Идём быстрым шагом.
— Хорошо!
Мы вернулись на главную улицу и перешли дорогу. Через пару проулков мы оказались у двухэтажного кирпичного здания. Во всех окнах горел свет и было отлично видно, что там много людей.
Перед самым входом мой пленник взмолился.
— Можно я не буду заходить внутри?… Пожалуйста, господин…
— Я уже стал для тебя господином? А до этого ты обращался ко мне на «ты», — я открыл дверь и толкнул пленника внутрь здания. Вряд ли он представляет большую ценность для Одоевского, но пускай будет здесь. — Пошли.
В зале был самый разгар тренировки. Кто-то делал силовые упражнения с гантелями и гирями, кто-то разминался в сторонке, кто-то фехтовал деревянными мечами.
На меня сначала не обратили внимания. Некоторые посмотрели на вход и не поняли кто я такой. Людей здесь было много. Раз это зал Одоевского, то все собравшиеся так или иначе является его приспешниками.
Наконец, меня заметили двое парней, с которыми я дрался в подвале академии. Один из них показывал на меня пальцем, а другой крикнул, смотря в сторону длинной лавки:
— Господин, Шишков здесь!
Георгий Одоевский ухмыльнулся и встал с лавки. За ним потянулось несколько человек приближённой свиты.
Это движение заметили и остальные люди в зале. Тренировочный процесс закончился. Парни оставляли спортивный инвентарь и подтягивались ко входу, где стоял я. В зале стало заметно тише.
— Шишков, тебе хватило наглости сюда заявиться? — спросил Одоевский во всю ухмыляясь. — Это не территория академии. Здесь ты отхватишь по полной.
— Где Паша Чирягин?
— Снимайся с турнира, и я скажу тебе где он. А иначе он некоторое время побудет в подвале с мешком на голове. Как минимум до первого состязания турнира. Тебе придётся либо найти замену, либо сняться с турнира. Только учти, что при первом варианте твой человек сильно пострадает.
Я убрал Ци-нить с шеи своего заложника и перекинул её на туловище Одоевского. Он этого не заметил. При желании я мог бы его сейчас обезглавить, закинув нить на шею, но мне это точно не требуется.
Сжав нить, Одоевский полетел в мою сторону. Я выставил вперёд кулак, и княжеский племянник надсадился своим лицом на мои твёрдые костяшки.
Все вокруг напряжённо замерли. Георгий распластался на полу, кряхтя от боли. Из его носа текла кровь.
— Одоевский, тебе было лучше понять всё с первого раза.
— Ублюдок, ты мне нос сломал! — сказал парень, держась за лицо. Он был совершенно прав. Нос действительно сломан. — Эй, чего встали?! Валите его!
Большинство в зале так и стояли на месте, но самые преданные ринулись в атаку. Примерно десять человек. У двоих были деревянные мечи для фехтования и они были ко мне ближе всех.
Первого бросил приёмом из японского айкидо, сразу же обезоружив. Второго откинул ударом ногой в живот.
Дальше меня чуть удивили. Низенький парень сдул меня потоком чистого Ци. В нём безумно много энергии, но контроль очень слабый. Ци можно использовать и более эффективными способами.
Для человека ранга ниже «орла» такой поток вызовет жжение и боль по всей коже. Но моего контроля хватало, чтобы забрать часть этой чистой Ци. Враг только помог мне своими действиями.
Я создал сплетение нитей и пустил их на уровне пояса человека. Двенадцать нападавших стянуло вместе друг с другом. Через сжатие я кинул эту кучу самых прытких бойцов в стену, закрепив там другой конец нити. Слишком большое сжатие не использовал.
Даже так, приём жёсткий, но по-другому они не поймут.
Одоевский тем временем разрубил связывающую его Ци-нить и встал на ноги.
— Не стойте, ублюдки! Нападайте!
Но так называемые «ублюдки» нападать не спешили. Всё только что видели, что произошло с самыми смелыми. Стоны боли раздавались по всему залу. Без сломанных костей там точно не обошлось. Хотя чего-то слишком серьёзного быть не должно.
Ждать, пока люди Одоевского начнут выполнять приказ, я не стал. Моя задача наоборот сделать так, чтобы они вышли из-под влияния княжеского племянника. А лучше всего это сделает победа над лидером и его боевой позор.
Я посмотрел на самое дальнее окно. Там на подоконнике находился заклятый враг Одоевского.
Я вновь использовал Ци-нить. Одоевский умел разрубать нити, но похоже не умел их видеть. Ци-нити это очень сильный приём против тех, кто не умеет их видеть, и этим надо было пользоваться.
— Он же тут один!! Нападайте! Он выдохнется!
Одоевским стоял ко мне боком, что позволило ещё более незаметно овить его тело Ци-нитью. Второй конец я направил к окну и через сжатие отправил пятую точку Одоевского прямиком на колючее растение пустыни.
— А-А-А-А!!! Кто поставил сюда этот е*** кактус?!
Ответ не последовал. Даже если человек сделавший это был в зале, сознаваться ему очень-очень не хотелось.
Я медленным шагом направился к княжескому племяннику. Толпа людей растекалась в сторону от меня, когда я проходил рядом.
— Одоевский, ты хочешь получить ещё? — спросил я. — Или ты наконец отдашь моего человека и поклянёшься не идти против меня?
— Поклясться? Ишь чего захотел, наглая баронская рожа! Тем более…
Взгляд Одоевского устремился к входу. Я тоже посмотрел туда. В зал зашла троица крепких мужчин в длинных кожаных куртках. Двое лысые, один с густыми чёрными волосами. Волосатый разминал кулаки, лысый по центру курил, а лысый справа туповато глазел на меня с приоткрытым ртом. Он носил тёмные очки, а под боком у него была зажатая кожаная борсетка.
— Мой человек дозвонился до серьёзных ребят, — сказал Одоевский. — Шишков, вставай на колени и моли о пощаде! Иначе тебе изобьют так, что несколько месяцев будешь в больнице. А может и вообще всю жизнь!
Одоевский зло ухмыльнулся. Он решил, что инициатива перешла к нему.
— Вообще-то, в спортивном зале курить вредно, — сказал я, глядя на троицу бандитов.
Бандиты, выглядевшие так, будто они прибыли из какой-то другой, более мрачной бандитской эпохи, переглянулись. Их кожаные куртки скрипнули.
— И чем это вредно? — с напором спросил левый лысый.
— Можно получить пару переломов, — намекнул я. — Но с вами я не враждовал, так что советую просто уйти. Я не закончил кое с кем.
— А ты чё такой борзый, — правый лысый нахмурил густые брови. — Ты кого вообще знаешь в Невском?
Я напряг память, вспоминая имя бандита с забавным акцентом, который хотел остановить меня своим особым автоматом. Но в голову ничего не шло, а медитировать времени не было.
Одоевский продолжал ухмыляться.
— Ну! Вы чего встали?! — рявкнул он. — За что мой отец вам платит?!
Так, значит,
