Действительно, брухо не заставил себя долго ждать. Что-то напевая себе под нос и тихонько посмеиваясь, он внезапно возник из тьмы. Панибратски обнял Фрица и утащил его в свой мрак. А Троцкий подумал, что все-таки ему по-прежнему не хватает тонкого и деликатного, ныне уже покойного Рудольфа Гесса, с которым они когда-то в другой жизни снюхались. Прочие нацисты до его уровня явно не дотягивали.
Постсоветские историки всегда безоговорочно издевались над нелепыми, по их мнению, обвинительными конструкциями сталинского правосудия. Так, утверждения Вышинского, что Троцкий работает в связке с нацистами (а значит, и его последователи в Советской России с ними заодно), неизменно поднимались на смех. И приводились как наглядный пример людоедского абсурда, повсеместно культивировавшегося отцом народов.
Между тем неопровержимым фактом было то, что курс на сотрудничество с нацистами в Германии отстаивал именно троцкист Карл Радек. И сотрудничество это, как несложно догадаться, строилось опять-таки на коксе. Его поставляли из Советской России как коммунистам Тельмана, так и штурмовикам Рема в надежде, что общность интересов рано или поздно сгладит различия в идеологии. Но после разгрома троцкистов Сталиным, а левых нацистов Гитлером эти дерзновенные, многообещающие надежды погибли.
Впрочем, если в СССР с наркоманией вели борьбу не на жизнь, а на смерть, то в Германии нашлись силы, которые решили продолжить использование кокаина. Гнездились они в недрах СС. Инспирировав в ходе «ночи длинных ножей» уничтожение Эрнста Рема и его сподвижников, они боролись не с магическим порошком как таковым, а с зависимостью от Советов. Гиммлер и его сподвижники сумели связаться непосредственно с Доном Хуаном и наладить прямые поставки.
Они никогда, даже, между прочим, в период героического штурма Берлина Красной Армией, полностью не прерывались. И осуществлялись в основном в рамках тайных программ засекреченных структур СС. Применяли кокс аккуратно и избирательно, а не повально, на чем настаивали некогда штурмовики. Но случались, конечно, и эксцессы.
Чего стоит хотя бы полет в Англию напрочь обдолбанного Гесса. Ну а к Хуану маги-эсэсовцы имели не только наркотический интерес. Их влекло к нему преклонение перед наследием цивилизации атлантов. Именно она, разумеется, была прародительницей государств и майя, и ацтеков. В последние века Атлантиды там творились вещи даже почудовищнее тех, что вытворяли индейские жрецы. Устраивая холокост, нацисты ориентировались как раз на эту антигуманную традицию.
После гибели Рейха воины ордена, основанного Генрихом Гиммлером, сумевшие ускользнуть от истребления, учиненного мстительными союзниками, основали три базовые колонии — под арктическими льдами, в Антарктиде и, наконец, на Луне. У каждой был свой фюрер, и они хотя и не враждовали, но активно конкурировали за право считаться родиной грядущего сверхчеловечества. К тому же в расовом вопросе у них не было согласия.
Арктическую цитадель постигла катастрофа несколько лет назад в результате бунта, созданного ее вождем-оборотнем. Антарктическая захирела после неудачной попытки воскресить императора Фридриха Барбароссу. Все дело погубил теракт, подготовленный еврейскими спецслужбами. Таким образом, закоренелые антисемиты закономерно пожинали плоды насаждавшейся ими тотальной ненависти.
Надо отметить, что владыки как Северного, так и Южного полюсов придерживались общераспространенных среди гитлеровцев национально-расовых воззрений. Зато лунатики были не в пример раскрепощенней. С ними и поддерживал контакт Троцкий, болезненно реагировавший на жидоедские предрассудки. Там, во мраке космоса, его арийские партнеры напрямую общались с целым роем демонов. А оттого их гораздо больше интересовали отличия между разными подвидами бесплотных сил, чем физическое и психическое несходство обитателей давно покинутой Земли.
Информация о последнем батальоне СС, улетевшем на Луну, периодически озвучивалась не в меру говорливыми посвященными. Общественность им, конечно, не верила. Зато в ее истинности наглядно убедились американские астронавты, высадившиеся на бледном и зловещем спутнике нашей планеты. И Пентагон, и ЦРУ после этого рассматривали космических эсэсовцев как одну из самых масштабных угроз земному и межпланетному могуществу США.
Фриц пробыл с Хуаном недолго. Вскоре он вновь возник из тьмы. За плечами у него был тяжелый мешок. Приветливо помахав взбиравшемуся уже к вершине Троцкому, он по-особому свистнул, гикнул, и перед ним тотчас же возникла летающая тарелка. Исчезая в ее глубинах, эсэсовец крикнул на прощание:
— До новых встреч, Лев Давидович. Лечу посевную в России организовывать. Урожай обещает богатым быть.
* * *
Вся эта чреватая крушением демократии неразбериха в Москве, конечно же, случилась не без участия подземного бегемота. И без того болевшего душой Козлова он подвигнул путем тайного внушения на отчаянный демарш. Уповая на то, что смелость города берет, бегемот послал его в атаку на Кремль. Однако, даже напрягшись что есть сил, он не сумел внушить охранникам-привратникам дикую мысль впустить взбунтовавшихся чекистов внутрь.
Их переговоры с продавшимися демократам коллегами завершились ничем. Тем не менее те явственно колебались. Бегемот понял, что надо только дождаться ночи, когда человек так уязвим для тонких влияний, а тогда уж, поднатужившись, и нанести по их подсознанию массированный удар. Он должен был окончательно склонить чашу весов на сторону мятежников. Последних же он, чтобы не расслаблялись, отправил по адресам агентов влияния мировой закулисы — зачищать гадов.
Берия в своей долгой и бурной жизни одержал немало блестящих побед. Но и ошибки, конечно, случались. Причем порой довольно-таки роковые. Однако он при всем при этом никогда не сдавался. Не намерен он был отступать и в нынешнем своем вполне плачевном положении. Однако, прежде чем кошмарить кремлевских служивых, он решил ликвидировать главную угрозу — Генриха.
Лаврентий Палыч своим изощренным стратегическим мозгом наконец-то вычислил его и раскусил. Он опознал в кровавом беспредельщике, учинившем истребление цвета депутатского корпуса, того зловещего персонажа, который вместе с Троцким являлся в самые жуткие его сны. Очевидно было, что это неспроста, что жив ли, нет ли глашатай теории перманентной революции, но связь между ним и Генрихом наверняка имеется. А в последнее время все явственней проступал к тому же нацистский след…
И Берия решился нанести сокрушительный удар — ворваться в сон Генриха и затоптать его своими могучими ногами-колоннами насмерть. Он такое проделывал не раз с особо неподатливыми и кошмароустойчивыми. Наутро их обнаруживали с загадочным и необъяснимым образом переломанными членами.
