и расстались.
— Ну ладно, братан, дальше не пойду, — заявил Графин. — Лови тут на трассе тачку до города, и доедешь быстро, за пятихатку довезут в любую дыру. Я в гостиницу. Как и говорил, через пару дней тронусь до нас. А тебе удачи в Гермашке.
— И тебе удачи, береги себя, Графин, — Жека хлопнул по крепкому плечу подельника, пожал руку, и пошёл в сторону шоссе.
Идти пришлось недолго. Шум автомобилей становился всё громче, вот уже и впереди показалась насыпь с проносящимися туда и сюда машинами. Жека по тропинке выбрался наверх, перелез через железный отбойник, встал с краю обочины и огляделся. В обе стороны проходила широкая четырёхполосная дорога, прямая как струна и гладкая как стекло, по которой в обе стороны проносились множество машин почти непрекращающимся потоком. В правой стороне ехали в основном фуры и другие грузовики, легковушки топили по левой полосе. Но иногда среди вереницы грузовиков тащились медлительные пенсионеры, в основном на Москвичах и Запорожцах. Одного из них и тормознул Жека. Красный «Москвич-412», едущий в правом ряду, метров за пятьдесят стал тормозить, увидев голосующего Жеку, сжавшего в руке тысячную купюру.
Москвич съехал на обочину и остановился, что в это беспокойное время было, конечно же, безрассудством — слишком много в такой ситуации пропадало водителей вместе с автомобилями. Но сейчас ещё день, клонящийся к вечеру, на трассе много машин, и водитель решил рискнуть: экономическая ситуация в стране диктовала идти на любые заработки.
— Куда надо? — спросил скрипучим голосом дед за рулём машины, когда Жека открыл дверь и заглянул внутрь.
— До ВДНХ, гостиница "Космос" — важно ответил Жека и помахал тысячей. — Вот. Тысячу дам.
— Поехали, молодой человек, — согласился дед. — Мне, конечно, немного не по пути, но ради вашего вознаграждения сделаю крюк.
Пока ехали, Жека смотрел в окно, с водителем почти не разговаривал. А дед оказался болтливым. По его словам, работал до пенсии в каком-то крупном НИИ, проектировавшем сооружения для Министерства обороны, и ныне обанкротившемся и закрытом.
— Даже здание продали коммерсантам! — жаловался дед. — Куда всё идёт? Такое ощущение, что ситуация в стране на самотёк пущена. Разве это дело? Сам видел, как секретную документацию на помойку кипами выносили из архива. Разбирали дачи растапливать и задницы, извините, подтирать. Куда это годится?
— Такое время, — пожал плечами Жека. — Мы никак не можем повлиять на ситуацию. Ничего не можем сделать, только адаптироваться к этой среде. Принять игру. Больше ничего не остаётся.
— За страну, за социализм надо и нужно бороться! — внушительно сказал дед, крутя баранку. — Что мы детям оставим? Нет страны! Всё развалено ещё от Горбачёва, а что дальше будет?
Жека промолчал. Очевидно, что ничего хорошего не будет. И если ты хлебал тюрю при СССР, то будешь хлебать тюрю и при демократах, что наглядно было видно и сейчас. Если не начнёшь смотреть по-новому на вещи.
Доехали до гостиницы за час. Жека сунул деду тысячу и пожелал удачи.
— А в вас, молодой человек, видно провинциала, — заметил дед.
— Почему ж это? — удивился Жека.
— Не знаю, — пожал плечами дед. — Считайте это шестым чувством. Я ваших за километр чую.
— Не шестое чувство это, — рассмеялся Жека. — Если вы заметили внимание к окружающему, то лишь потому что я по натуре любопытный. Хотя, если Люберцы назвать провинцией, то да, я провинциал.
— Люберцы... — противно осклабился дед. — Ну вот. Я же говорил, лимита.
Жека, конечно, наслышан был о спеси коренных москвичей, но сейчас воочию увидел это. Вот недавно вроде был человек человеком, а, как всегда это бывает, полезло московское говнецо...
Время уже близилось к вечеру. Хоть и потратил времени не сказать, что много, но прошло оно быстро. Уже чувствовался голод. Присел на лавочку в парке перед полукруглым громадным зданием гостиницы, закурил сигарету. Как всегда, при решении очередной проблемы как будто тяжесть спала и дышать стало намного свободнее. Появилось настроение и желание чего-нибудь этакого...
Поднялся к себе в номер и постоял в раздумье, стоит развлечься или нет, но потом всё-таки решился. Переоделся в костюм, сунул пачку денег в карман и пошёл в номер к своим сотрудницам. Расчёта, конечно, не было ни на что, просто хотелось нормально скоротать вечер.
У двери слегка остановился и прислушался: в номере слышно звук работающего телевизора, слышался женский смех. Странно. У Жеки люкс, но телевизора не было. Здесь полулюкс, но телевизор был. Наверное, считалось, что для двоих он важнее, чем для одного. Поборов неловкость, Жека набрался смелости и постучал в дверь.
— Сейчас, минутку! — ответил смеющийся голос Татьяны. — Входите, пожалуйста!
— Привет! — улыбнулся Жека. — Это я.
Татьяна была в коротком атласном халатике с перламутровыми пуговицами. Халат был чуть распахнут, и наполовину видно белоснежные груди. А его длина позволяла видеть красивые стройные ноги в гостиничных тапочках. Тапки были рваные, и из них торчали длинные пальчики ног с накрашенными красным лаком ногтями. Татьяна увидела, куда он смотрит, и засмеялась.
— Вот такое рваное чудо нашла. Не ходить же босиком. Чистота пола тут оставляет желать лучшего.
— У меня почти такие же, — заявила Ирина, сидевшая в кресле и читавшая «Аргументы и факты», изредка поглядывая в телевизор. Она задрала ногу и показала тапок с точно так же торчащими пальчиками. На ней был халат подлиннее, до колен, но более обтягивающий фигуру. Впрочем, когда она подняла ногу, он задрался и раскрылся, так что стало видать белые кружевные трусики. Да и грудь тоже, если присмотреться. Жека уже не знал, куда смотреть.
— Ну... Эээ... Как насчёт ресторана? — наконец-то вспомнил он цель своего визита. — Жрать охота уже, извиняюсь.
— Превосходная затея! — захлопала в ладошки Татьяна. — Ира, собирайся, пошли, сходим, развеемся.
— Что-то неохота... — засомневалась женщина, но потом переборола себя. — А... Давайте, впрочем! Куда пойдём?
— Ну не в здешний же ресторан, полный провинциалов, — при последних словах Жеки все рассмеялись. — Мы люди успешные и уважаемые, можем позволить себе заведения экстра-класса. Возьмём такси и куда-нибудь смотаемся. Одевайтесь, я вас в вестибюле подожду.
Пока ждал своих попутчиц, изучил рекламные буклеты на стойке регистрации. Это в родном задрищенске с ресторанами была напряжёнка. И частных до сих пор не открылось — рабочее население было в большинстве нищим.
