— Воздух тот же самый, но атмосфера другая, если вы понимаете, о чём я, — надеюсь, мне удалось сохранить ровный тон, когда я увидел, что Разумов нашёл ещё одну нераспечатанную пачку сигарет, и я понял, что разговор у нас может затянуться, — Вы же не просто так сегодня со мной связались?
— Ты прав, — маг размял пальцами сигарету и прикурил, выпустив вверх клуб дыма, — Только мне бы хотелось до того, как мы сменим тему, обратиться к тебе с небольшой просьбой. Ты же там, у себя, можешь прослушивать Белый Дом? К примеру, те же телефонные разговоры.
— Сходу ответить не готов, но думаю, да, — осторожно ответил я, немного подумав и прикинув варианты, — Вот только не могу понять, какая вам от этого польза.
— Американское правительство инертно. Ими управляют олигархи, со сложившимися традициями и примерно с одним и тем же образованием. В какой-то степени эти знания могут оказаться мне полезны при весьма непростом разговоре в качестве иллюстрации. Опять же, разговоры в Кремле меня абсолютно не интересуют. Они, скорее всего, тебе интересны, — с намёком посмотрел Разумов на мою реакцию.
Ну, так-то, да. Уел.
Что-то я не сообразил. Можно же запросто организовать не то что прослушку телефонов, а воочию посмотреть, кто и как отнесётся к новостям в том же Кремле.
— До сентября время есть. Ирано-иракская война. На мелкие внутренние конфликты спутники не станут размениваться, — уточнил я магу установленные мной правила для этого мира.
В ответ Разумов лишь кивнул, дав понять, что он меня услышал.
— Ты уже познакомился с Верой Гринёвой? — задал он мне вопрос, от которого я вздрогнул.
Так звали мою маму, которая умерла при родах из-за ошибки врача.
— Верой Серебряковой. Она ещё не вышла замуж и фамилия у неё девичья.
— Пусть будет Серебрякова. Я-то про неё узнал, когда она уже Гринёвой была. Мы присматривали за ней, но спасти не успели. Извини. Там всё слишком быстро произошло.
— Что вам от неё надо? — спросил я, и сам удивился, как глухо и угрожающе прозвучал мой голос.
— Неинициированных магов, да к тому же, очень редкой специализации, найти крайне сложно. Ты никогда не задумывался, откуда у тебя появились способности к магии?
— Сейчас это не важно. Что вы от Веры хотите?
— Надо бы к нам её переправить.
— Я подумаю, но, если до моего ответа вы её хоть пальцем тронете, — уставился я глаза в глаза на мага.
— Поверьте, мы не хотим для неё ничего плохого, — вильнул взглядом Разумов.
— Хотите крайний дружеский совет? Просто забудьте про неё, — почти прорычал я, перед тем, как отключиться.
Глава 16
Кирпичная девятиэтажка на пересечении главных улиц города именуется жителями Новчика, как ЦПХ. История аббревиатуры старая и не вполне цензурная, но если учесть, что общага женская и находится в центре города, то вполне себе соответствующая.
Так уж получилось, что в этой общаге после окончания университета моя мама жила до свадьбы с папой. Ну, а что ещё может предложить предприятие одинокому молодому специалисту? Только койко-место в общежитии.
Казалось бы, нет ничего проще, чем вечером заглянуть в общежитие, попросить вахтёршу вызвать Серебрякову и переговорить с девушкой. Если б не моя квартира, которую «хроноаборигенам» видеть не следует, я б так и сделал.
А вдруг моя будущая мама согласится с предложением Разумова и потребует немедленно перенести её в мой изначальный мир? Так её подружка Люба первой в милицию побежит писать «заяву» о пропаже человека, а куча людей подтвердит, что я бывал в общаге и меня видели с Верой.
Хорошо, милиция может и пошлёт лесом мамину подружку, так ведь девушка начнёт меня искать, и я более чем на сто процентов уверен, что найдёт. Не в ДК, так около подъезда выловит. Я, конечно, от всего отболтаюсь, но оно мне надо? Пришлось потратить немного времени, выяснить Верин маршрут с работы, и в один из пятничных вечеров встретить её одну, на выходе из продуктового магазина. Ну, а дальше: амулет, просьба поговорить, машина и несколько минут езды до моей квартиры.
