было с чем. Во-первых, напиток был без консервантов, во-вторых, оно было «живое», о таком только остается мечтать.
– Можно присесть? – раздался за его спиной голос.
Андрей развернулся и увидел человека в коричневом камзоле, в одной руке он держал шляпу, в другой книгу. Не иначе – ученый, промелькнула мысль в голове эстонца.
– Присаживайтесь, сэр, – произнес граф, указал на соседний стул.
– Увы, мистер – не сэр.
Он опустился на стул. Позвал официанта, пока тот бегал за пивом, отрекомендовался:
– Абрахам де Муавр.
– Граф Золотарев.
– Я вас видел беседовавшим с сэром Исааком Ньютоном.
– Так вы тоже ученый?
– Английский математик французского происхождения.
Официант принес три кружки с пивом. Одну поставил перед Андреем, две других перед де Муавре. Ушел. Ученый проводил его взглядом.
– Если не секрет, кого вы привозили к Ньютону? – поинтересовался Абрахам.
– Поручика Михайлова, – выкрутился эстонец.
Ученый осушил кружку. Уточнять зачем понадобилось какому-то поручику видеть великого ученого не стал. Вполне возможно, что того отправил в Англию сам царь Петр. Была у его величества такая причуда. Еще по кружечке пива и де Муавр вдруг стал рассказывать о себе. С чего это он решил высказаться первому встречному, Золотарев понять не мог. Да вот только чем дольше он слушал математика, тем больше убеждался в том, что нашел человека, который согласится с ним отправиться в Россию, в страну, где по улицам, как считали американцы, бродили медведи.
Оказалось английский математик родился в недворянской семье врача-гугенота во Франции. Как человек наглый бросил вызов французскому обществу и добавил к своей фамилии Муавре приставку «де». Четыре года учился в Протестантской академии в Седане, пока ту не запретили власти. Пришлось перебираться на два года в Сомюре, где наглый мальчишка познакомился с теорией вероятности. Потом был Париж и счастливые годы, но и они закончились, когда Людовик XIV официально отменил Нантский эдикт(42). Тюрьма, побег и вот он в Англии. Сначала на жизнь зарабатывал частным преподаванием. Его заметили, но укрепиться в английском учебном заведении у него не было шансов. Если на родине была религиозная дискриминация, то здесь – национальная.
Случай свел его сначала с Галлеем, а уже через него – с Ньютоном. Только благодаря дружбе с сэром Исааком, жизнь вроде стала налаживаться. Они частенько друг другу помогали. Англичанин даже помог Абрахаму стать членом Лондонского королевского общества.
Именно он и посоветовал французу обратиться к русскому, как считал сэр Ньютон, путешественнику.
– Здесь вы все равно, даже несмотря на нашу с Галлеем дружбу, остаетесь чужим. Московия лучшая на данный момент в мире страна, где к религии и национальностям относятся терпимо. – сказал Исаак, вечером того дня, как царевич Алексей со свитой покинули его кабинет. – Лейбниц пишет, что государю Московскому сейчас нужны талантливые ученые. Увы, мой друг, – вздохнул он, заметив удивленный взгляд де Муавре, – мы с моим ганноверским другом уже стары, и вряд ли перенесем тяжелый балтийский климат и болотную сырость того места, где основан Санкт-Петербург.
Через своего человека Ньютон отыскал путешественников в Лондоне, тем более что сделать это было проще простого, ведь Исаак знал, что те направляются в Навигацкую школу.
– А нет ли у вас желания, – молвил Андрей, когда математик закончил рассказ, – отправиться вместе со мной в Россию!
– С превеликой честью, – произнес Абрахам. – Мне нужно немного времени, чтобы собраться в дорогу.
– Двух дней хватит?
– Вполне, – согласился де Муавр.
– Тогда, через два дня в лондонском порту.
Утром на свежую голову Андрей вспомнил о договоренности. Сообщил Шипицыну, что собирается в скорости отбыть в Россию. Сам же направился в порт узнать не идет ли какой корабль в Санкт-Петербург или на худой конец в Архангельский городок.
Трехмачтовая шхуна летела на всех парусах. Легкий ветерок гнал ее по Средиземному морю к берегам Италии. Золотарев, чтобы не скучать в обществе математика, а француз оказался занудой, ходил по палубе и наблюдал, как шкипер вел корабль. Увы, но в английском порту не оказалось ни одного корабля, что направлялся в Россию. Откладывать отъезд с острова было уже поздно, тем более что граф слово дал ученому, что они отправляются в Московию, ничего страшного, что им придется ехать в Италию. Затем Австрия, Трансильвания, Карпатские горы и наконец Украина, а там и до Москвы рукой подать.
Вот и сейчас плывя на шхуне, Андрей вспоминал свой последний день на английской земле. Капитан с бутылкой рома в руке, минут пять их разглядывал. Сначала пристально рассмотрел де Муавра. Темная одежда: кафтан, камзол и короткие до колен штаны. Белая рубашка, чулки. На ногах туфли с бронзовыми пряжками, на голове остроконечная, как у голландцев шляпа. В правой руке сундук. Затем перевел взгляд на эстонца. Серый кафтан, треуголка на ногах сапоги с огромными раструбами. Где-то он его видел, но вспомнить никак не мог. Прозрение произошло, когда граф потянулся к шпаге.
– Так, это вы вчера сняли мою шхуну, – проговорил он, – чтобы добраться до Италии.
– Я.
– Ну, тогда проходите. Сейчас отправляемся.
Когда вошли в каюту, Андрей заметил, что лицо у француза было «кислым», тот словно лимон проглотил. Видимо не ожидал, что придется добираться в дикую Московию вот так.
«Если сейчас передумает, – подумал Андрей, – не расстроюсь».
Вечером, после того как договорился с пьяненьким шкипером в пабе насчет поездки, Золотарев вдруг задумался, а нужен ли в России математик, да еще к тому же теоретик? Ответ был пока один – НЕТ! Петру требовались практики.
Но математик не передумал.
Каюта оказалась небольшая. Из мебели два гамака, в которых Андрею с непривычки первые две ночи спалось очень плохо. Когда он не выходил на палубу, они частенько беседовали. Вот только разговоры сии вызывали у Золотарева скуку. Поэтому между беседами эстонец выходил на палубу.
Как-то вечером в их каюту заглянул капитан. Он был трезв.
– Кто из вас двоих умеет играть в шахматы?
Оказалось что оба. Андрей вспомнил свои шахматные партии в первый год своего пребывания в восемнадцатом веке, и решил попытать счастья в этой игре еще раз.
– Ну, раз оба, – молвил шкипер, – так может сыграете со мной, по очереди?
Прошли в каюту капитана. Только сейчас Золотарев понял, что большая часть денег, вложенных в корабль, находилась именно здесь. Удобная кровать, стол, который сейчас был превращен в шахматный, книжный шкаф, по всей видимости шкипер любил иногда коротать время перечитывая романы (среди фолиантов Андрей заметил томик Сервантеса), в углу стоял небольшой сундук. Что в нем – одному богу известно, вполне возможно и деньги, а может быть инструмент наподобие того, который в свое время купил в Голландии царь Петр.
