Не добившись успеха в борьбе с отрядом Покровского, Бао Линь сразу сник, едва стало ясно, что остановить атаку русских кавалеристов невозможно. Намертво зажав бинокль в потном от страха кулаке, генерал лихорадочно наблюдал за продвижением к себе ненавистного желтого халата барона Унгера. Когда между противниками оставалось всего каких-то двести метров, нервы Бао Линя не выдержали, и он обратился в бегство, позабыв всё свое генеральское величие.
Следуя примеру своего командира, с поле боя бежали остатки конного корпуса, обрекая на уничтожение несчастных беглецов из Урги, на которых в этот день обрушилась вся тяжесть монгольского клинка. На этот раз победа была полной, свыше четырех тысяч человек было убито в этот день и около двух тысяч сдалось на милость победителям. Все остальные бежали в снежную зимнюю пустыню, заранее обреченные на ужасную смерть от голода и холода. С китайской оккупационной армией в Монголии было покончено раз и навсегда.
Дивизии Унгерна вновь досталось множество винтовок, боеприпасов и прочего военного снаряжения, в панике брошенного гаминами при бегстве. Путь на Пекин, до которого оставалось менее 600 верст, несколько дневных переходов, был полностью открыт. Другой радостью для Унгера, было известие о том, что подлинный герой этого сражения капитан Васильчиков оказался жив, хотя и был серьезно ранен.
Встреча двух этих людей состоялась в канун нового 1920 года, когда барон решил навестить своих раненых бойцов в госпитале Урги, куда они были перевезены с поля боя, по указанию Унгера. Ранение Покровского к счастью оказалось не тяжелым. Вражеская пуля прошла на вылет его ногу, не задев при этом бедренную кость. Вовремя наложенный жгут, а так же помощь одного из казаков сумевшего заговорить кровь в ране, спасли полковника от сильной кровопотери, и теперь больному предстояло длительное выздоровление.
- Рад вас видеть в добром здравии Алексей Михайлович – произнес Унгерн, входя в крохотную одноместную палату, которую Покровскому выделили по личному требованию борона.
- Спасибо Роман Федорович. Я слышал вас можно поздравить – отвели Алексей, намекая на третью звездочку по погоне барона. Едва стало известно о взятии Урги и полном освобождении Монголии от китайцев, как оба атамана Забайкальского и Уссурийского казачьего войска, объявили о присвоении барону Унгерну звания генерал-лейтенанта. Об этом была срочно уведомлена Москва, но Алексеев не торопился утверждать это решение казаков, хотя и не отвергал его. Сложная политическая обстановка вокруг Китая, не позволяли верховному правителю открыто встать на сторону барона и тем самым ответственность Москвы в его смелых действиях.
- Ах, вы об этом – протянул Унгерн – ну это только решение казаков. Боюсь, что господин Верховный правитель не скоро решиться, утвердить их решение. Политика, ну её. Я пришел узнать, чем я смогу наградить вас. Не продержись вы столько времени, разгром Бао Линя стоил бы мне много крови, а так девять тысяч сабель готовы к выступлению на Пекин.
- Значит все-таки Пекин?- с сожалением спросил Покровский.
- Пекин, Пекин – радостно подтвердил Унгерн, увлеченно глядя на собеседника – один стремительный рывок и он наш со всеми потрохами. Как жаль, что вы не сможете принять участие в этом походе. Я говорил с докторами, они признают вас здоровым не раньше чем через три месяца, а я планирую рейд вначале марта.
- А может лучше основательно закрепиться в Урге и только потом двигаться на Пекин? – спросил Покровский явно не разделявший восторга собеседника.
- Нет, вы решительно не осознаете всей важности момента, дорогой Алексей Михайлович. Пока мы будем сидеть в Урге, китайцы соберут новые силы и тогда о броске на Пекин следует забыть. Наступать нужно сейчас, пока враг ослаб, и в его рядах нет единства.
- Вы рассчитываете на свою жену, с помощью которой намериваетесь захватить центральную власть в Поднебесной?
- Да рассчитываю. Вы не представляете, как крепко сидит в этих китайцах чинопочитание и преклонение перед императорской властью. Даже сейчас, когда в Пекине сидит Сун Ятсен, сотни людей стремятся попасть на прем к последнему императору Пу И, что бы получить у него привилегию.
- Китайцы никогда не признают ваши права на трон, Роман Федорович – с вздохом произнес Покровский, чем вызвал недовольство собеседника.
- Признают, как когда-то признали над собой власть великого Темучина!
- Признают – согласился Покровский – чтобы потом спокойно переварить завоевателей. Вспомните историю так вами любимых монголов. Они растворились подобно горсти песка в морских просторах, и большинство завоеванных ими земель досталось Поднебесной.
Красные пятна негодования проступили на лице Унгерна:
- Вы рассуждаете как настоящий полковник Генерального штаба на докладе у Верховного главнокомандующего Алексей Михайлович. Сухо и взвешено.
Покровского очень подмывало напомнить барону недавнее сражение, но он благоразумно промолчал об этом.
- А может я и есть полковник Генерального штаба? – усмешкой спросил он стоявшего в изголовье Унгера.
- Ничуть этому не удивлюсь – холодно бросил собеседник и, повернувшись спиной, отошел к окну - и что же вы мне посоветует, господин полковник? Сидеть в Урге и копить силы?
- Да, господин генерал. На мой взгляд, это самый благоприятный вариант.
Барон в ответ недовольно крякнул, но промолчал, выражая тем самым готовность, продолжить слушание аргументов своего собеседника.
- Поймите Роман Федорович – мягко начал Покровский – в том, что вы сможете захватить Пекин силами нашей дивизии, я нисколько не сомневаюсь. Несколько переходов и город ваш. Момент действительно очень благоприятный. Но гораздо труднее вам будет удержать завоеванное и тут силами девяти тысяч сабель против китайских генералов, никак не обойдешься.
- А мои монголы? А разрозненность китайцев и слабость их армий? Вспомните восстание боксеров в Пекине, и каким числом европейских солдат оно было подавлено? – яростно парировал Унгерн аргументы своего собеседника.
- Увы, при разгроме боксеров все европейские державы действовали воедино, что и обеспечило успех союзного войска. Сейчас же, каждый сам за себя. Не думаю, что известие о взятии вами Пекина вызовет радость в Токио и Лондоне.
Что касается ваших верных монголов, то у них тоже существуют свои интересы. Большая часть князей и Богдо-Гэгэн безоговорочно поддержали вас, когда речь шла об освобождении их родины. Поход на Пекин за богатой добычей их тоже обрадует дело, как говориться им привычное. Но вот восстановление монгольской империи это уже совсем другая идея и по моим наблюдениям к этому из них мало кто готов.