— Вот и моя берлога, — полез я в карман брюк за ключами от квартиры, когда мы с девушкой поднялись на мой этаж.
— Это шутка? — отозвалась Вера, — Я кроме облезлой краски на подъездной стене ничего не вижу.
— Совсем забыл, — достал я из внутреннего кармана куртки магические очки и протянул их девушке, — Попробуй через них посмотреть.
— Интересная у тебя дверь, — послышался восторженный возглас Веры, — Блестит и сверкает, как новогодняя ёлка.
— Добро пожаловать, — открыл я входную дверь, пропустил девушку вперед, наконец-то отнял у неё тощую авоську, в которой были батон, полбуханки чёрного хлеба, кулёк карамелек, да пара банок каких-то консервов и помог ей снять пальто. — Извини, но тапочек твоего размера нет. Надевай мои, — заметил я, как Вера бросила смущённый взгляд на свои шерстяные носки, — Проходи на кухню, ты ведь кушать наверняка хочешь, всё-таки сразу после работы у меня оказалась, даже в общагу не заскочила.
— А где у тебя можно руки помыть и… — смутилась Вера.
— По коридору и направо, — кивнул я в сторону ванной и туалета.
Пока девушка приводила себя в порядок, я достал из лежащего на холодильнике каталога колбасу, сыр и масло. Затем поставил разогреваться в микроволновку приготовленное Гошей мясное рагу, которое специально привёз утром из Чебоксар и включил чайник.
— Не пойму, — уселась Вера за стол, в тот момент, когда я нарезал хлеб и колбасу, — Вроде простая «киевка», но такое ощущение, что в ней всё иностранное вплоть до унитаза.
В принципе, на необычность моего жилища и был расчёт. Одно дело рассказывать сказки и показывать фокусы в дорогом, но обычном ресторане, как это было с Йоко Оно и Ленноном, и совсем другой коленкор, когда это происходит в неординарной на вид квартире.
— В чём-то ты права, — выставил я из печки на стол тарелку, от которой шёл ароматный пар, — Только большинства вещей, которые ты успела увидеть, пока ещё нет даже заграницей.
— Что значит «пока ещё нет»? — накинулась на еду Вера, — Откуда же они тогда?
— Из будущего, — залил я кипяток в заварочный чайник, накинул на него полотенце и уселся напротив девушки, — Впрочем, как и я сам.
— И где твоя машина времени? — кинула на меня быстрый взгляд Вера и продолжила весело работать ложкой.
— Сломалась, — пошутил я, — В местный дом быта на ремонт сдал. Говорят, что запчасти долго ждать придётся. Вот я и жду. Ну, и музыку заодно сочиняю, чтобы от безделья не маяться.
— Кстати, музыку сочинять у тебя получается намного лучше, чем врать, — сыто откинулась на спинку стула Вера, отодвинув от себя пустую тарелку.
— Подожди секунду, — разлил я по кружкам чай, выставил их на стол и отправился в зал.
Как рассказывал отец, до моего рождения родители жили не бедно, и папа нередко дарил маме то серёжки, то кольца, то браслеты с цепочками. По его словам одного золота дома было грамм сто. Всего лишь единственный раз после смерти папы я от безысходности запустил руку в эти сокровища и сдал в ломбард мамины серьги, которые через три дня выкупил обратно. Не смог я примириться с мыслью, что мамины украшения наденет на себя другая женщина или, что хуже всего, они и вовсе будут переплавлены, как лом.
Всю «ювелирку» мама хранила в деревянной лакированной шкатулке, которую по заказу папы сделал его приятель. Из тысяч подобных шкатулка отличалась тем, что внутри он была обита красным бархатом, а на крышке был вырезан точный портрет моей мамы.
— Никого не напоминает? — поставил я шкатулку перед Верой, вернувшись на кухню.
Девушка посмотрела на шкатулку и приоткрыла крышку:
— Могу предположить, что у тебя была знакомая, чем-то похожая на меня. Потом у тебя появилась занятная коробка с этим изображением, — кивнула девушка на крышку, — А затем ты увидел меня на концерте, когда я попросила твой автограф. В результате я здесь. Я в чем-то ошиблась?
