верная ладья, так уж получилось, что я пропустил грозящую тебе опасность и теперь тебе придется расплачиваться за мою оплошность.
Образцов опрокинул мою ладью и поставил на ее место своего слона. Мне показалось, что моя ладья с ужасным грохотом полетела по доске. А затем время перестало течь медленно и тягуче и пришло обратно в норму.
На месте моей ладьи стоял белый слон. В это невозможно поверить, но это так. Я сразу почувствовал себя раздавленным и уничтоженным, будто на меня наступили гигантским сапогом.
Мда, сопротивляться больше не было смысла. У меня не осталось тяжелых фигур, только пешки. А у врага аж целых три «офицера». Играть дальше — значит продлевать агонию.
— Ваша взяла.
Глава 26. Последнее сражение
Моральное мое состояние после проигрыша упало на пол и куда-то укатилось без следа. Я почувствовал себя настолько плохо, что в первое мгновение не мог поверить тому, что произошло. Я думал, черт побери, что все это случилось во сне и страстно хотел проснуться. Это все происходило на фоне того, что у меня голова раскалывалась на части.
— Я же говорил, что раздавлю тебя, как таракана, — усмехнулся Образцов и дружески развел руки в стороны. — Видишь? Вот видишь? А ты там еще чего-то трепыхался.
Мы поднялись и почти одновременно сошли со сцены, где сидели, как актеры в театре. При этом Образцов прошел вперед, ощущая себя победителем не только одной партии, но и всего турнира. Он словно бы уже снова подтвердил свой чемпионский титул и теперь светился от счастья. Вот сволочь, он что, так сильно боялся меня?
Сам я на негнущихся ногах подошел к Муромцеву. Тренер уже пришел в себя и утешающе похлопал меня по плечу.
— Ладно, не расстраивайся. У нас еще есть возможность отыграться.
Мы прошли мимо сияющего Образцова, окруженного журналистами. Они забыли обо мне и в первую очередь хотели расспросить об игре у чемпиона. Образцов хохотал во все горло и счастливо рассказывал, что он меня побил, как ребенка.
Я чувствовал, что моя голова разрывается на части и желал только одного — поскорее добраться до номера и отлежаться. Как только мы вышли в коридор, на меня напал сильный кашель. Да такой, что я согнулся возле стены и едва мог идти дальше.
Муромцев пытался было втолковать мне что-то про игру, но посмотрел на меня и тут же замолчал. Потом подумал и спросил:
— Ужинать, я так понимаю, ты вряд ли будешь?
Это был даже не вопрос, а констатация факта. Я кое-как справился с приступом кашля и покачал головой.
— Нет, я хочу в номер и лежать, не вставая.
Муромцев вывел меня из Дворца культуры и мы отправились обратно в гостиницу. Там я сразу завалился спать в номере, а тренер распорядился принести мне в номер ужин и чайник чая. Кроме того, он откуда-то раздобыл малину и заставил меня выпить пару стаканов. Затем сказал, что скоро вернется и скрылся в неизвестном направлении.
После чая у меня разыгрался небольшой аппетит и я поковырялся в тарелке со вторым блюдом. Потом выпил еще чая и хотел уснуть, но не мог, потому что задумался насчет прошедшей игры.
Меня постоянно терзал вопрос, как же я мог допустить такие грубые ошибки. Иногда мне казалось, что я будто бы сдался перед напором Образцова. Побежал так чуток, содрогаясь от кашля, а потом задремал
Проснулся я от стука в дверь. Это был Муромцев. Оказывается, тренер все-таки привел врача. Только это был какой-то знакомый его доктор, который осмотрел меня. Вынесенный вердикт гласил, что это простуда, которая может быть осложнена бронхитом и воспалением легких. Если я срочно не приму лекарств и не буду соблюдать постельный режим, осложнения гарантированы.
Он поставил мне укол и выписал мне таблетки. Затем удалился, сказав, что в любом случае обязан сделать запись о посещении в истории болезни.
Муромцев побежал за лекарствами, а потом, придя, заставил меня выпить таблетки и еще пришел со стаканом горячего молока. В этот стакан он вылил столовую ложку какой-то пахучей жидкости, по своей притягательности напоминающей смесь, выпускаемую из-под хвоста скунса.
— Э, я не буду это пить, — сморщился я, отворачиваясь от питья. — Это же какой-то садомазохизм.
Но тренер продолжал притягивать мне варево.
— Пей, — сурово и непреклонно сказал он. — Это барсучий жир, он тебя мигом на ноги поставит. У нас нет выбора, у тебя игра на носу. Задержи дыхание и пей.
Я послушался его и перестав дышать, выпил молоко вместе со страшной жидкостью. Чуть не задохнулся, но все выпил.
— Ночью выпьешь еще и утром тоже, — сказал Муромцев. — И завтра будешь, как новенький.
Я был так измотан, что не мог возражать. Напичканный таблетками и вонючим зельем, я завалился спать и опять не заметил, как погрузился в тяжелый сон без сновидений.
Когда я очнулся, то увидел, что уже наступило утро. Окно было закрыто, но за ним вовсю светило солнце. Я прокашлялся, ощупал голову и обнаружил, что она не болит. Проклятый кашель остался, но уже не такой сухой и колючий, как накануне.
Стук в дверь. Муромцев как будто подслушал, что я проснулся. Он улыбнулся, когда увидел меня. В руке стакан горячего молока.
— О, вот это совсем другое дело. Ну-ка, давай, выпей еще таблеток и барсучий жир. Потом пойдем позавтракаем и снова продолжай валяться в постели. Тебе надо отлежаться и ни о чем не думать.
Он снова заставил меня принять лекарства и выпить вонючее зелье. Я скривился, но безропотно выполнил всю процедуру.
А потом ощутил зверский голод. Мы отправились завтракать, а во время трапезы тренер сказал:
— Позвони домой и этой своей девушке. Сколько можно, она постоянно звонит по межгороду. Всю стипендию наверное, потратила.
Ого, ну конечно. Как же, тут еще и моя девушка объявилась. Я недовольно поморщился, но Муромцев сказал:
— Это из-за нее ты пошел гулять и простудился? Наведи порядок в своих сердечных делах и либо расстанься с ней, либо прости. А если будешь оставишь эту ситуацию на самотек, то она так и будет мешать тебе играть. Это именно из-за этого ты так расстроился.
Вот-вот, стресс и депрессия. На чемпионате всей страны непозволительно испытывать хоть какие-то посторонние негативные эмоции. Все это сразу сказывается на концентрации и самочувствии. Неудивительно, что я проиграл.
Ладно, совет дельный. После завтрака я сначала позвонил домой и поговорил с родителями. Мама сразу заметила, что я нездоров. Она увидела это еще по телевизору.
— Да все в порядке, я принял лекарства и уже оклемался, — успокоил я ее. — Теперь обещаю держать себя в
