Хранители Май Тяня, который являлся ветераном китайского рока.
— Что еще могут сделать…
Цинь Ханьян сказал:
— Кроме Нирваны, какой еще бар сможет предоставить им место для выступлений, им только и останется что распасться.
Нирвана принадлежала к старым известным барам в Хоухае, но все это время получала неважную прибыль, и все понимали, в чем заключалась причина.
Сейчас, если Нирвана закроется, то следом за ней, естественно, распадутся и Хранители.
Цинь Ханьян без всякого энтузиазма сообщил:
— Распад — это тоже неплохо. Старшому Маю и остальным уже за 40 лет. Им нужно уделять больше времени на личную жизнь, найти работу со стабильной зарплатой, например, можно стать учителем музыки в музыкальной школе…
Слово за слово он начал горько смеяться. Подшучивая над Хранителями, Цинь Ханьян фактически смеялся над самим собой.
Любой круг лиц был своего рода пирамидой. Успешные люди наступали на спины бесчисленного множества других людей, которые служили подставками для первых. Группа Хранители на низшем слое пирамиды тяжело трудилась и боролась за выживание. Разве группа Блуждания не была ей подобна?
Сестрица На молчала.
В разговоре на эту тему у Лу Чэня так тем более не находилось слов. Следовало иметь в виду, что, когда создавалась группа Хранители, Лу Чэнь только-только научился ходить и не особо разбирался в роке.
Но в его воспоминаниях хранилось действительно много классических рок-произведений из мира сновидений!
Цинь Ханьян поднял кружку с пивом и, тяжело вздохнув, сказал:
— Мы живем вчерашним днем. Будущий мир принадлежит таким молодым людям, как малыш Лу. Выпьем же все за него!
— Будь здоров!
Кто бы отказался оказать ему честь после таких слов? Все присутствовавшие люди подняли бокалы и осушили их за Лу Чэня. Возможно, все глубоко внутри понимали, что этот тост был также адресован к умирающему року!
Лу Чэнь поспешно сказал:
— Старшой Цинь слишком перехваливает меня. Ты и сестрица На не живете вчерашним днем. Я осушу этот бокал в знак уважения к вам!
Он залпом выпил все пиво.
Такой поступок немало возвысил Лу Чэня в глазах остальных четырех членов группы Блуждания — уважает старшее поколение!
Снаружи, на большой сцене.
Группа Хранители только что закончила выступление.
Две их оригинальные композиции не привлекли внимания аудитории и не оказали неожиданного отклика. Сложная структура песен, трудные для понимания слова, форма выражения чувств — очень мало людей среди присутствовавшей публики смогли все это понять.
Как бы там ни было, бурные ритмы и рев в той или иной степени подняли общее расположение духа. Немало людей размахивало светящимися палочками.
Следующие музыкальные группы и исполнители оказались намного смышленее и вовсе не играли какие-то свои оригинальные произведения, а исполняли каверы на популярные, хорошо известные песни. Софт-рок, рэп, быстрые песни… Все это вызывало волны порыва.
Более двух тысяч зрителей вставали, высоко поднимали руки и размахивали ими под бурлящие ритмы музыки, либо хором громко подпевали выступавшим на сцене исполнителям. Радостные возгласы, крики и визги то вспыхивали, то затухали. И все это смешивалось со звонкими свистами.
Настоящие эмоции можно было получить, только лично присутствуя на концерте, а не наблюдая за ним перед экранами мониторов!
Мобильный телефон Лу Чэня внезапно зазвонил.
Ему позвонил проводивший стрим Ли Фэйюй, который поинтересовался у Лу Чэня насчет точного времени его выступления.
— Никто не находит себе места, все жаждут лицезреть тебя. Зов народа силен!
Лу Чэнь рассмеялся:
— Через полчаса, возможно, очередь дойдет до меня. Принеси за меня извинения зрителям.
По окончании телефонного разговора сестрица На полюбопытствовала:
— У тебя друг пришел на представление?
Лу Чэню только и оставалось вкратце рассказать про его занятия стримами.
— Это очень любопытно!
В глазах сестрицы На мелькал блеск, когда она слушала. Она сказала:
— Я знаю, сейчас интернет пользуется большим спросом. Фактически ты можешь проводить прямые трансляции в нашем баре, попутно зарабатывая для Красоднева репутацию.
У Лу Чэня действительно была такая мысль!
Он только собирался ответить, как поспешно прибежал один из работников и, размахивая расписанием, громко сообщил:
— Музыкальная группа Фит и учитель Лу Чэнь из Красоднева, прошу подойти к закулисью и приготовиться к выступлению!
Глава 37. Мощный соперник
Лу Чэня впервые назвали “учителем”.
Конечно, обращение “учитель” здесь обозначало не того учителя, что преподносит знания и воспитывает людей. Это было красивое обращение в шоу-бизнесе к людям старшего поколения или знаменитостям, которые рано начали карьеру. Обращение подходило как к мужчинам, так и к женщинам, было очень приятно на слух и считалось почетным.
Музыкальная карнавальная ночь в Голубом Лотосе проводилась неоднократно и в небольшом окружении Хоухая имела силу воздействия. Люди, что могли выступать там на сцене, не являлись заурядными личностями. По сравнению с ними послужной список Лу Чэня был самым бедным.
Поэтому услышав обращение “учитель”, ему действительно стало неловко.
Сестрица На встала сказав:
— Старшой Цинь, я тоже пойду.
Она все еще беспокоилась за Лу Чэня, все-таки сегодня вечером он собирался столкнуться с несколькими тысячами зрителей. Ее поддержка и подбадривание, по крайней мере, могли помочь Лу Чэню осознать, что он не был одинок.
Цинь Ханьян поколебался и тоже следом встал:
— Хочешь идти — тогда пойдем вместе, мы одна семья!
Лу Чэнь понял их умысел и признательно ответил:
— Спасибо, братец Цинь. Спасибо, сестрица На.
— Ни к чему вся эта учтивость… — Цинь Ханьян похлопал по плечу Лу Чэня и произнес. — У тебя настоящий талант. Ты должен еще больше верить в себя!
Лу Чэнь молчаливо кивнул, Цинь Ханьян говорил верно — он должен был больше верить в себя! Владея богатыми воспоминаниями трех жизней, имея духовную сокровищницу одного мира, он уже не являлся тем, кем был раньше.
Лу Чэню незачем было бояться какого-либо вызова.
Он невольно посмотрел на стоявшую неподалеку музыкальную группу Фит, и по чистой случайности тот ничтожный пижон, фронтмен группы Фит, Чэн Сяодун тоже повернул голову. Взгляды обоих человек столкнулись друг с другом.
Казалось, будто мелькнул невидимый огонек!
Уголки рта Чэн Сяодуна расползлись в язвительной улыбке. Он без всякого внимания ушел
