Федор раздавал команды, сидя на коне в задних рядах. Однако медленно, но верно легион начал отступать.
Спрыгнув с коня, легат протолкался в первые ряды и привлек к себе внимание воинов.
– Воины! – неистово закричал Головин. – Сегодня решается, быть или не быть Империи! Барра!
– Барра! – выдохнули легионеры, сделав шаг вперед. А потом еще, еще… В передних рядах шел легат с отрядом телохранителей.
Выстрел, и враг убит, а разряженный пистоль летит в голову следующему турку. Тот непроизвольно поднимает руку… Выпад! Палаш Головина с натугой пробил старинную кольчугу врага. Назад оружие… но звенья кольчуги чуть-чуть задержали клинок, и кривая сабля какого-то бея отсекла руку Федора.
– Ррраа! – взревел Головин и, выхватив кинжал, ударил бея в горло. Почти тут же телохранители вытащили легата из гущи боя и перетянули культю. Но до конца боя легат продолжал командовать – бледный от боли и потери крови, но умело. Только по окончании сражения он позволил себе потерять сознание.
* * *
Потом Грифич будет ругать себя и свое окружение за чудовищный риск. Риск неоправданный: в бою погибнет Александр Головин, двоюродный брат погибшей жены. Федор Головин потеряет левую руку и приобретет вечную ухмылку из-за рубца, пересекающего рот. Бонапарт получил тяжелое ранение копьем в живот и выжил только чудом. Тяжелое ранение в бедро получил Ярослав, после чего почти месяц передвигался исключительно на носилках, а позже – хромал до конца жизни. Да и остальные… Покора, Блюхер, Готлиб, Тимоня, сам император… Целых не осталось, ранения получили все.
Но потери самой армии для ТАКОЙ битвы оказались смешными: всего восемь тысяч убитых и столько же – тяжело раненных. Да, это действительно «всего» – против приблизительно трехсот тысяч турок, принявших наркотики перед атакой, это немного. Османов в этой битве в плен не брали…
Как выяснилось позже, «кредит доверия» сперва от армии, а затем и от Империи Померанский Дом получил колоссальный. Военные понимали, что пресловутые «острия копья» дали очень многое. Знали они, что «остриями» этими был сам император, его родичи и приближенные…
Битва за Стамбул не закончилась захватом европейской части города: на азиатском берегу тоже хватало значимых строений и крепостей. Но высаживать десант под пушками… Нет, пойти на такое Рюген не мог. И без того уже из человеколюбия не стал жечь европейскую часть города ракетами, дав туркам возможность переправиться на другой берег. Впрочем… не только из-за человеколюбия, здесь были самые богатые дома и дворцы, так что… уговорили его сподвижники, да и солдаты прекрасно понимали – КАКАЯ их ждет добыча.
И пусть золото-серебро османы успели перевезти на тот берег, но осталось много всего… «вкусного» – хотя бы сами дома. Солдаты его армии всерьез намеревались осесть в этом благодатном месте. Не все, разумеется, но… если есть возможность «застолбить» дома для себя и своих родичей, глупо ее упустить.
Как бы там ни повернулась судьба, но Византий-Константинополь-Истамбул-Царьград расположен стратегически – прежде всего для торговли. Так что затушив многочисленные разгорающиеся пожары, императорская армия встала на постой. Ранены были практически все, так что о немедленном продолжении операции речи не шло. Да и убитых нужно было похоронить…
Нельзя было забывать и о том, что порт, по сути, никто не контролировал: все-таки несколько сот кораблей, стоящих неподалеку от берега, сила серьезная. Померанский мог бы вывести артиллерию или ракеты, но… не хотел спугнуть.
Немногочисленные оставшиеся в городе жители, в основном чудом выжившие греки, армяне, славяне и крещеные арабы[116], всячески обслуживали победителей, попутно мародеря. Самые умные из них «столбили» дома, с честным видом рассказывая, что это, дескать, их собственность. Мамой клянусь, да!
Венедский же флот во главе со Святославом только-только приближался к Царьграду. Идею напасть на флот османов одновременно с атакой города пришлось отбросить…
– Не получается, – с сожалением сказал Святослав отцу, отложив в сторону карты и документы с расчетами. – Турок-то я смогу разгромить, но вот не скажу, что легко. Русские корабли на Черном море не то чтобы плохи… Просто запущены: видимо, все силы сейчас брошены на освоение Персии.
– Сильно? – раздраженно спросил Игорь, «добрым» словом поминая Павла.
– Мм… да вроде бы и нет – мелочи, но мелочей этих набирается…
– Ясно… – Император мрачно замолчал, – копеечное скупердяйство бывшего ученика не в первый раз составляло проблемы. Похоже… Да, похоже – на Павла больше нельзя рассчитывать. Причем это не попытки подставить, а именно особенность психики. Попаданец вспоминал, что в его ветви истории Павел вроде как был изрядно чудаковат… без подробностей… Так что, несмотря на совсем иное воспитание, наследственность сказалась… А чего удивляться-то? Папенька его, несмотря на неплохой интеллект, здоровьицем был слаб, а маменька… Ну что хорошего можно сказать о женщине, которая пила и плясала весь период беременности[117], ведя самый разгульный образ жизни? Да и психологических проблем от родителей и прежде всего от маменьки, он не мог не набраться…
– Ладно, твои планы?
– Предварительно, – подчеркнул голосом Святослав, – в деле против турецкого флота, я надеюсь прежде всего на тебя да на панику.
– Ну-ка…
– Смотри: сперва при штурме города неизбежно страдает порт, а соответственно, и корабли. Затем будет… Надеюсь, будет… переправа беженцев…
– Ты тоже идеями гуманизма проникся? – хмыкнул Рюген.
– Да не гуманизм, все проще: тут или штурм и золото-серебро, но с огромными потерями с нашей стороны, либо ракеты по городу – без потерь, но и без какой-либо выгоды в обозримом будущем, либо вот так – с беженцами и без ракет, но город должен остаться относительно целым.
– Верно, – согласился довольный сыном император, – а с паникой-то что?
– А с паникой все просто: ну не может ТАКОЕ событие пройти гладко. Там даже если бы только турки своих соплеменников перевозили, и то эксцессы бы были серьезные. А у нас еще и англичан в порту видимо-невидимо… Народец же это такой, что и союзников будет грабить. На битву между англами и османами не надеюсь, но беспорядка они добавят, уж в этом уверен.
«Морской конунг» помолчал немного и сказал, слегка сморщившись:
– Да и… Опасаюсь, честно говоря. Если бы только турецкий военный флот, да в открытом море, мои ребята его бы сделали – без вариантов. В порту же… У купеческих кораблей тоже пушки есть, да тесаки с пистолями у экипажей. Нас же просто мало, завязнуть можем. Если просто пожечь корабли – то да, но нам же трофеи нужны?
